Призрак Малого Льва - Елена Федина

— Ну а Ясон? — спросил Ольгерд хмуро.

О Ясоне вспоминать не хотелось. Было уже не больно, просто очень неприятно.

— Этому отшельнику никто не нужен, — не без досады сказала Ингерда, — иногда он, конечно, навещает Эдгара, даже пытается его воспитывать, так как считает, что любой отец просто обязан иногда читать проповеди своему отпрыску. Только Эдгар его не слушает. Для него есть только один авторитет — Ричард.

— Ничего удивительного, — вздохнул Ольгерд, — я сам с этого начинал. И Эдгар, конечно, тоже хочет стать капитаном?

Тут она невольно улыбнулась. Эдгар — капитан! Даже смешно…

— Слава Богу, нет.

— Неужели?

— Он хочет стать артистом, — улыбнулась Ингерда, — он уже артист, даже играл с Зелой в спектакле крохотную роль. Он далеко не так красив, как вы с отцом, и ростом не вышел, и никакой не тигр, ни черный, ни белый, даже не котенок, как будто и не Оорл вовсе… но он прирожденный лицедей, этого у него не отнимешь. Мы с детства над ним умирали со смеху.

— Ну… это у нас тоже семейная профессия, — подумав, усмехнулся Ольгерд.

Они говорили еще долго. Ночь медленно раскручивала звездную сферу, царапали по перилам балкона ветки сосен. Было тихо, спокойно и немножко странно, что это все-таки не Земля, что Земля немыслимо далеко, как будто мир перевернулся, и она оказалась на небе. К этому чувству Ингерда так и не смогла привыкнуть за тридцать лет полетов.

Уходя, она все-таки не выдержала.

— Ну, хоть что-нибудь скажи мне о нем! Скажи…

Они уже были на стоянке, по тишине, влажности воздуха и прохладе чувствовалось приближение рассвета. Во всем теле и даже в мыслях была усталость.

— Напрасно ты во всем винишь отца, — сказал Ольгерд серьезно, — Леций никогда не сделает того, что помешает его целям. А цель у него одна — процветание аппиров. Ты туда никак не вписывалась, сестра. А теперь и подавно. По-другому и быть не могло. Вот что я об этом думаю. Извини, конечно.

— Не за что, — вздохнула Ингерда.

В свой номер она вошла с одной мыслью: упасть на кровать и отключиться. И, желательно, не видеть никаких снов, особенно с китами в синем море.

Стены тускло светили серо-голубым, мягко мерцающим в ночном режиме светом. Ингерда почувствовала себя на дне огромного граненого стакана. Круглая кровать на аппирский манер стояла в центре, считаясь самым главным элементом в интерьере. Все свободное время аппиры по-прежнему предпочитали проводить лежа, экономя силы. Столик обычно нависал над кроватью на спиральном шнуре, он легко опускался и поднимался. На этот раз столик просто лежал на покрывале, а на нем красовался букет нежно-розовых, пышных как взбитые сливки, хризантем.

Она погасила свет и легла рядом, не раздеваясь и не разбирая постели. Ей уже ничего не снилось.

Утром все выяснилось. Зашла Миранда и между делом сообщила, что это администрация гостиницы так ее приветствовала.

— Не знала, что аппиры такие сентиментальные, — сказала Ингерда разочарованно, цветы как будто сразу поблекли и стали серыми и унылыми.

Миранда только покачала головой.

— Это люди. Аппиров тут нет. Мы все перезнакомились, пока тебя не было.

— Вас тоже поселили в этой гостинице? — спросила Ингерда, имея в виду ту часть пассажиров, которые спустились с первым антигравом.

— Конечно. Она у них почти пустая.

— Строили с запасом.

— И напрасно, — Миранда посмотрела обиженно и с недоумением, — за это утро, пока я прошлась по городу, мне нахамили три раза и один раз прямо сказали, чтобы я убиралась восвояси. Кто к ним после этого полетит?

— Неужели все так плохо? — серьезно спросила Ингерда.

— Не представляю, сколько я смогу тут пробыть…

Миранда прилетела из-за сына. Он занимался раскопками старого города. Узнав, что для расшифровки архивов нужны лингвисты, она тут же бросилась на отборочную комиссию, даже не успев как следует выучить аппирский. Каким-то чудом ее взяли. На корабле она, преодолев смущение, попросила Ингерду помочь ей с языком. Так они и познакомились.

Миранда казалась созданием, совершенно неприспособленным к суровым условиям: у нее был тихий голос, кроткие серые глаза и сдержанные манеры кабинетного работника. Яркая, сильная Ингерда привязалась к ней, как к полной своей противоположности. Ей постоянно казалось, что Миранду все обижают.

— Надеюсь, Патрик не даст тебя в обиду, — сказала она ободряюще, — ты с ним виделась?

— Пока нет.

— Ну, хоть звонила ему?

— Конечно. Он освободится послезавтра. Я буду жить у него, а пока — тут, в гостинице.

— Он рад, что ты прилетела?

Миранда вздохнула.

— Он в шоке.

Ольгерд открыл дверь своим ключом. Из кухни привычно тянуло чем-то сладким и аппетитным до спазмов в желудке.

— Кто это ко мне явился? — заговорила Синела, появляясь в дверях, — как вас зовут, дяденька? За последние две недели, я что-то забыла…

На ней был голубенький халат и фартук с подсолнухами. Ольгерд приблизился и погладил ее мягкие русые волосы.

— Извини, совсем замотался.

— Есть будешь?

— Из твоих рук? Конечно.

Ее курносое личико было ужасно милым и родным. Синие глаза смотрели ласково и терпеливо, заранее всё прощая. С ней было легко и просто. Так, как и должно быть. Он сразу понял, что так и будет, как только увидел ее в первый раз.

Это было год назад. Она не хотела пускать его к Гектору, но прогоняла его очень мягко.

— Вы что, новый секретарь? — спросил он, не понимая, почему она тут раскомандовалась.

— Откуда вы взялись? — улыбнулась Синела, — я уже месяц тут работаю.

— А я все время на раскопках, — сообщил он.

Потом Ольгерд несколько дней вспоминал, где он видел раньше это лицо. Это курносое, синеглазое, простенькое, в общем, но очень милое лицо, которое связано с чем-то хорошим, чем-то очень веселым, с чем-то из далекой молодости. Ее имя ничего ему не говорило.

— Где мы с вами раньше виделись? — спросил он, в конце концов.

— Я вам скажу, — лукаво улыбнулась Синела, — если вы пригласите меня на ужин.

— Почему бы и нет? — подумал Ольгерд, он давно уже был один, и женщина ему нравилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});