Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера - Владимир Брюханов

В этом трагедия немецкого национального характера, но он такой, какой уж есть!

Это, однако не наша тема.

Позволим себе, впрочем, небольшой логический этюд: коль скоро кинорежиссер Леви отождествляет немецкий народ и Гитлера, а последний показан в его фильме как откровенный дегенерат, то эта его (Леви) оценка, следовательно, распространяется и на всех немцев.

Что ж, эта индивидуальная точка зрения имеет право на существование, как и любая иная! Хотя и обидно за современную культуру, в которой бытуют подобные оценки.

Формально Гитлер не смог выполнить обещания никогда больше не проводить выборов, сделанное в феврале 1933, — приходилось, все-таки, соблюдать какую-то видимость респектабельности. Это, впрочем, шло ему на пользу!

11 ноября 1933 года 96 % германских избирателей приняли участие в голосовании, побив, тем самым, прежний рекорд избирательской активности, и отдали, наконец-то, уже 92 % своих голосов за НСДАП — на новых выборах в Рейхстаг,[63] игравший теперь, однако, нисколько не большую практическую роль, чем Верховный Совет СССР.

Заметим притом, что и приведенные результаты голосования — свидетельство далеко не абсолютного господства нацистов над умами соотечественников: более десяти процентов немецких избирателей не только придерживались иных взглядов, но и наглядно демонстрировали это, что никогда не допускалось на выборах в Верховный Совет СССР — по крайней мере по официальным отчетам!

Тем не менее, Гитлер в конце концов добился того, что известный немецкий историк Голо Манн, сын Томаса Манна, писал о нем: «Только он мог отдать приказ, который бы выполнили 57 млн. человек».[64]

Однако и это продолжалось недолго: пока все, казалось бы, шло хорошо, Гитлер вполне импонировал немцам; неудачи же поколебали всеобщее обожание: «Тот всенародный восторг, вызванный успехами внешней политики Гитлера, который существовал в мирные времена, испарился без следа по мере продолжения войны. Помимо понятного желания скорейшего прекращения военных действий, в широких кругах германского народа существовало и глубокое разочарование в Гитлере как лидере нации и государства»[65] — писал уже после войны гросс-адмирал Эрих Редер, командующий немецким флотом в 1935–1943 годах.

Подобные настроения наиболее наглядно проявились в верхушечном заговоре 20 июля 1944 года, жестоко подавленном. Но и после этого, все ближе к концу войны, многие приказы Гитлера молчаливо игнорировались и отдельными ответственными лицами, и массой публики — в результате Гитлеру приходилось заметно умерять свои радикальные распоряжения.

Однако на протяжении десятка лет так именно и обстояло дело, как сформулировал Голо Манн — и это подтверждается самыми ближайшими соратниками Гитлера.

Генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг: «Приказы принципиального характера исходили только от одного лица — Адольфа Гитлера. Остальные были только исполнительными органами».[66]

Доходило даже до того, что когда в августе 1939 британский посол в Берлине сэр Невил Гендерсон просил Германа Геринга оказать умиротворяющее влияние на Гитлера, то наци номер 2 четко ответил ему: «мы, все остальные, не больше чем пыль под его ногами».[67]

Двенадцать лет нацистского режима не прошли даром.

В начале 1946 года, почти через год после завершения войны в Европе, фельдмаршал Монтгомери, возглавлявший администрацию в британской зоне оккупации Германии, отмечал: «я располагал информацией, что значительная часть населения, примерно 60 процентов, убежденные нацисты».[68]

Разумеется, эти люди оставили после себя потомство — физическое и духовное.

Поскольку их победители тоже не были ангелами, а после войны, в отличие от немцев, имели гораздо меньше побуждений к самосовершенствованию, то это в значительной степени и определяет умонастроения сегодняшнего мира и современное положение дел.

До идеала тут далеко, с чего, мы, собственно, и начинали.

Таинственный приход Гитлера к власти, сыгравший решающую историческую роль во всем последующем (а также и другие значительные эпизоды, не нашедшие исчерпывающих объяснений, например — полет Рудольфа Гесса[69] в мае 1941), заставляет поднять вопрос о закулисных политических силах, агентом которых, возможно, и состоял Гитлер, навербовавший притом целую партию своих приверженцев, исчисляемую к 1933 году сотнями тысяч человек — но тогда еще никак не миллионами!

Такой подход к толкованию роли Гитлера отнюдь не нов: «Гитлер представал в качестве вполне заменимой, «заурядной жестяной фигуры», как писал один из авторов левого направления[70], занимавшийся анализом фашизма, еще в 1929 году[71] /…/.

/…/ многие политики-консерваторы и историки-марксисты столь странным образом сходились во взгляде на Гитлера как на инструмент для достижения чьих-то целей. Будучи далеким от какого бы то ни было величия и не являясь крупной политической, а уж тем более исторической фигурой, он казался идеальным олицетворением типа «агент».»[72]

Заметим, однако, что подобные подозрения высказывались еще раньше — и вовсе не буржуазными консерваторами и тем более не историками-марксистами. Совсем незадолго до 29 июля 1921 года, когда Гитлер был провозглашен «фюрером» — вождем НСДАП, против него выступили противники в его собственной партии.

Один из первых членов НСДАП Эрнст Эреншпергер составил политическую декларацию и опубликовал ее в газете «Мюнхенер Пост». Там говорилось: «Он (Гитлер) полагает, что пришло время, чтобы по заданию стоящих за ним темных сил внести разброд и раскол в наши ряды и тем самым сыграть на руку махинациям евреев и их пособников… И как он ведет эту борьбу? Чисто по-еврейски».[73]

Не нужно воспринимать данный текст как обвинение Гитлера в еврейском происхождении. Это просто такой типичный словесный оборот; автору этих строк (не еврею ни по происхождению, ни по имени, ни по внешности) неоднократно случалось выслушивать подобные выпады на русском языке по собственному адресу — всегда, разумеется, в отсутствии евреев. Нередко случалось слышать и ничем не обоснованные подозрения по адресу каких-либо чем-то несимпатичных типов: а не еврей ли он?

Характерно и откровение на эту тему самого Гитлера, высказанное, что существенно, в октябре 1920 года (если верить воспоминаниям Отто Штрассера, именно тогда и познакомившегося с Гитлером): «как только я узнал, кто они такие, лишь только понял их сущность, я стал вглядываться в каждого прохожего на улице, чтобы определить — еврей он или нет»[74] — здесь, заметим, ни слова не говорится о том, когда именно Гитлер увлекался столь полезным занятием!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});