Тринадцатая королева (СИ) - Ильева Анита

— Не обращай внимания, это просто ревность.

— Да с какой стати шуту меня ревновать? — еще больше удивилась Лео, но ответ сестры буквально огорошил её.

— А с чего ты решила, что он ревнует тебя? Он ревнует короля, скорее всего, он в него банально влюблен.

— Но… — не веря своим ушам протянула Леонелла, — он же… парень!

— И что? — пожала плечами Дженевра. — Ты что, вчера родилась, не знаешь, что парни тоже могут любить друг друга? Помнишь нашего конюха? Так вот он был влюблен в садовника и частенько зажимал его в конюшне по ночам. Не говори, что ты ничего не замечала!

Лео отвела глаза и покраснела. Сейчас, когда Джен сказала ей об этом, она действительно припомнила, как конюх все время обнимал садовника, старался прикоснуться, а однажды она увидела, как они целуются, но подумала, что ей показалось, и то был не садовник, а кухарка. А теперь, если припомнить все случаи, на которые она раньше просто не обращала внимания, то получается, что… конюх любил садовника, именно как парень любит девушку.

— Ты еще такая наивная, Лео, — потрепала её по плечу сестра. — Этот менестрель скорее всего ублажает твоего будущего муженька в период, пока королевы нет, вот и ревнует теперь, не хочет, чтобы королева появлялась и мешала его счастью.

Леонелла быстро свернула разговор и с тех пор немного успокоилась. «Значит, дело не во мне, а в… простой ревности», — с облегчением думала Лео. И вот теперь король хочет выпороть шута на конюшне, Леонелле бы радоваться, а она в панике.

— О, мой король, прошу, не стоит так жестоко наказывать этого глупого мальчишку! — взмолилась она, но король уже сказал свое слово и был непреклонен.

— Этот мальчишка оскорбил мою будущую жену, свою королеву, — покачал Абрэмо головой. — Он должен был быть наказан куда более жестко, но если ты просишь за него, моя Лео, я согласен снизить число ударов до трех. Целуй ноги своей великодушной королеве, отродье, и впредь не смей даже намеком отзываться о ней нелестно!

Матео покорно поднялся с колена и сделал два шага в направлении Леонеллы. Лео отпрянула, совершенно не представляя как вести себя в этой ситуации; Матео был все ближе, но будущей королеве было страшно. Она не хотела, чтобы противный шут целовал её ноги, но ослушаться короля было совершенно невозможно.

Матео смотрел в её испуганные глаза совершенно спокойно, в его взгляде сейчас не было ни осуждения, ни холодности, будто он просто выполнял свою работу, делал то, что должен. Обезображенная половина лица, как и всегда, скрывалась за маской, но Лео уже настолько привыкла, что не обращала на это внимания. И только опустила глаза, когда шут снял её.

— Вы очень милосердны, Ваше Сиятельство, — тихо молвил менестрель, опускаясь перед ней на колени. Лео бросила беглый нервный взгляд на Абрэмо, внимательно наблюдающего за всей этой сценой. Коленопреклоненный Матео наклонился еще ниже, чтобы прижаться губами к носку туфель герцогини, а сама она чувствовала только, как сердце изо всех сил старается выскочить из груди. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не целовал её ноги, и Лео было настолько не по себе, что она желала только одного — провалиться куда-нибудь подальше, желательно в преисподнюю.

Леонелла опустила глаза, взглянув на макушку менестреля, который коснулся ее туфель и ждал разрешения подняться.

— Хорошо, Тито, твое почтение принято, — проговорил король, подходя к Лео и приобнимая ее за плечи. — Теперь отправляйся на конюшню, а вечером я жду тебя за ужином, развлечешь наших гостей.

Однако во время вечерней трапезы Лео заметила — что-то не так. Матео ошибался, хоть она и не была такой уж докой в музыке, но слышала, что некоторые мелодии звучат фальшиво. Леонелла стала приглядываться к шуту, и с ужасом заметила, что при движении он слегка морщится, а сухой блеск в его глазах вовсе не от выпитого вина. Уже немного изучив характер Абрэмо, Леонелла не стала привлекать к своему открытию ничьего внимания, но когда все улеглись и в замке наступила тишина, выбралась из своих покоев, переодевшись в простое платье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Я должна удостовериться, что с Матео все в порядке! — думала она, оправдывая свою вылазку. — Ведь это моя вина, что его наказали…»

Леонелла нашла Матео на заднем дворе, рядом с корытом, в которое свиньям наливали воду. Он лежал на боку, глаза его были закрыты, а дыхание учащенно, и время от времени он повторял: «Нет, нет…». Лео страшно перепугалась. Лоб Тито был невыносимо горячим, а когда она дотронулась до его спины, почувствовала, что пальцы стали влажными и липкими.

