Даль - Владимир Порудоминский

«С минуты вставания все наши передвижения были подчинены колоколу», — рассказывает бывший кадет. Колокол звонит в шесть — подъем. Фрунт — дежурный офицер неторопливо движется меж рядов, проверяет, чисты ли руки, подстрижены ли ногти, все ли пуговицы на мундире. Колокол: завтрак. Колокол: классы. Обед. Снова классы. Колокол: ужин. По субботам после обеда кадетов учили танцевать.

2

Даля привезли в корпус летом 1814 года. Запрягли линейку — многоместную повозку без крыши. Для защиты от зноя и непогоды натянули над линейкой холщовый навес. Чтобы дорога не вышла чересчур накладной, подыскали попутчиков на паях. Большая повозка, набитая пассажирами и вещами, неторопливо катится с юга на север. Дорога по тем временам неблизкая — ехали, должно быть, с полмесяца. С берегов Черного моря к берегам Балтики везут мальчиков служить на флот.

Должность главного доктора Черноморского флота давала, видимо, Ивану Матвеевичу некоторые преимущества при устройстве сыновей (он и с морским министром маркизом де Траверсе был знаком: маркиз одно время занимал должность николаевского военного губернатора) Протекция при поступлении в корпус не помеха, но Далю она, наверно, не нужна: в заведение принимали дворянских отроков, которые, читая, едва складывали слова, а Владимир был сызмала «охоч» до науки.

Пора стригунку в хомут. Дежурный офицер подтолкнул новичка в плечо, Владимир вышел в длинную галерею. Началась служба Владимира Даля. Согласно формулярному списку Даль числится на службе с 1815 года, в действительности он надел мундир несколькими месяцами раньше. Впрочем, что месяц-другой — служить Далю сорок пять лет.

3

…Дремлет в музее небольшое суденышко — ботик. Его называют «дедушкой русского флота». Мы так называем: для тех, кто жил двести и полтораста лет назад, ботик еще не «дедушка» — «отец».

Сей ботик дал Петру в моря ступить охоту,Сей ботик есть отец всему Российску флоту, —

говорится в старинных виршах. Ботику суждено было пройти первую милю к морской славе России. Рассказывает Петр Первый, что, найдя суденышко в Измайлове, на льняном дворе, с голландцем Карштеном Брандтом опробовал его на Яузе, и на Просяном пруду, и на озерах Переяславльском и Кубенском, но повсюду вода оказалась узка и мелка. Того ради, рассказывает Петр, «положил свое намерение прямо видеть море».

Чтобы видеть море, чтобы овладеть морем, нужны мореплаватели. 1701 года января 14-го дня учреждена была школа «математических и навигацких, то есть мореходных хитростно искусств учения». Навигацкая школа разместилась поначалу в сухопутной Москве.

С 1701 по 1814 год, когда Владимир Даль надел кадетскую форму, много воды утекло. Воды, вспоротой острыми носами кораблей, вспененной ядрами. В эти годы уложились славные победы молодого российского флота — Гангут, Чесма, Калиакрия. Исследования Камчатки, Аляски, Сахалина. Первая русская кругосветная экспедиция. И сама Навигацкая школа, обращенная со временем в Морской кадетский корпус, передвинулась в Петербург — ближе к большой воде.

Ни одно событие на флоте не обходилось без воспитанников корпуса. Кадет Владимир Даль только привыкал к морской службе, учился передвигаться по колоколу, а где-то в тамбовской глуши доживал свой век выпускник 1766 года адмирал Ушаков. Уволенный от службы, томился в отставке Сенявин. Заглядывал в классы инспектор корпуса, прославленный мореходец Иван Крузенштерн. Плыл вокруг света Лазарев. Будущие адмиралы, герои Севастополя, Корнилов и Истомин — пока дети малые — робко складывали первые слоги (для них корпус еще впереди). А рядом с Далем жил по одному колоколу будущий их сотоварищ — кадет Павел Нахимов.

И вот об этом-то славном заведении, об этом гнезде орлином, откуда вылетели на простор доблестные моряки, отважные путешественники и великие флотоводцы остались у Даля одни лишь дурные, временем не приглаженные и не обеленные воспоминания.

Он так и напишет в старости: «Нас, двоих братьев, свезли в 1814 году в Морской корпус (ненавистной памяти), где я замертво убил время до 1819 года». В автобиографической записке, продиктованной за несколько месяцев до смерти (одряхлел, сам не имел сил писать), записке неоконченной, с грустной пометкой, завершающей оборванный текст: «Продолжения не было» — и в этом документе о корпусе снова то же: «…В памяти остались одни розги».

«МОРЕХОДНЫХ ХИТРОСТНО ИСКУССТВ УЧЕНИЕ»

1

Все, что Даль говорил в старости о годах учения, о корпусе, заметно отличается от воспоминаний его однокашников, других отставных моряков, бывших кадетов. Старики часто вспоминают детство с улыбкой; посмеиваясь, вспоминают забавные выходки нелепого преподавателя, удалые проказы товарищей. Весело читать про глупейшие перебранки учителей Триполи и Белоусова («Белоус, черноус, синеус…» — «Ах ты, пудель!..»). Весело читать про учителя Груздева, который злился, услышав слово «грузди», или про воспитателя Метельского, который запрещал кадетам упоминать слово «метель»: «Не смей говорить — «метель», говори — «вьюга»!» Весело читать задачки из начального курса арифметики:

Нововыезжей в Россию французской мадамеВздумалось оценить богатство в ее чемодане;А оценщик был Русак,Сказал мадаме так:— Все богатство твое стоит три с половиною алтына,Да из того числа мне следует половина…

Весело читать даже про розги, когда рассказывают, как пороли бывалых кадетов — «стариков». «Старики» грубили воспитателям, держали в рабстве малышей, по вечерам самовольно удирали из корпуса — это называлось «ходить на ваган». «Стариков» именовали еще «чугунными», потому что они не боялись порки. Случалось, брали на себя чужую вину, презрительно говорили ожидавшему наказания: «Ты, поди-ка, разрюмишься да станешь прощения просить! Ну скажи, что это я!» Весело, ах весело читать воспоминания бывших кадетов!

А вот Даль и накануне смерти вспоминает про корпус сердито, вспоминает жизнь по невеселой пословице: «Спина наша, а воля ваша».

В официальном «Очерке истории Морского кадетского корпуса», изданном «по высочайшему повелению» в годы царствования Николая Первого, о времени учения Даля читаем: «Всякий офицер мог наказать, как ему угодно, и иные этим правом пользовались неумеренно». В корпусе велся ударам точный счет, с родителей поротых кадетов брали даже деньги за розги, потраченные «на воспитание». Анналы корпуса сохранили «презабавную» историю: священник трижды приказывал кадету прочитать отрывок из священного писания, и кадета трижды пороли за то, что читает неверно. Первый раз пороли за рассеянность, второй — за непослушание, третий — за упрямство. Потом священник сам заглянул в книгу — там оказалась опечатка!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});