Тайский талисман - Лин Гамильтон

— Конечно, — ответила с улыбкой женщина. — Это мой муж. Он будет шить для вас одежда. Сейчас его нет. Думаю, вам нужно и шелковые брюки. Черные очень хорошо. И блузка под жакет. Может, два блузка. Один желтый, один черный. Думаю, с рукава. Руки, знаете, — сказала она, подняв руку и оттянув мясистую часть выше локтя. — Пожилой женщина нехорошо показывать. Очень универсально для вас.

— Не уверена, что все это мне нужно, — сказала я. — Разве что жакет.

— Тайский шелк лучший в мире, — строго сказала она. — Почему не купить больше? Вы будете самой красивой в своя страна. Встаньте сюда, — указала она на приподнятую платформу. — Я измерить вас для брюки и рассказать о мистер Уильям. Вы всегда носить такой туфли?

Я вздохнула и мысленно в тысячный раз прокляла Клайва с тех пор, как он впервые упомянул об исчезновении Уилла Бошампа.

— Очень печальный человек мистер Уильям, — сказала женщина. — Повернитесь, пожалуйста.

Я повернулась.

— Моя думать, он хочет ехать домой, — сказала она. — Сперва он находить Бангкок очень хороший, но потом, наверно, очень заскучать по свой дом. Почему он не ехать домой, я не знаю.

— А что с его бизнесом? — спросила я, мысленно споря с собой, рассказывать или нет Натали об этом открытии. — С «Антикварным магазином Ферфилда»? Не знаете, почему он закрыт?

— У мистер Уильям очень хороший антиквариат, — сказала женщина. — Не как у многих других, — добавила она, махнув рукой в сторону лавок. — Может, мало кто знать разница между его магазин и другие. Я не знаю. Как-то вечером я видеть, он запирать дверь. Он зашел сюда сказать «до свиданья», как всегда. Больше я не видеть его. Вскоре придти другие. Повернитесь еще, пожалуйста.

— Кто другие? — спросила я.

— Из «Аюттхая трейдинг». Они владеть этот торговый центр. Они задать много вопросов, потом увезти весь красивый антиквариат мистера Уильяма.

— Какие вопросы задавали люди, которых послала «Аюттхая трейдинг»? — спросила я.

— Те же, что вы, — ответила женщина. — Когда видели его? И все такое.

— Через сколько времени после того, как вы видели его в последний раз, они приехали?

— Может, через месяц, может, больше.

— Знаете вы некоего мистера Прасита? — спросила я.

— Мистер Прасит много.

— Помощника управляющего из КРК, — сказала я и почувствовала себя дурой.

— Что такой КРК? — спросила женщина.

— Я думала, вы знаете.

— Нет, — сказала она. Обратилась к помощнице по-тайски, но та покачала головой.

— Моя дочь тоже не знать.

Девушка что-то сказала матери.

— Моя дочь говорить, сюда приходить один молодой человек, спрашивать про мистер Уильям. Он разговаривать с мой муж. Мой муж тоже ничего не знать про мистер Уильям, и молодой человек уйти. Может, он есть мистер Прасит.

— Может быть, — сказала я. — Еще кто-нибудь спрашивал о мистере Уильяме?

— Нет, — ответила она. — Вы хотите блузка, да?

— Пожалуй.

— Я ошибаться. Здесь была женщина, как вы.

— Фаранг? — спросила я.

— Да, — сказала женщина. — Только не такой красивый, как вы. Она не покупать тайский шелк.

— Как она выглядела?

— Фаранг, — повторила женщина.

— Цвет волос? — спросила я. — Такой, как у меня?

— Может быть, — ответила она. — Только больше, — и указала на место чуть пониже моих лопаток.

— Глаза? — спросила я.

— Как ваши, — ответила она. — Фарангский глаза.

Я хотела узнать, какого цвета, но допытываться казалось безнадежным.

— Она была выше меня?

— Да, — ответила женщина. — Думаю, и потоньше. Я не измерять, но я знаю. Двадцать лет в этот бизнес.

— Она назвала вам свое имя?

— Нет. Приходить только один раз. Она делать то же, что вы — пытаться заглянуть в магазин. — Женщина подняла руки, прикрыла с боков глаза и сделала вид, будто куда-то всматривается. — Там нечего видеть.

— Больше никто?

— Нет, — сказала она. — Когда вы завтра приходить на примерку? В этот же время?

— Хорошо, — ответила я. К чему спорить? В мастерскую вошел довольно высокий мужчина в превосходном темном костюме, и все трое оживленно заговорили.

— Мистер Наронг. Мой муж, — представила его женщина. — Он говорить, мистера Уильяма спрашивала еще тайская девушка. Очень красивая. Имя тоже не знает. Теперь, — сказала она, протянув калькулятор и показывая мне сумму. — Очень хороший цена, да?

