Коридор - Сергей Каледин

раза балкон забыли запереть - и отец, воспользовавшись свободой, тихо скребся в квартиру Василевской. К счастью, Василевской не было дома. Но о действиях Михаила Семеныча Липе было доложено со всеми подробностями лифтершей Дусей, внимательно следившей за ним сквозь специально не заделываемую щель в двери. Щель не нравилась многим в коридоре, но Дуся все равно ее не заделывала. Иногда Аня затыкала щель тряпочкой или бумажкой, на что Дуся жаловалась Липе. Липа умолила лифтершу не распространяться в коридоре об отцовских проделках, Дуся согласилась, но взяла с Липы обещание, что та выпорет дочь за шалости с дверью. Аню Липа пороть не стала, а сделала внушение Глаше, чтобы следила за отцом старательней.

Лето подошло вплотную. Михаил Семеныч оклемался полностью, и теперь ему разрешалось гулять возле дома и даже в саду Баумана, правда под присмотром Анечки. Люсе было не до того, она уже стала совсем взрослая, у нее появились прыщики на лбу и темные волоски на ногах, что придавало ее облику даже некоторую инте-ресность. Ощущая свое повзросление, Люся категорически отказалась тратить свободное время на гулянье с дедом.

Михаил Семеныч велел Липе купить ему репейное масло и пояснил: для смазывания волос, чтоб активнее росли.

- Чему расти?!-удивилась Липа.- У тебя ж волос-то не осталось.

- Будут,- недовольно буркнул тот.- Твое дело масло купить, а не спорить.

Масло Глаша купила, и теперь Михаил Семеныч. каждый раз перед гуляньем мазал лысину репейным маслом.

В июне началась жара. Окна держали открытыми. Молокозавод под окном тарахтел круглосуточно, казалось, что он-то и нарабатывает эту жару. Михаил Семеныч жаловался, что трудно дышать, и винил толстую черную трубу молокозавода, говоря, что от нее вонь и нагрев. Похоже, старику действительно было тяжело, потому что, когда Липа решила проверить, не блажит ли отец, и намекнула, что у Марьи Михайловны в совхозе, мол, воздух чистый, отец неожиданно согласился поехать к старшей дочери.

Липа сообщила сестре. Та подтвердила согласие и еелела плюс к отцу привезти к ней Аню: каникулы нача

лись и нечего ребенку болтаться в городе. На воскресенье были куплены билеты.

В субботу вечером Михаил Семеныч с Георгием решили попрощаться, как положено. Михаил Семеныч чувствовал себя удовлетворительно, вполне пригодным для проводов.

Липа хлопотала с отъездом: стирала, гладила, упаковывала чемоданы -словом, была занята и, когда отец с Георгием заявили о желании прогуляться, отнеслась к их плану без внимания и выпустила на улицу.

- Деньги-то у тебя хоть есть? - хмуро спросил Ми-хайл Семеныч Георгия на выходе из подъезда. В глубине этого вопроса помещалось легкое презрение к недостаточной, с его точки зрения, самостоятельности зятя.

- Миха-а-ал Семеныч! - полуобиделся Георгий, показывая тем самым, что вопрос тестя по меньшей мере неуместен; конечно, деньги есть, хотя на самом деле денег было мало.

В сад имени Баумана они вошли медленно и как бы незаинтересованно, что отчасти соответствовало самочувствию Михаила Семеныча. Георгий же хоть и испытывал некоторое возбуждение в преддверии "прощания", перед тестем суетности обнаружить не желал и потому был степенен более, чем требовал темп прогулки.

Они не спеша брели в глубь сада. Ни в Летний театр, ни в кино билетов не покупали, значит, и не намеревались их посетить. Пока они шли зигзагами - от аттракциона к аттракциону. Из-за плохого зрения Михаил Семеныч не мог пострелять в тире, хотя очень хотел. Пострелял Георгий. Безуспешно, чем порадовал, вернее, не расстроил тестя. Михаил Семеныч подождал, пока зять управится в тире, и вместе с ним пошел ломать рога упрямому металлическому бычку со стрелкой на лбу, указывающей силу рук ломающего. Несмотря на пожилой возраст и недавний постельный режим, Михаил Семеныч обнаружил значительную силу рук в сравнении с силой рук зятя. Чем тоже остался доволен. А чтобы подкрепить неслучайность своей силы, ударил деревянной кувалдой по вблизи от быка стоящему силомеру. И здесь он оказался на высоте.

- Расплатись,- через плечо, не оборачиваясь, бросил он Георгию. Заканчивать аттракционы они зашли в комнату смеха.

Михаил Семеныч глядел на уродства в зеркалах и не мог решить, как себя вести. С одной стороны - смешно, а с другой... чего ж смешного, если старый (он поправился - "солидный", слово "старый" применительно к себе он не любил), если солидный, заслуженный человек с рабочим стажем больше шестидесяти лет, технический руководитель ткацкого объединения, которого на пенсию провожал сам замнаркома, Михаил Семеныч Бадрецов в присутствии зятя так безобразно отражен в зеркалах, пока он раздумывал, медленно двигаясь вдоль зеркал, исомната смеха кончилась. Георгий хохотал... Михаил Семеныч сдержал проступивший все-таки смех и недовольно откашлялся.

