Без ума от тебя - Фири Макфолен

что надевай кольцо обратно и иди ко мне, моя ослепительная невестушка.

Он был как ребенок в развлекательном парке, которому сказали, что все аттракционы бесплатные.

– Джон, – голос Харриет звучал глухо, мрачно и совсем не походил на ее обычный. – Какого черта ты это сделал?

Выражение его лица резко изменилось – тем не менее он не пошевелился, чуя опасность, как мышь-полевка чует хищника в подлеске.

– …Мне не следовало соглашаться на мамино предложение участвовать в примерке платья? Если ты считаешь, что это слишком, я ее попридержу, не переживай. Я знаю, ты не любишь шумиху.

– Нет! – вскрикнула она.

Ей не верилось, что до него все еще не дошло, что он натворил. Джон отпрянул. Она поняла, что нужно держать себя в руках – их могут услышать.

– Зачем ты сделал предложение? Да еще в присутствии всей семьи, черт возьми!

– Потому что я очень хочу на тебе жениться.

Он оперся локтем на каминную полку, лицо снова расплылось в улыбке. Он был пьян, и мысль о том, что перед ним стоит будущая миссис Барраклаф (младшая), настолько его воодушевляла, настолько грела ему сердце, что его счастья хватало на них обоих. Что такое ее досада по сравнению с его всепоглощающей радостью? Она не сможет устоять перед его экстатической убежденностью в их грядущем блаженстве. Как будто страстная влюбленность была заразной болезнью.

– Я всегда говорила, что не хочу свадьбу. Тебе об этом известно. Разве я объяснила недостаточно четко?

– Э-э-э… Тогда почему ты сказала «да»?

Харриет знала, что этот вопрос последует, и все-таки впилась ногтями в ладонь, чтобы не закричать.

– Ты серьезно? Ты что, оставил мне выбор? В присутствии твоих РОДИТЕЛЕЙ? Ты хоть представляешь, каково мне было?

Джон выпрямился, переваривая эту фразу. Но Харриет видела, что он мысленно прикидывает: похоже, она действительно огорчена, включаем режим работы мозга, урегулирование конфликтов, как правильно извиниться, если сделал предложение неподобающим образом, успокоить ее и дать понять, что ее услышали? Потом мы помиримся, будем спать в обнимку и, может, даже посмеемся над случившимся. Угораздило же меня!

– О боже, Хэтс, прости. Ты совершенно права. Я не подумал о том, каково это может быть. Я так обрадовался, что мама нашла кольцо и сказала, что отдаст его мне здесь. Конечно, я не мог ждать, и план возник сам собой. А мама, спасибо ей, заверила, что это не испортит их праздник.

Расточать похвалы матери, режиссировавшей этот дерьмовый спектакль, – как это было похоже на Джона. Но Джеки, в отличие от своего бесхитростного сынули, знала, что лезет куда не следует и превращает сугубо частное дело в семейное мероприятие. Она замыслила эту операцию, как только нашла кольцо, а подбить на нее сына не составило труда. Если в их фамильной «Игре престолов» Барти был Джоффри, то Джаклин была леди Оленна Тирелл. Скажи Харриет. Пусть знает, что это я.

– Получилось, как с неуправляемым поездом. Теперь я понимаю, что ты почувствовала себя в затруднительном положении.

– Я не «почувствовала себя», а оказалась в нем. Я не хочу выходить замуж! И тебе об этом известно. Мы ведь говорили на эту тему, разве нет?

– Да, но… – он недоуменно всплеснул руками. – Что мы только не говорим! Я каждое лето говорю, что брошу работу и стану инструктором по гребле. Я думал, ты это образно! Что у тебя случилось профессиональное выгорание. Я подумал, если у тебя будет возможность устроить свадьбу по-своему, то…

– По-своему? Ты имеешь в виду, если ты предложишь ее оплатить, то я ухвачусь за это двумя руками? То есть мои убеждения на пустом месте?

– Да нет же!

Но он имел в виду именно это – что вопрос в деньгах. Стоит ему развернуть красную дорожку, и дело в шляпе. Джон не был циником, но расчет явно усматривался.

– Ты решил, если мне позволить спланировать вечеринку, то все мои глупые феминистские возражения испарятся как по волшебству? Что это из разряда дамских закидонов, которые в нормальной жизни не имеют значения?

– Брось, Хэтс, я никогда бы не сказал, что твое мнение не имеет значения, и тебе это известно. Тут ты слегка лукавишь, – сказал Джон, и она едва не заорала. – Я подумал… Как ни нелепо это звучит, я подумал, что спрос не грех. Что ты можешь отказаться.

– Но не в том случае, когда вопрос задается перед публикой, да, Джон?

Перед враждебно настроенной публикой, если на то пошло.

Укол достиг цели – пузырь его самодовольства зашипел и стал сдуваться. Джон шагнул в ее сторону, вскинув руки в умоляющем жесте.

– Нет, нет. О черт. Я облажался.

Харриет ничего не сказала. Это не звучало и не выглядело как настоящее раскаяние. Да и верил ли он вообще ее словам? Она соорудила на его пути преграду, которую ему придется обойти, только и всего. Если на этом остановиться, то назавтра все вернется на круги своя, как бывает всегда. Он будет весело щебетать, а про себя размышлять о том, как половчее включить в свою речь скорректированную версию их сегодняшнего разговора. Угораздило же меня!

– Итак… Ты хочешь официально расторгнуть помолвку или перевести ее в режим ожидания, объявив долгой? Но, пожалуйста, оставь кольцо у себя. Оно тебе очень идет. Можем считать, что это символ верности или вроде того.

Кольцо. После всего, что она сказала, он беспокоился о кольце. Харриет почувствовала пробежавший по спине озноб, и второй раз за день к горлу подкатила тошнота. Как она в это вляпалась? Как ее угораздило? И вдруг с кристальной ясностью поняла. То, что уже не первый раз пытался сказать ее организм. Она его сообщения игнорировала, отправляя в кучу к нераспечатанным счетам, и теперь за дверью стоял судебный пристав.

Харриет сделала глубокий вдох.

– Я больше не хочу быть с тобой. Все кончено, Джон.

Глава 6

Он смотрел на нее, широко открыв глаза и меняясь в лице – из бледного стал белым как мел. Это в нем в реальном времени умирала душа.

Наконец, он проговорил:

– Ты же не серьезно, нет?.. Ты что, бросаешь меня?

– Да.

– Потому что я облажался с предложением?! Харриет, это абсурд. Ты имеешь полное право сердиться, но давай не превращать все в мелодраму. – Он помолчал. – Не нужно меня еще раз наказывать – я уже понял, что ты расстроена.

Она глотнула ртом воздух, чтобы не разрыдаться.

– Я бы не стала это говорить, чтобы тебя наказать. Это было бы жестоко.

– Тогда зачем это говорить?

– Сегодня вечером ты просто