Мертвый город - Лев Пучков

— Наш выход!

Больше команд не нужно, задачи розданы заранее.

Нинель остаётся на углу держать сквер (на случай если оттуда ещё кто-нибудь прибежит), мы спешим к воротам, на ходу разбираясь по парам. Я с Митей — первая ОГ (огневая группа), Паша с Геной — вторая.

Мы с Митей, втянув головы в плечи, пробегаем через проём и прижимаемся к забору слева от ворот. Иван и Паша с Геной затаились справа.

Над забором нехорошо посвистывает. Бойцы ДНД не умерли все разом от подарка в спину, залегли у склада и оказывают сопротивление. Возле склада один за другим раздаются два взрыва, затем хоровой восторженный вопль. Очевидно, «курки» бросили гранаты и хорошо попали. Всё говорит за то, что бойцы ДНД долго не продержатся и сопротивление будет подавлено в считанные минуты. Так вот, пока оно не подавлено окончательно, нам нужно отработать.

* * *

Не знаю, какими приметами и признаками руководствуется Иван, слушающий у ворот хаотичную стрельбу во дворе, но примерно через минуту после последнего взрыва он наконец командует:

— Первая!

Мы с Митей вываливаемся в проём и изготавливаемся для стрельбы с колена. Вернее, это я вываливаюсь. Митя на правах салаги (он вдвое старше меня, но после Ивана я самый опытный вояка в команде) изготавливается из-за воротного столба, я присаживаюсь на колено справа от него. Сейчас я полностью открыт.

Неприятный момент.

Иван врубает древний аккумуляторный фонарь, яркий и мощный, как автомобильная фара, и бьёт широким лучом в спины «курков», кучно расположившихся неподалёку от ворот.

Они почти все здесь, в куче, группка в три фигуры как раз в этот момент присоединяется к общей массе. И я понял, чем руководствовался Иван: темп стрельбы резко упал, хлопают одиночные — «курки» теперь добивают раненых бойцов ДНД.

Мы с Митей в три приёма выпускаем по магазину, целя в центр толпы. Не успеваем закончить, Иван орёт благим матом:

— Вторая!

Эстафету подхватывают Паша с Геной, мы в это время меняем магазины и, не дожидаясь команды, подключаемся к огневому шквалу. Вообще надо бы на перезарядку спрятаться за забор, но некогда, некогда, сейчас всё решают секунды!

Это не «работа», а натуральный расстрел. Когда «курки» ввалились во двор и открыли огонь в спину бойцам ДНД, те хоть были рассредоточены и вели бой.

Пятнадцать секунд, два магазина, у склада все лежат.

Это я про свой индивидуальный расчёт, а вы умножайте на четыре.

В ответ не прилетело ни одной очереди, но мы на всякий случай прячемся за забор и осторожно выглядываем из проёма.

Иван шарит ярким лучом по свалке у склада. Кто-то там шевелится, слышны стоны и угасающие проклятия. Надо дорабатывать.

— Так, пошли аккуратно. Справа, справа пошли!

Иван направляет луч на левый угол склада, мы осторожно входим во двор и с небольшим интервалом между парами движемся по правой стороне. По-быстрому добиваем тех, кто шевелится, не вдаваясь в подробности партийной принадлежности, — друзей у нас тут нет.

Останавливаемся у ворот склада, ждём Ивана.

Иван зовёт Нинель и с фонарём спешит к нам.

Испещрённые следами пуль и осколков ворота склада покорёжены взрывом и заклинены, но дверь в воротах открыта. Иван «вывешивает» фонарь слева, мы с Митей вбегаем в склад, бросаемся в разные углы и изготавливаемся для стрельбы с колена.

Секунда, другая, третья…

А всё, стрелять уже не надо.

Четыре трупа сразу возле входа, ещё один чуть поодаль.

Тихо.

Я раньше не бывал на мучном складе. Вопреки ожиданиям и впечатлениям из фильмов здесь нет аккуратных стеллажей и погрузочных линий. Мешки свалены вдоль стен, на поддоны. Но мешков много. Очень много. Я-то ожидал увидеть сотни две-три, а их тут… Как бы не соврать, тысячи две точно будет, а может, и больше. Аж глаза разбегаются.

Господи, это какое же богатство!

— Всё, что ли? — недоверчиво спрашивает Иван, непонятно к кому обращаясь.

Мы молчим, не сразу соображая, что ответить, и таращимся на мешки.

— По ходу, да, всех положили, — первым приходит в себя основательный Гена. — Пора сигналить.

— Да, пора. — Иван кивает мне. — Сань, сделай…

* * *

Сигнал — первые такты Пятой симфонии Бетховена.

Да, не надо ухмыляться, это я придумал. Сигнальных ракет у нас нет, трассеров тоже, а футбольные кричалки тут отстреливают в разных углах чуть ли не еженощно, так что легко попутать.