Аттракционы остались позади. Заложив руки за спину, оба по-прежнему молча брели вперед. Справа в огромной фанерной раковине духовой оркестр из слепых играл "Амурские волны". Георгий, несмотря на любовь к духовой музыке, вопросительно глянул на тестя; Михаил Семеныч, несмотря на равнодушие к музыке, кивнул головой и направился к задним скамейкам.

Но оказывается, слепые уже заканчивали музыку. Георгий в хорошем более обычного настроении от "Амурских волн" улыбнулся тестю:

- Давай сфотографируемся.

- У-у-у...- сморщился Михаил Семеныч, но не потому, что не хотел сфотографироваться, а потому, что инициатива исходила не от него.

Они пошли дальше. Слева за высокой оградой, облепленной мальчишками, шумела музыка. Но не плавная, как у слепых в раковине, а дерганая, нехорошая...

- Чего там? - Михаил Семеныч недовольно сморщился в сторону шума.Поют?..

- Танцы,- ответил Георгий и чуть было не предложил тестю заглянуть туда.- Для молодежи,- добавил он солидным голосом.- Люська уже бегает потихоньку... Хорошо танцует... Роман научил.

Михаил Семеныч вскинул брови:

- Мой?

- Наш,- подтвердил Георгий.- Поехал в санаторию язву закрыть, а привез фокстрот... Да сейчас это ничего, можно...

- Выдрать ее! -буркнул Михаил Семеныч.-Моду взяли... Ты Липу вот спроси, как я их сек, если что... В кровь. Зато не стрекулистки...

- Давай сфотографируемся,- перебил его Георгий.- Пять минут - и снимок. На память. А то когда еще. Давай...

- У-у-у...- отмахнулся Михаил Семеныч, недовольный, что его перебивают повторно.- Вперед иди.

Ресторан "Грот" находился не на основной аллее сада, по которой они двигались, а немного сбоку, однако каким-то образом они оказались именно на этой боковой аллейке.

"Грот" действительно находился в гроте, воспроизведенном в натуральную величину в искусственно созданной горе, наверху которой стоял каменный горный козел, напрягшись перед прыжком в небо.

Посещение ресторана произошло само собой, без обсуждения.

Михаил Семеныч вошел на веранду ресторана и сел за ближайший столик, безучастный и как бы недовольный тем, что оказался втянут в подобную непристойность.

- Жарко,- проворчал он, снял картуз и вытер лоснящуюся от репейного масла лысину. К столику подскочил официант.

- Значит, так!..- потирая ладони, сказал Георгий.

- Я чего говорю,- Михаил Семеныч отхлебнул пива, аккуратно, чтобы не накапать в стакан, отжал намокший ус и отломал у рака вторую клешню.- Мы с Абрам Ильичом, аптекарем, на Москве-реке были в парке Горького. Тоже жарко. Там купальня, освежались... В прокат дают. Недорого: трусы пятиалтынный, а супруге Абрам Ильича - четвертак, все, что положено,Михаил Семеныч показал, "что положено", и вздохнул. Вздыхал он всегда, когда говорил о женщинах. Он помолчал, занятый раком, и вдруг рассердился: - Ну, кроме пива-то, что - все?!

...Когда они вышли из ресторана, уже смеркалось. В походках их, особенно Георгия, чувствовалась неуверенность. Михаил Семеныч держался устойчивее, так как был потолще и покороче.

- Давай сфотографируемся,- предложил он Георгию, проходя мимо фото.На память...

-Да-а-а...- Георгий кивнул расслабленной головой.

Зашли в "Моментальное фото". Мастер усадил их на плюшевую козетку и велел приготовиться, то есть чтобы Георгий открыл глаза. Михаил Семеныч пытался возбудить зятя от дремоты, но тщетно. Фотограф, поняв ситуацию, снял их какие есть.

В ожидании снимка они сидели на лавочке возле фото.

Гремела музыка на танцверанде. В паузах между ганцами доносились громкие голоса и музыка из летне-jro кинотеатра.

Михаил Семеныч сидел сначала прямо, но вдруг неосторожно дернулся, вышел из равновесия и стал мед-ленно заваливаться в сторону Георгия. Тот принял плечом Михаила Семеныча и так и оставил его прислоненным к своему плечу, не возвращая в прежнее положение.

Фотограф вынес снимки и постучал в спину Георгия:

- Заказ готов. Два рубля, пожалуйста.

- Зачем? - спросил Георгий, стараясь придать голосу трезвую солидность. Он открыл глаза.- Что это?

- Это вы с папашей. С ними,- фотограф уважительно, не тыкая пальцем, движением корпуса указал на Михаила Семеныча.