Шамбала. Священный путь воина - Чогьям Ринпоче

Для того чтобы переживать бесстрашие, необходимо переживать страх. Сущность трусости в отказе признать реальность страха. Страх может принимать разные формы. Логически мы знаем, что не можем жить вечно, знаем, что должны умереть, и поэтому боимся, страх смерти парализует нас. На другом уровне мы боимся, что не справляемся с требованиями мира. Этот страх выражается в виде чувства неполноценности. Мы чувствуем, что наша жизнь захлестывает нас, а столкновение с остальным миром представляется ещё более ошеломляющим. Кроме того, существуют внезапный страх или паника, которые возникают, когда в нашу жизнь неожиданно входят новые ситуации. Если нам кажется, что мы не в состоянии с ними справиться, мы подскакиваем или нас передёргивает. Иногда страх проявляется в форме беспокойства – мы рисуем на листочке какие-то каракули, барабаним пальцами или ёрзаем на стуле. Нам кажется, что надо всё время быть в движении, подобно мотору в заведённой машине. Поршни ходят вверх-вниз, вверх-вниз. Пока поршни движутся, мы чувствуем себя в безопасности. В противном случае мы боимся, что умрём на месте.

Существует бесчисленное множество стратегий, которыми мы пользуемся, чтобы отвлечься от страха. Одни люди принимают успокоительное, другие занимаются йогой, третьи смотрят телевизор или читают журналы, четвёртые отправляются в бар пить пиво. С точки зрения труса, скуки следует избегать, поскольку, когда скучно, мы испытываем беспокойство. Мы оказываемся ближе к собственному страху. Нужно больше развлекаться и всеми силами избегать мыслей о смерти. То есть трусость – это попытка прожить жизнь так, как если бы мы не знали о смерти. В истории были периоды, когда многие люди занимались поиском эликсира долголетия. Если бы такая штука действительно существовала, большинство людей нашло бы её довольно пугающей. Если бы им пришлось жить в этом мире тысячу лет, не умирая, то они, по всей вероятности, покончили бы с собой задолго до своего тысячного дня рождения. Даже если бы мы могли жить вечно, нам не удалось бы избежать реальности смерти других людей и окружающих нас страданий.

Необходимо признавать страх. Мы должны осознать свой страх и примириться с ним. Мы должны смотреть на то, как мы движемся, как разговариваем, как ведём себя, как грызём ногти, как иногда без надобности прячем руки в карманы. Тогда мы кое-что узнаем о том, как страх выражается в форме беспокойства. Нам следует прямо признать тот факт, что страх таится в нашей жизни – всегда, во всём, что бы мы ни делали.

НАМ СЛЕДУЕТ ПРЯМО ПРИЗНАТЬ ТОТ ФАКТ, ЧТО СТРАХ ТАИТСЯ В НАШЕЙ ЖИЗНИ – ВСЕГДА, ВО ВСЁМ, ЧТО БЫ МЫ НИ ДЕЛАЛИ. С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, ПРИЗНАНИЕ НАЛИЧИЯ СТРАХА – ЕЩЁ НЕ ПОВОД УНЫВАТЬ ИЛИ ПАДАТЬ ДУХОМ.

С другой стороны, признание наличия страха – ещё не повод унывать или падать духом. Поскольку у нас есть этот страх, у нас потенциально есть и право обрести бесстрашие. Истинное бесстрашие – это не подавление страха, а выход за его пределы. К сожалению, в английском языке нет слова, обозначающего это состояние. «Бесстрашие» (fearlessness) – наиболее близкий термин, но мы подразумеваем под бесстрашием не «без страха» или «меньше страха», а «за пределами страха».

Выход за пределы страха начинается тогда, когда мы рассматриваем, изучаем его – исследуем свою тревожность, нервозность, озабоченность и беспокойство. Если посмотреть в свой страх, увидеть его изнанку, то первое, что обнаруживается под нервозностью, – это печаль. Нервозность без умолку трещит и вибрирует. Когда мы замедляем свой темп и расслабляемся со своим страхом, мы находим печаль, мягкую и спокойную. Печаль поражает нас в самое сердце, и тело проливает слезу. Перед плачем в груди рождается некое чувство, а затем на глаза наворачиваются слёзы. Ты готов разразиться дождём или водопадом, ты чувствуешь печаль и одиночество, но одновременно в этом, пожалуй, есть что-то романтичное. Это первый намёк на бесстрашие, первый признак истинного воина. Вы можете полагать, что, переживая состояние бесстрашия, вы услышите начало «Пятой симфонии» Бетховена или увидите величественную вспышку в небе, но это происходит совсем не так. В традиции Шамбалы открытие бесстрашия приходит в процессе работы с мягкостью человеческого сердца.

