Соблазнение монаха - Ольга Баранова

Когда он двигался, двигалось все его тело. Иногда мне казалось, что вместе с ним двигается все пространство, но ведь мы — часть пространства, всего лишь часть! Заключенная в оболочку из тела и костей. Как мне хочется вырваться на свободу!

4. ПАДИШАХ

Падишах обрадовался, когда узнал, что Сарина осталась у монаха. «Вот и славненько, — думал он, потирая руки. — Ну и ладушки! Ай-ай-ай! Она оправдала мои надежды!» Он послал ей кофе и ковров — все, что она просила. И выпустил родителей Садая из тюрьмы — теперь не понадобятся. Странное дело — Садай, вместо того, чтобы бежать и избежать новых притеснений, вернулся в свой дом (вместе с папой и мамой) и зажил там припеваючи.

«Милая моя, родная моя, милая моя, — думал счастливый папа, — наконец-то я от тебя дождался того, чего хотел».

Но я чувствую, что мне необходимо пояснить его радость. Если смогу, конечно.

Монах считался одним из лучших людей в королевстве. За ним давно закрепилось такое мнение. Никого не интересовало — может быть, он изменился со временем? Никого! Люди любят стереотипы. Шепотком говорили: «Один из лучших людей…» Если бы Томас умер, остался бы один лучший человек — Падишах. Казалось бы, Падишах должен ненавидеть монаха, что тот отнимает у него власть, но этого не случилось.

«Как хорошо, что Сариночка ушла к нему! Как хорошо!» — напевал Падишах. Он все время влазит со своей радостью, так что отодвинем его в сторону и продолжим без него.

Сариночка полюбила монаха. Это то же самое, что полюбить столб. Энергия уйдет в землю, как при грозе. Не будет никаких иностранцев. Так примерно думал папа. Сариночка вернется домой и заживет, как надо.

Падишаху не приходило в голову, что монах захочет покинуть свой пост ради любви земной — Падишаху ведь никогда не приходило в голову, что он может быть не-падишахом. Тем более, что Падишах знал Томаса еще с младенчества — со своего младенчества. Он бы хотел его свергнуть, но, что приходит с детства — то навсегда.

Поэтому Падишах был шокирован, когда узнал, что Сарина убежала с монахом, и замок пуст. Сбылась одна мечта — можно занять монастырь, но исчезла другая. Где дочь?

Падишах особо не торопился. Все владения были его, а до золотых ворот два дня пути. Кстати, можно проверить, как сторожат ворота — такую ценную вещь нельзя оставлять без присмотра, и Падишах назначил двух стражников, чтобы те охраняли ворота (по очереди), то есть сказал им: «Стойте здесь и смотрите», — и они встали, как вкопанные.

Падишах провозился со своим войском — устраивал смотр, проверял (лично) копыта у лошадей — хорошо ли подкованы, и так утомился, что пришлось отложить поход на следующий день. Предположим, сегодня утром Падишах узнал о побеге. День он провошкался, бегал, орал, лег спать, а наутро (значит, прошли уже сутки) проснулся и приказал идти.

Сам Падишах ехал на черной лошади, его сподвижники — на белых и гнедых. «Никто не должен выделяться! — приказал Падишах. — Если увижу, кто вперед меня едет, хуже будет!» И он скакал впереди всех, радуясь, что победил в скачках, и всех обогнал, так что воинству пришлось его догонять, и он дал им нагоняй, что они его не обогнали. «Мне не интересно! — кричал он, раскрасневшись от жары и топота копыт Рамбонда, который он, казалось, слышит над самым ухом, хотя лошадь была внизу. — Мне не интересно! Вы все отстали! Мне скучно с вами соревноваться, воители!» — сказал он с презрением, и сам же расстроился. «Что за паршивое у меня войско, — думал он, — обогнать не могут, догнать — тоже.» В духе Падишаха было давать противоречивые указания, а потом самому же расстраиваться из-за их невыполнения. Или это была игра? Как в случае с Сариной. Падишах отлично знал, чего хочет дочь, но делал все наоборот. Теперь же бешенство с тихой яростью поднималось в нем, смешиваясь, как коктейль, и пузырясь. Во-первых, Сариночка сбежала. Хоть бы предупредила, куда. Во-вторых, войско разболталось и не слушалось — даешь им ценные указания, а они не выполняют. В-третьих, сам Падишах устал после скачек. Поэтому он устроил привал и велел жечь костры. Воины поснимали с себя латы, но Падишах закричал, на мгновенье проснувшись (он всегда чувствовал, что происходит в его войске): «Немедленно одеться! Всем — подъем! Вдруг противник нападет ночью!» И заснул. А войско бродило по лесу (Падишах сделал привал под эвкалиптами, на чужой земле, чтобы не топтать свою территорию — как известно, после стоянки остается мусор) и не знало, чем заняться. Указаний Падишах не дал, а ослушаться и делать что-то свое никто не решился. Вы спросите, откуда такая власть? А откуда такая власть у любого человека, облеченного властью? Просто люди любят подчиняться и отдают часть своей жизни властолюбцу. Власть Падишаха держалась на убеждении людей, что ими кто-то должен управлять. Монах не считал себя хорошим и управлял собой. Томас считал, что надо жить, а остальное приложится. Поэтому он обладал властью. Падишах же считал, что людьми надо управлять, и люди так считали, но войско разбегалось, не слушалось, и Падишаху приходилось все больше звереть.

Он проснулся в плохом настроении — мало сказать! В препротивном. Ему надо было кого-то пнуть, чтобы почувствовать себя лучше. Он выбрал самого беззащитного — Амана — и пнул его. После бегства принцессы Аман остался без работы. Ему пришлось вступить в армию. Но это был неверный шаг. Аман был настоящий уродец — маленький, карликовый (хотя — не карлик, просто маленького роста), а ребята в армии — рослые и могучие. Падишах специально набирал себе армию и самых красивых сынов забрал в нее. «На их фоне я буду выглядеть еще лучше», — думал Падишах, хотя логики никакой не было. Падишах был маленький мужчина, выше Амана на полсантиметра. Но иногда ум или желание власти делают человека великаном для окружающих. Впрочем, любое желание плодотворно — оно приближает нас к смерти.

Войско набрано из людей смелых и решительных, но им некуда было девать свою смелость и решительность. Войн не было — Падишах еще не такой дурак, чтобы воевать маленьким государством (в войске было всего 200 воинов) против всего мира. Кроме того, он не знал, а какую сторону идти — то ли на юг, то ли на север. Кроме и этого, существовало звездное небо. Падишах вылазил из своего походного шатра и любовался на звезды, любоваться на которые никому не запрещено. «Сариночка, — думал он, — Сариночка моя!» Но одновременно — есть ли другие миры? Что, если звездное небо — только занавеска, отделяющая Падишаха от другого эвкалиптового мира? В просветы между эвкалиптами виднелись спящие воины, лежащие и сидящие, и Падишах оставался наедине со своими мыслями, и залезал в палатку и продолжал думать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});