Я выхожу во двор и трачу восемь патронов на «стук Судьбы в пресловутую дверь энной матери». Очень надеюсь, что тракторист Коля не тугоухий и всё понял как надо, я ему раз пять пропел эти такты.

Пробуем раскрыть ворота, не получается.

Двадцатисекундный консилиум: трактор ворота возьмёт или нет?

Казалось бы, вопрос дурной, конечно, возьмёт, если разогнаться да протаранить с отвалом.

Однако есть нюансы. Трактор с прицепом, надо будет сразу заезжать кормой вперёд, вставать у склада и всё время пребывать в готовности по первому свистку рвануть отсюда. Времени у нас мало, нужно держать ухо востро и торопиться.

Если же с отвалом наперевес штурмовать ворота, потом придётся долго и мучительно разворачиваться для быстрого старта: тут кругом исполинские сугробы и всего лишь небольшой утоптанный пятак перед воротами.

К тому же этот пятак завален трупами. К проблемным вопросам технического плана добавляются ещё два сугубо этико-моральных: согласится ли тракторист нарезать тут круги по трупам, и вообще стоит ли нам это делать? В смысле даже сдавать задом к самим воротам склада, прокатившись колесами прицепа по телам павших. Понятно, что сейчас не до сантиментов, но как-то оно нехорошо. Не по-людски.

— В общем, так, мужики: придётся таскать подальше.

— Не, ну а куда деваться? Если надо, будем таскать подальше…

Как видите, консилиум быстро завершается в пользу человечности и лишнего десятка метров. Мы втыкаем оружие у входа прикладами в снег и начинаем таскать мешки на улицу, сооружая штабель перед пятаком, усеянным трупами.

Нинель занимает позицию у ворот хлебозавода и слушает предрассветную тишину.

Иван собирает трофеи. Старается брать стволы и припасы «курков», то, что валяется рядом с павшими бойцами ДНД, не трогает. Центр пятака обходит стороной, там вповалку и те и другие, тела залиты кровью, пойди разбери, кто лежит.

Хлопцы из ДНД живут среди горожан, так что мало ли, вдруг там какие-то характерные особенности, зарубки, заметки, выцарапано что-то и так далее. Увидит кто-нибудь из знакомых, узнает — беда будет.

А с «курками» горожане общаются по большей части в двух случаях: когда стоят на коленях у них под стволом или когда поймали кого из «курков» и глумятся, перед тем как грохнуть. «Курки» для горожан вроде как и не люди вовсе, а Чужие или Хищники.

Мешки таскать тяжело. Ослаб я, полста кило для тренированного бойца вроде бы вполне по силам, но… Дотащил первый мешок, уронил и тут же сел прямо в снег, подышать.

Уфф… Сердечко надрывается, сейчас выпрыгнет. Доходяга. Мужики наши таскают как-то более сноровисто и споро, они все крепкие такие, здоровяки.

Посидел, послушал тревожную тишь и, старательно обходя трупы, с тяжёлым сердцем направился в склад. Надо спешить.

В принципе Иван высчитал подлётное время, наши оппоненты (что те, что другие, без разницы) раньше получаса сюда добраться не должны. Но, сами понимаете, в любые расчёты может вкрасться ошибка. В любом прогнозе обстановки могут быть непредвиденные нюансы. Для нас сейчас эти ошибки и нюансы, коль скоро им суждено случиться, могут стать летальными.

Вскоре со стороны сгоревшего квартала раздаётся звук приближающегося двигателя.

Мы без команды бросаем работу, расхватываем стволы и занимаем позиции у склада. И вроде оттуда, кроме наших, никто не должен подъехать, но мало ли…

— Наши, нет? — тихо спрашивает осторожный Паша. — Вань?

— А я знаю? — угрюмо бурчит Иван. — Двигатель тракторный. Сейчас подъедет и увидим…

Спустя минуту все облегчённо вздыхают: тракторист кричит у ворот, спрашивая, заезжать или нет.

— Ну вот, а вы боялись! — радостно восклицает Иван. — Давай навались, времени в обрез!

Трактор сдаёт задом, подъезжая к штабелю.

Женщины начинают грузить мешки в прицеп, мы продолжаем таскать из склада. Через какое-то время, когда я уже почти уверен, что сейчас упаду замертво от непосильной нагрузки, Иван наконец командует:

— Всё, закончили, пора уматывать.

Слава Богу! Я думал, это никогда не кончится. Мужики какие-то двужильные, одно слово, работяги, таскают как заведенные.

— Вань, да погоди ты «уматывать», — возражает Гена. — Места полно, давай ещё покидаем.

— Нет, пора сворачиваться.

— Да ты смотри, сколько добра оставляем…

— Ты хочешь, чтобы из-за этого добра нас накрыли? Я сказал — всё, сворачиваемся!