Бумеранг на один бросок - Евгений Филенко

И этот довод ушел в молоко.

Ворча и сетуя на судьбу, я уполз зализывать раны на веранду.

Фенрис пригласил меня поиграть, а Читралекха снова попыталась устроиться на коленях, но я всех разогнал. Ожесточенно раскачиваясь в кресле, я видел, как мама сдувает пыль с пульта видеала и роется в своих записях, очевидно, желая найти какой-то код. На моей памяти это было впервые — чтобы мама сама пыталась с кем-то связаться из нашего дома… Потом она ввела найденный код, — я невольно прекратил свои колыхания и подался вперед, — но экран оставался темным. Это было в ее стиле… Мама что-то сказала, обращаясь к темному экрану, кажется: «Нужно поговорить… ты знаешь, о ком…», и сразу разорвала связь. А после застыла на месте, нервно перебирая пальцами перед лицом, словно проясняла для самой себя, верно ли она поступает.

«О ком, о ком, — подумал я. — Обо мне, понятно. Эй, неужели она вызвала моего отца?!»

О том, что у меня есть отец, я подозревал. Я же не полный идиот… Но я никогда его не видел, ничего о нем не знал, и его отсутствие в моей жизни определенно не причиняло мне неудобств. А сейчас мне вдруг стало нестерпимо интересно знать, что же это за человек, чем занимается и как выглядит.

Ну, поскольку на маму я походил очень мало, то мог себе представить, что это наверняка здоровенный блондин, может быть даже скандинав… хотя типичные скандинавы обычно голубоглазы, а цвет моих глаз подружка Экса как-то назвала «тигриным», но, конечно, она сильно преувеличивала и просто хотела сделать мне приятное.

Возможно, он неплохой спортсмен или артист, ни фига не смыслит в поэзии, ненавидит попсу и обожает старинную музыку, в особенности струнную… хотя такие пристрастия, кажется, по наследству не передаются, но генетически все же как-то обусловлены…

Я закрыл глаза и стал думать, что же я ему скажу при встрече; ничего толкового в голову не шло, и решено было, что пускай эта проблема напрягает сначала его, а уж потом меня. В конце концов, это он ни разу не возникал в моей жизни, и это как же нужно было обидеть маму, чтобы она столько лет не подпускала его ко мне…

А потом вдруг я уразумел, что раз у меня есть отец, то, наверное, должны быть и братья, и сестры… пускай даже сводные и двоюродные… и дед с бабкой у меня тоже обязательно должны быть, и даже два комплекта. И все эти годы я, нелюбопытный, ленивомысленный балбес, даже не задумывался о них.

А они обо мне?

5. Удивительные визитеры

Гости прибыли вечером следующего дня.

Их гравитр сел на полянке перед верандой. Это был очень большой гравитр, и вскоре выяснилось, почему… Мама стояла на крыльце, сложив руки на груди, неподвижная и величавая, как древнегреческая статуя. Афина Варвакион. Но на щеках ее горели пятна, а нервный перебор пальцев выдавал всю степень ее волнения. На ней было длинное платье из пестрого индийского шелка, на плечи наброшена такая же цветастая шаль, и я никогда еще не видел ее такой красивой. Она не кинулась навстречу, даже не сошла по ступенькам, а просто стояла и ждала, когда они выберутся из кабины на свет божий.

Вначале свету божьему явлен был огромный macho, похожий на профессионального борца, — необъятные плечи, бычья шея, медвежьи волосатые лапы. Ростом он был с меня, может быть — чуть пониже, но я и не встречал еще человека, который был бы выше меня. Зато он был в три, нет — в десять раз мощнее. Когда он шел к дому, мне казалось, что земля под ним прогибается и стонет. Много позже, присмотревшись и пообвыкнув, я уяснил, что это лишь начальное, шоковое впечатление. Не такой уж он впоследствии оказался монстр. Ну да, здоровенный, могучий hombre,[5] но не великан, вовсе нет. Просто все в нем подавляло, и неокрепшие натуры, вроде моей, разило наповал. Этот темно-бурый застарелый, запущенный «загар тысячи звезд»… это непроницаемое, будто вырубленное из гранита лицо… эта звериная пластика: при всей своей осязаемой массе он перемещался бесшумно, не так, как кошка (уж я-то знаю, сколько шума способна производить по ночам ординарная баскервильская кошка вроде Читралекхи!), а скорее как привидение… эта потрепанная, мешковатая куртка черного цвета и запиленные до белизны джинсы, смотревшиеся на нем круче любого смокинга… эти зловещие черные очки, мало сходные с обычными «мовидами», мобильными видеалами индивидуального пользования, которые носили и стар и млад… «Неужели это мой отец?» — подумал я с ужасом и восторгом, стоя позади мамы в тени веранды, но в этот момент он снял очки, и я понял, что он не мог быть моим отцом. У него обнаружились обычные зеленовато-серые глаза, и в их взгляде не было ничего тигриного, одна только мрачноватая ирония. И на скандинава он вовсе не походил.

— Привет, Елена Прекрасная, — сказал он звучным голосом, неожиданно мелодичным, даже певучим, обращаясь к маме.

Я едва не сел где стоял.

Чего это он назвал мою маму «Еленой»?! Всю жизнь она была Анной, Анна Ивановна Морозова…

Всю мою жизнь.

Но ведь была у неё жизнь и до меня.

— И тебе привет, Костик, — сказала мама.

— А это… — начал он было, протягивая руку своей спутнице, следовавшей за ним в некотором отдалении.

— Мы, кажется, знакомы, — сказала мама.

— Да, я запамятовал, — смущенно проговорил он.

Стоя на нижней ступеньке, он склонился и поцеловал мамину руку — это получилось у него легко, непринужденно и даже изящно. Должно быть, много практиковался.

— Здравствуй, Леночка, — промолвила его спутница. Голос у нее был, что называется, грудной, немного в нос, и потому с особенными, мяукающими интонациями. Так могла бы разговаривать пантера Багира. — Как ты хороша в этом платье!

— А ты никак не меняешься, Оленька, — слегка напряженно улыбнулась мама.

Теперь все мое внимание было занято этой необыкновенной женщиной. Даже более необыкновенной, чем громила, которого мама с неуловимой нежностью назвала «Костиком».

Во-первых, она была некрасивая. Нет, не так: все в ее лице было неправильно, необычно. Все было слишком: синие глаза на пол-лица посажены слишком близко и сверкали слишком ярко, нос слишком крупный, рот слишком большой, губы слишком толстые, скулы слишком широкие. И короткие пепельно-серебристые волосы, не светлые, как у мамы, а именно серебристые. Я даже вначале подумал, что она седая. И все это на фоне точно такого же буро-зеленого загара, как и у ее спутника. Сущая уродина!

А во-вторых… Я уже говорил, что не встречал еще человека выше меня ростом. Сегодня этой смешной традиции был положен конец. Эта женщина была не просто выше меня. Она была намного выше. Подол ее легкого синего в горошек платья заканчивался там, где у мамы был поясок, и голые ноги-колонны тоже отливали старинной бронзой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});