Рождение воина подобно первому появлению рогов у северного оленя. Сначала эти рога очень мягкие, почти резиновые, покрытые коротким ворсом. Это ещё, по сути, не рога – это просто упругие выросты, наполненные кровью. Когда олень взрослеет, они становятся крепче, развиваясь в рога с четырьмя, десятью или даже сорока отростками. Поначалу бесстрашие подобно этим эластичным рогам. Казалось бы, они выглядят как рога, но вот драться ими вряд ли получится. Когда они отрастают у оленя в первый раз, он не знает, что с ними делать. Он, должно быть, чувствует себя очень неловко с этими мягкими выростами на голове. Но потом олень начинает понимать, что должен иметь рога, что рога – это естественная часть того, чтобы быть северным оленем. Подобным образом, когда в человеке впервые зарождается чуткое сердце воина, он может почувствовать крайнюю неловкость или неуверенность по поводу того, как относиться к этому типу бесстрашия. Но затем, переживая эту печаль всё больше и больше, вы осознаёте, что человеческие существа должны быть чуткими и открытыми. Тогда вам становится незачем стесняться и смущаться своей мягкости. Фактически, мягкость постепенно становится страстной. Вам хочется дотянуться до людей и общаться с ними.

ЧУВСТВЕННЫЕ ВОСПРИЯТИЯ СТАНОВЯТСЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ИНТЕРЕСНЫМИ. ВЫ УЖЕ НАСТОЛЬКО ОТКРЫТЫ И НЕЖНЫ, ЧТО НЕВОЗМОЖНО НЕ РАСКРЫВАТЬ СЕБЯ ВСЕМУ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ.

Когда чуткость развивается в этом направлении, можно по-настоящему ценить мир вокруг. Чувственные восприятия становятся чрезвычайно интересными. Вы уже настолько открыты и нежны, что невозможно не раскрывать себя всему, что происходит вокруг. Когда вы видите красный или зеленый, или желтый, или черный цвет, вы откликаетесь на это из глубины своего сердца. Когда вы видите, как кто-то плачет, смеется или боится, вы также откликаетесь на это. В этот момент ваше первоначальное бесстрашие становится воинским духом. Если вы сердечный и скромный человек и вам с этим комфортно, на ваших «оленьих рогах» пропадает ворс, и они становятся настоящими «рогами». Ситуации становятся подлинно настоящими, совершенно настоящими и, с другой стороны, – вполне обычными. Страх перерастает в бесстрашие естественно, очень просто и весьма непосредственно.

Идеал воина в том, что он должен быть печальным и чутким, – именно поэтому воин также может быть очень храбрым. Без этой искренней печали храбрость хрупка, как фарфоровая чашка: уроните её, и она треснет или разобьётся. Храбрость воина подобна лакированной чаше из дерева. Если такая чаша упадет, то скорее отскочит, чем разобьется. Она мягка и прочна одновременно.

Глава 5

Синхронизация ума и тела

Синхронизация ума и тела – это не какая-то концепция и не случайная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это основной принцип того, как быть человеческим существом и как пользоваться чувственными восприятиями, своими умом и телом одновременно.

Проявление изначального добра всегда связано с мягкостью – не со слабовольной, вялой, приторной мягкостью, но с искренней и живой мягкостью с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Мягкость – в этом смысле – исходит из чувства уверенности, из отсутствия сомнений. Отсутствие сомнений не имеет ничего общего с принятием истинности какой бы то ни было философии или концепции. Оно не означает, что вы должны быть

обращены в чужую веру или стать добычей чьего-то крестового похода, в результате чего у вас не должно остаться ни тени сомнений относительно своих убеждений. Мы не говорим о людях без сомнений, которые становятся фанатичными крестоносцами, готовыми пожертвовать собой ради своей веры. Отсутствие сомнений – это доверие к сердцу, доверие к самому себе. Не иметь сомнений – значит находиться в контакте с самим собой, чувствовать тело и ум в их синхронности. Когда они синхронизированы, у вас нет сомнений.

Синхронизация ума и тела – это не какая-то концепция и не случайная техника, придуманная кем-то для самосовершенствования. Это основной принцип того, как быть человеческим существом и как пользоваться чувственными восприятиями, своими умом и телом одновременно. Тело можно уподобить фотокамере, а ум – фотоплёнке внутри камеры. Вопрос в том, как пользоваться ими вместе. Когда фокус и выдержка установлены правильно в соответствии со светочувствительностью фотоплёнки в камере, вы сможете получить хорошие снимки, точные фотографии, потому что вы синхронизировали аппарат и плёнку. Подобным же образом, когда правильно синхронизированы ум и тело, ваше восприятие обладает ясностью и вы чувствуете, что сомнений нет; вы не чувствуете дрожи, колебаний и близорукой озабоченности, делающих ваше поведение абсолютно неверным.