(Не) настоящий наследник - Лана Пиратова

Вы это знаете. И мне нужны деньги на ему на операцию. Поэтому я здесь.

Я стараюсь говорить спокойно, хотя после всего услышанного у меня сердце стучит чаще и чаще. Неприятный разговор получается. Может, если я отвечу на его вопросы, мы быстрее закончим?

– Почему отец ребенка не беспокоится об этом? – моя попытка хоть как-то успокоиться летит к чертям. – Почему вы занимаетесь поиском денег? Где отец вашего ребенка?

Его вопросы сыпятся один за другим. Я знаю. Это такой прием, чтобы не дать мне собраться и придумать что-нибудь. Не дать соврать.

Но я беру себя в руки. Смотрю ему прямо в глаза и говорю спокойно, но уверено:

– Мне кажется, это не относится к нашим договоренностям. И это никак не влияет на исполнение мной взятых обязательств. А вы сейчас, – беру паузу. – Вы даете мне повод сомневаться в правдивости ваших слов, сказанных ранее. Я могу идти?

Встаю.

– Нет! – рявкает он и черные брови сходятся на переносице. Смотрит и ждет, что я сяду. Я понимаю это. Но я упорно стою. Развернуться и убежать? Показать ему свое слабое место? А если остаться? К чему это приведет? К открытому конфликту и потере работы? – Сядьте, Екатерина Валерьевна, – уже мягче произносит он. И он впервые называет меня по имени. До этого он никак не обращался ко мне. – Не стоит так явно показывать свой страх. Это могут использовать против вас.

Его самоуверенность начинает злить меня.

– Я не боюсь вас. Не вижу причины. Все, что вы хотите узнать обо мне, вы можете спросить у Олега Сергеевича. Извините, но у меня нет желания продолжать этот разговор.

– Пока вы находитесь в моем доме, – все также жестко произносит он, – вам придется следовать определенным правилам.

– Каким?

– Например, слушать меня. Я хозяин дома и ваш непосредственный работодатель, – усмехается он. – В этих моих вопросах нет ничего странного или оскорбительного. И я имею право это знать. Меня это тоже касается.

– Каким образом? – складываю руки на груди и продолжаю стоять. Наверное, лучше выяснить все сейчас.

– Вы тесно общаетесь с моим сыном, – смотрит на меня исподлобья и тоже встает. – Ваше моральная сторона волнует меня не менее, чем наличие молока в вашей груди.

Я даже не нахожу, что ответить сразу. Стою и лишь раскрываю рот в немой защите. Его тон не дает мне сомневаться в серьезности его утверждений. Неужели, он и правда думает, что вправе указывать мне? Это перебор.

– Мне кажется, вы забываетесь, – говорю, сдерживая дрожь в голосе. – Это вас точно не касается. Это моя жизнь и мне самой решать, что правильно, а что – нет.

– Рожать ребенка без отца – правильно? – усмехается он. – Я значит живу в какой-то другой системе координат.

– Рада за вас, – огрызаюсь я. Разворачиваюсь и иду к двери.

– Екатерина Валерьевна, – слышу в спину, но не оборачиваюсь. Делаю еще шаг и тут чувствую, как меня грубо хватают за локоть и разворачивают на сто восемьдесят градусов.

Мужчина сейчас так близко, что я, мне кажется, слышу удары его сердца.

– Я не разрешал уходить, – говорит он.

– А я не хочу выслушивать и дальше оскорбления. Если вы считаете, что мое аморальное поведение может негативно повлиять на Тамерлана, я завтра с утра уйду. Надеюсь, вы разрешите мне ночью покормить его? Это никак не отразится на моральном облике этого дома?

Говорю эти слова и сама пугаюсь последствий. Понимаю, что меня просто несет, но остановиться не могу. Давно я не была в таком состоянии. Давно у меня никто не вызывал таких негативных эмоций.

– Не стоит нервничать, если вы собираетесь и правда кормить Тамерлана, – усмехается его отец. – Вам надо нервы подлечить, Екатерина Валерьевна.

– Катенька! – доносится голос из коридора и хватка на моей руке ослабевает, я дергаю ее, освобождаясь. Оборачиваюсь и замечаю Софию: – ой, здравствуйте, Амир Каримович, – обращается к мужчине. – Катенька, Тамерлан проснулся.

И я тут же выхожу из комнаты и быстрым шагом иду наверх.

Глава 5 Катя

Прежде чем взять Тамерлана на руки, пытаюсь успокоиться, но руки все равно трясутся. Как реагировать на очевидное хамство от незнакомого мне мужчины? Мне кажется, сегодня он явно дал понять свое отношение и что мое нахождение в доме нежелательно для него. Сказал бы прямо.

Придется срочно искать покупателей на долю в квартире. Можно же и быстро продать. Получу, правда, меньше. Но главное, что Матвею на операцию хватит.

Дрожащими руками беру малыша и сажусь, чтобы покормить. И мне кажется, что Тамерлан хмурится. Словно чувствует что-то. Водит носом, не желая брать грудь.

– Ну же, Тами, – ласково говорю я. – Все хорошо. Кушай.

Но малыш капризничает. Начинает плакать и отворачивается от груди. Ни мои попытки укачать его, ни нежные поглаживания не могут его успокоить.

– Странно, что это с ним? – София подходит и садится рядом. – Так хорошо кушал. Может, его что-то беспокоит? – гладит Тамерлана по голове.

– Да нет, – вздыхаю. – Это не его беспокоит, а меня.

Поправляю блузку. Тамерлан все равно не будет кушать сейчас.

– Что-то случилось, Катюш? – София с любопытством смотрит на меня.

– Ничего страшного, – пытаюсь улыбнуться. – Все в порядке. Я посижу с Тами здесь? Вдруг, все-таки, возьмет.

– Конечно. Не спрашивай даже.

Я смотрю на малыша, который понемногу успокаивается, и сама прихожу в себя. Это я виновата, что он отказывается есть. Чувствует мое состояние. Как родной. Привык за эти дни. Как же жалко будет его оставлять…

У меня даже слезы подступают. Опять ему привыкать придется к новой кормилице.

Нет, Катя, надо успокоиться. Малыш должен поесть. Поэтому забудь про слезы.

– Это Амир, да? – неожиданно спрашивает София.

Поворачиваюсь к ней. Смотрю вопросительно.

– Он тебя расстроил, да? Не обращай внимания, Катюш. Ну, он просто такой вот человек. Все привыкли. И ты привыкнешь, – вздыхает.

– Не будет у меня шанса привыкнуть, – говорю с горькой усмешкой. – Я все с первого раза понимаю.

– Да что случилось-то, Катюш?

– Тшшш, – шепчу я, замечая, как Тамерлана начинает тыкать носом в грудь. Достаю и сую ему. Он тут же подхватывает и нетерпеливо сосет.

Господи, какое же это блаженство. Вот так ощущать так близко маленького человечка. И как же больно осознавать, что это не Матвей. Но ничего, скоро я и его смогу кормить. Врач сказал, что скоро я смогу приходить и кормить его и оставлять молоко. А после операции он будет жить со мной.

Господи, неужели это когда-то случиться?! Как хочется верить, что скоро!

Глажу по крохотной головке, перебирая темные волоски.

Тамерлан засыпает. Аккуратно кладу его