Взглянув на цифры, я сочла себя несусветной дурой. Однако ткань очень красивая, подумала я, ощупывая ее, цвет такой яркий, чуть грубоватая материя была приятной на ощупь. Я представила себя в таком жакете на очередном вечере открытия ярмарки ассоциации антикваров, хотя до него оставался целый год. Может, привести сюда Дженнифер и заказать ей что-нибудь?

— Хорошо, — сказала женщина, приняв мое колебание за неохоту. — Вам, как другу мистера Уильяма, скидка десять процентов. Половина платить сейчас.

* * *

Выложив около ста пятидесяти долларов и задолжав еще столько же за «универсальный» комплект одежды и очень скудные сведения, я пошла дальше. Очередной моей остановкой был дом Уилла. Найти его оказалось не труднее, чем магазин, и по той же причине. У меня был адрес, взятый из письма адвоката, лежавшего в пакете Натали. Представление о скрывающемся дома Уилле скрашивало мне тридцать с лишним часов пути до Бангкока, я представляла себе дом на берегу клонга, с полами и стенами из тиковых досок, с изящными произведениями искусства — как-никак он был антикваром, специализировался по Азии — и с очень юной и красивой тайкой, своего рода мадам Баттерфляй, угождающей каждому его капризу. Во время полета мне даже представился младенец в колыбельке. И даже травяная хижина на морском берегу, открытая океанским ветрам, а-ля Поль Гоген на Таити. Или нечто подобное.

Однако нет, передо мной оказался шестиэтажный многоквартирный дом из бетонных блоков, я несколько раз взглянула на адрес, дабы убедиться, что не ошиблась. Дом был очень непривлекательным, он твердо стоял на опорах в районе с красивыми храмами, рынками, садами и пусть бедными, но по крайней мере интересными домиками на сваях.

Рядом находился каркас похожего здания. Казалось, строительство прекратилось в один миг, и рабочие ушли, бросив инструменты; возможно, так и произошло несколько лет назад, когда быстрое развитие азиатской экономики внезапно прекратилось. В некоторых местах, в том числе и наверху, торчали прутья арматуры, ни в одном окне не было стекол. Несколько квартир кто-то завесил простынями, видимо, там кто-то самовольно поселился. Зрелище было очень унылым, даже удручающим. Мои рассеявшиеся представления, совершенно неуместные и безосновательные, оказались гораздо романтичнее действительности.

Правда, из здания открывался вид на реку, что было немаловажно. Чао Прая протекает через центр города и представляет собой очаровательный водный путь. На ней ведут торговлю баржи с рисом, ее бороздят длинные лодки, служащие водными такси, и паромные судна, выполняющие роль автобусов, они останавливаются у пристаней через каждые несколько сот метров. С реки видны прекрасные храмы, покрытые золотом и изразцами шпили, тысячи мелких предприятий, и даже едва не падающие в воду крохотные домишки. Здание, в котором проживал Уилл, высилось над кучкой таких домиков, дети играли в воде, пока их матери занимались стряпней или уборкой. Если он жил на обращенной к реке стороне здания, из его окон открывался прекрасный вид.

Я вошла в вестибюль здания, нашла почтовый ящик с фамилией Бошамп и — ура! — номером его квартиры. Очевидно, люди здесь не так помешаны на безопасности, как у нас. Даже парадная дверь была открыта.

Квартира Уилла находилась на верхнем этаже, я поднялась туда на скрипучем лифте, мрачный коридор, очевидно, воплощал собой чье-то представление об американском модерне. Сильно постучала в дверь, но ответа не получила. Какое-то время прислушивалась, но внутри не слышалось никаких шагов.

Поняв из письма от мистера КРК, что рядом с Уиллом живет некая миссис Пранит, я постучалась в двери по обе стороны его квартиры. Безрезультатно. На этаже было тихо, как в склепе. Ни одна дверь не открывалась на мой стук, никто не входил и не выходил. Казалось, там никто не живет.

* * *

Я купила бутылку воды в зеленой лавочке в конце переулка, откуда хорошо было видно это здание, и мне предложили стул в тени снаружи. В это время дня жара, ощутимая, но терпимая, внезапно становится гнетущей. Казалось, что все вокруг, улицы, дома, даже стул, на котором я сидела, вобрали в себя зной ранних часов, а потом начали его излучать. Влажность как будто достигла предела. От жары и смены часовых поясов я, должно быть, задремала, потому что мне привиделся причудливый сон, в котором плакала Натали Бошамп, какой-то мужчина в полосатой куртке спортивного судьи раздражающе свистел в свисток, а Уилл тонул в водах лагуны. Сон, видимо, был к перемене погоды, так как, пока я спала, начался дождь. Проснувшись, я увидела, что владелец лавки таращится на меня, как на сумасшедшую, и просачивающиеся сквозь тент капли начали падать мне на голову.