Без ума от тебя - Фири Макфолен

себя и теперь, получив возможность скинуть корсет, вздохнула полной грудью и почувствовала себя комфортно. (Возможно, сегодня корсет был на ней в буквальном смысле: иначе она бы не втиснулась в бананово-желтое шифоновое платье, в котором была на выпускном. Образ дополняли кислотно-розовые «биркенштоки». Белокурая хозяйка «Дивертисмента» была известна своей необузданностью в моде. Джон как-то заметил, что Лорна выглядит так, точно «проигралась на ставках». Тон был неодобрительный, но суть схвачена точно. С той лишь разницей, что Лорна, по мнению Харриет, всегда делала беспроигрышные ставки.)

– Иными словами… я продавалась и это моя вина?

– Нет, все обстояло хитрее. Всякий раз, когда возникала опасность, что ты задумаешься и придешь в чувство, возникала идея: «А не махнуть ли нам на уик-энд в Рейкьявик?», или «Давай рванем в Йорк, в тамошнем ресторанчике кормят так, что ум отъешь!», или «Приглашай подруг на ужин, а я спущусь в винный погребок».

Харриет совсем забыла о том случае. Джон достал бутылку стоимостью в тысячу фунтов, когда все уже были подшофе. Жест был эффектный, но всех напряг: с беззаботной полупьяной болтовни пришлось переключаться на изъявления признательности, поскольку он напыщенно толковал им про «вишнево-смородиновый букет с гармоничным продолжительным послевкусием». Потом у них случилось неприятное объяснение – Джон недоумевал, как это щедрость может быть воспринята превратно.

– Если бы он работал в салоне оптики, манипулятивный механизм вскрылся бы гораздо раньше.

– Не понимаю, каким образом это освобождает от ответственности меня, если, по твоим словам, я бы не осталась с ним, будь он на мели?

– Я не говорю, что ты побуждала его к тратам… Он взращивал в тебе чувство благодарности. Постоянно. Ты чувствовала благодарность, потому что он носился с тобой и в подтверждение этого совершал безумные траты, а ты из благодарности считала, что обязана состоять в этих отношениях. Он швырялся деньгами, чтобы ты чувствовала себя обязанной, и держал ситуацию под контролем. Это была не щедрость, а способ удержания власти.

Харриет поморщилась. Об этом нужно будет подумать, но каким образом это оправдывало ее, она не понимала. Потом ей снова припомнились собственные попытки установить платежное равенство, которые Джон решительно пресекал, и она смирялась. Как она сейчас запоздало понимала, это был способ лишить ее самостоятельности.

– И у него не было ни малейшего шанса пройти мой тест «Гластонбери: день третий». Я считаю, он безошибочный.

– И о чем он?

– О третьем дне фестиваля. Дождь, грязь, в ассенизаторской машине, очищающей туалетные кабины, случайно нажимают не ту кнопку, и все дерьмо выливается на палатку, которая накрывает вас обоих. А вы в этот момент хаваете бич-пакет с лучком, и похмелье от сидра такое, что легче умереть. А хедлайнер воскресного концерта – Toploader. И как, по-твоему, есть повод для смеха?

– Это очень тяжелый тест, Лорна.

– Проверен на собственном опыте. Если все правильно, то гадости каким-то чудом делают так, что химия усиливается. Тогда понимаешь, какие чувства вас связывают. Либо в худшие моменты вам хорошо, либо выясняется, что ваши отношения – это внешняя лабуда и полный звездец.

– Вряд ли кому-нибудь под силу убедить меня в том, что не перемазаться фекалиями – это полный звездец.

Они переглянулись и покатились со смеху. Харриет ощутила легкое чувство вины при мысли о том, как противно было бы Джону, стань он свидетелем подобной сцены.

– Я так рада, что у тебя открылись глаза. И еще, – быстро проговорила она, – тебе хотелось доброты, и я знаю почему. Уверена, все именно так ощущалось.

Их взгляды встретились, и Харриет почувствовала, как к горлу подступает комок. Они редко говорили о времени до Джона, но оно никуда не исчезло, всегда присутствовало, как демон сонного паралича, притаившийся в полумраке комнаты.

– Я уже всерьез забеспокоилась, – Лорна снова переключилась на легкий тон. – Я давала вам полтора года максимум. Так что если бы ты дала согласие, мне пришлось бы поставить нашу дружбу под удар, сказав ну ты, мать, облажалась. Глупые мужчины не заслуживают хороших женщин.

– Это не поставило бы нашу дружбу под удар, – возразила Харриет.

– Но подружкой невесты мне бы не бывать, верно? И как тебе живется в свободной комнате у Джона? Наверное, устала, выбирая, в какой остановиться?

– Плохо живется. Но только из-за того, что я чувствую себя ужасно. Джон ведет себя очень мило и не стесняет. Но места, как ты заметила, у него много.

– Ясно. Но нужно тебя оттуда вызволять. Рокс найдет куда.

Их подруга Роксанна была агентом по недвижимости в компании, занимавшейся как продажей, так и арендой жилья. Она была третьим звеном их, по выражению Лорны, «темной триады», но тем вечером была занята на работе, если, конечно, пить теплое белое винцо в компании коллег, вопящих «гип-гип ура!», можно считать занятием.

– Еще меня радует, что ты опомнилась сейчас, а не после того, как вышла за него замуж, обзавелась хозяйством и детьми. Он очень заботливый партнер, но выпутаться из отношений с ним было бы сущим адом – он из числа мстительных бывших.

– Джон? Нет, – Харриет рассмеялась. В чем-чем, а в этом она была абсолютно уверена. – Такого внимательного и корректного человека, как он, еще поискать. Когда он ругнулся на меня при объяснении, я даже удивилась.

– Харриет, ты знала Джона бойфренда, а не Джона топ-менеджера. Сомневаюсь, что Капитан Подлива получил свою должность, потому что был со всеми милягой.

Харриет снова рассмеялась и помотала головой.

– Он сейчас вводит в ассортимент блюдо из макарон, сыра и кудрявой капусты. Он не Тони Сопрано.

– Как я уже сказала, хорошо, что у него нет на тебя крючков и мы никогда этого не узнаем.

Полтора часа спустя Харриет, окрыленная как никогда поддержкой Лорны, вернулась в дом Джона и обнаружила на холодильнике записку:

Х, (только если хочешь!) в контейнерах с наклейками 1, 2 и 3 – баба гануш, который мы пробуем, дай знать, какой тебе по вкусу. № 2 наверняка как траншейная щебенка, но это не влияет на результат. Дж.

Лорна во многом была права, но насчет Джона ошибалась.

Глава 9

Свидание с Джоном было последним в череде из десятка фиаско, устроенных через приложение в надежде найти родственную душу. Разработчики уверяли, что оно «создано, чтобы быть удаленным». Харриет все больше утверждалась в мысли, что разработчики не наврали.

В тридцать два ей следовало бы игнорировать совершенно надуманную опасность «перешагнуть тридцатилетний рубеж одинокой».

Еще до встречи с Джоном Харриет знала, что он – конец этой конкретной дороги. В тот день