Леонелла сразу же поняла, что интуиция не подвела её. Матео избили по приказу короля не жалея и на совесть. «Лучше бы вы так лошадей мыли!» — с досадой подумала Лео и побежала искать своих слуг, которых в числе прочих отец взял с собой в королевский замок. «Свои люди всегда пригодятся!» — поговаривал он и всюду возил с собой прислугу. Вот и сейчас Леонелла каким-то внутренним чутьем почувствовала, надо звать своих. Королевская дворня обязательно доложит королю о беспокойстве будущей королевы, и Абрэмо закусит удила. Лео помнила, как король проткнул своего солдата за то, что он показал свою слабость, и совершенно не хотела повторения этого инцидента.

Кучер герцога Плинайо вместе с конюхом отнесли Матео в подсобные помещения. Лео отослала одного из них за лекарствами, а кучера попросила понаблюдать, не пойдет ли кто. Сама же с тревогой склонилась над Матео — он все еще бредил, и тело его горело.

Тонкая, пропитанная кровью, в некоторых местах прохудившаяся рубашка, что была на нем, сама разошлась, стоило только потянуть ткань, Леонелле даже не пришлось искать нож. Королевский конюх совсем не пожалел юношу, его спину пересекали три глубоких рубца, один внахлест другого. Лео не переставала удивляться нраву Абрэмо — он явно привечал шута, Матео был одним из наиболее приближенных к королю людей, но при этом он издевался над ним, как хотел! Вот и теперь у Матео жар, но никому, кроме Леонеллы, до него нет дела…

Врачевать, как и готовить, как и шить Леонеллу учила мама — Норина, считая, что в жизни все пригодится. Она была дочерью лекаря, втайне от всех (чтобы не объявили ведьмаком) практиковавшего природное лечение, который и научил своих детей всем премудростям, что знал. Братья Норины не особенно были заинтересованы в ле́карстве, а вот дочь с удовольствием впитывала в себя знания, как губка.

Все шесть дочек герцога Плинайо тоже выросли не белоручками, но если другие сестры учились бытовым премудростям из-под палки, считая, что выйдя замуж все хозяйственные вопросы будет решать прислуга, то Лео не пропускала ни одного слова, внутренним чутьем понимая, что чем большее она умеет, тем независимее от обстоятельств становится. И сегодня эти уроки ей пригодились как нельзя кстати.

Перво-наперво она промыла все раны, в которые успела набиться грязь, после чего наложила на больные места компрессы с холодной, наиболее чистой водой. Раны, сначала показавшиеся Лео просто ужасными, после обработки выглядели намного лучше, оказалось, что два рубца только рассекли кожу и лишь один достал до мягких тканей. Скрипнув зубами от досады за свое неосмотрительное возмущение, Лео, поддавшись порыву, когда Матео в очередной раз застонал, погладила его по русым кудрям. Этот жест она переняла у своей мамы Норины, которая считала касания лечебными и учила дочь, что как бы плохо ни было больному, если его погладить, поддержать, станет чуточку легче.

Матео едва приоткрыл глаза и уставился на Леонеллу помутневшим взглядом.

— Прости меня, Тито, я совсем не хотела, чтобы все это случилось… — пролепетала Леонелла, но Матео только отвернулся. У Лео на глаза выступили слезы. «Ну вот, и так отношения были хуже некуда, а теперь он вообще меня возненавидит!» — в отчаянии подумала она, отмахнувшись от вопроса — отчего ей вдруг стало важно мнение придворного шута. Ясное дело, что наказание, которое случилось по её вине, любви Матео к ней не прибавит, но возможно, если её забота поможет ему встать на ноги быстрее, это хоть как-то примирит шута с новой королевой? Даже если он влюблен в короля…