Распутница - Розмари Роджерс

– Я надеюсь, ты напомнишь Фернандо, что тебя непременно должна сопровождать служанка, потому что ты никогда не помнишь, куда кладешь вещи, и не можешь сама ничего уложить или распаковать. А сейчас мне нужно знать, какие платья ты решила взять с собой в Вашингтон, чтобы я могла удостовериться, что они отглажены, все пуговицы на месте и кружева целы. – Это было все, что я сказала тогда.

– Клянусь, иногда ты говоришь точно так же, как мисс Чэрити! Пуговицы на месте… кружева целы. Неужели ты никогда не думала о чем-нибудь не столь практичном, но ужасно захватывающем? Неужели ты никогда не рисковала? А я вот, как ты знаешь, рисковала! И ни о чем не жалею. По крайней мере я очень много узнала о мужчинах – по-моему, и тебе это необходимо, чтобы не стать такой старой девой, как мисс Чэрити!

Я очень хорошо помню тот день. В открытое окно падали золотистые лучи солнца, отражаясь на светлых локонах Мари-Клэр. Она покачала головой, и это почему-то привело меня в ужасное раздражение. Не знаю почему. Может быть, она облекла в слова то, о чем я боялась думать? Чего я тогда хотела – я и сама не знала. А если бы узнала – что тогда?

Может быть, это было и к лучшему, что в последующие дни у меня не было времени на слишком обстоятельные размышления. Нужно было позаботиться о множестве неотложных вещей. Затем последовала долгая поездка на поезде в Вашингтон, все время в угольной пыли и с многочисленными остановками на всю ночь «для удобства уставших пассажиров», как было написано в моем путеводителе. Лично я была слишком измучена и возбуждена, чтобы искать каких-то еще удобств, кроме холодной ванны и крепкого сна без сновидений. Когда наконец мы благополучно прибыли в Вашингтон, мне оставалось только радоваться, что больше не придется разделять постель с Мари-Клэр, которая во сне так вертелась, что не давала мне спать! И не только вертелась! Во время ночевки в Нью-Йорке она решила меня просветить и стала выспрашивать, что я знаю о мужчинах, как доставить им удовольствие, как доставить удовольствие себе, а также как заставить их доставить удовольствие мне. Пожалуй, я узнала очень много; но, как ни странно, я предпочла бы, чтобы мне вместо этого дали поспать!

В первую ночь в Вашингтоне я проспала ужин, потому что папа не позволил меня беспокоить. По-моему, я проспала десять часов или даже больше. Вероятно, я спала бы и дальше, но меня стали настойчиво трясти, и я пробудилась от тяжелого сна, чтобы оказаться в самом центре хитросплетения какой-то непонятной итриги – причем мне предстояло самой принять в ней участие.

– Ш-ш-ш! – услышала я из темноты напряженный шепот Мари-Клэр. И она скользнула ко мне в постель, заставив подвинуться. – Пожалуйста, Триста! Ты должна притвориться, что крепко спишь и что последние несколько часов я провела здесь у тебя. Я им говорила, что не могу уснуть и хочу поболтать с тобой. Обещай, что ты так скажешь! Клянусь, я потом тебе все объясню, но сейчас… – Мари-Клэр задыхалась, как будто долго-долго бежала. Я быстро поняла, что на ней ничего нет, кроме легкой ночной рубашки под тонким шелковым халатом, который Мари-Клэр поспешила сбросить на пол.

Когда меня внезапно будят, я не сразу прихожу в себя, и этот случай не был исключением. От того, что меня вырвали из глубокого сна, мое сердце бешено колотилось и, казалось, было готово выскочить из груди. Все, на что я была в тот момент способна, – это промямлить что-то бессмысленное, типа «А?.. Что?».

– Не беспокойся! Когда они увидят, что меня нет в комнате, а всюду только разбросанная… Ш-ш-ш! Ты помнишь, что должна сказать? Триста!

– Сама ты ш-ш-ш! – Я невежливо повернулась к ней спиной. – Я ведь должна крепко спать, не так ли?

Я едва успела это сказать, как без всякого стука дверь распахнулась. На пороге появились не только отец Мари-Клэр и ее мачеха, но и мрачный жених с моим бедным папой. Он явно пришел сюда без всякого желания и неловко похлопывал по плечу рыдающую служанку, которая, утирая слезы фартуком, бормотала, что молодая мисс уже давно велела ей ложиться в постель, сказав, что разденется сама. Какая сцена! Мистер Шеридан или даже сам великий Шекспир не смогли бы придумать лучше!

– Мари-Клэр здесь?

Поднятая вверх свеча озарила озабоченные лица. Мари-Клэр изобразила сонное бормотание, а я вновь подняла голову, чтобы проявить свои актерские способности в этом готическом фарсе.

– Боже мой! Что случилось? Пожар?! Ох! – Последнее было произнесено, когда я, демонстрируя девичью стыдливость, натянула одеяло до самого горла.

– Мы ищем Мари-Клэр! – дрожащим голосом сказала ее мачеха. – Мне показалось, что я слышала что-то… кто-то был на лестнице… Или, может, это дверь хлопнула? А когда я увидела, что ее нет в комнате…

Я толкнула ногой Мари-Клэр, предупреждая, что сейчас ее выход. Со сдавленным восклицанием она приподнялась на локте, как бы спрашивая, что, черт возьми, происходит, ведь утро еще явно не наступило.

После взаимных объяснений и извинений дверь наконец закрылась, как занавес в театре, отделяя нас от остальных действующих лиц. Я раздраженно повернулась к своей беспокойной подруге и обнаружила, что она уже с головой укрыта одеялом.

– Прекрасно! Думаю, что ты все-таки обязана мне все объяснить! И надеюсь, что ты также подумаешь о том, какому нелепому риску себя подвергаешь и что можешь потерять – особенно сейчас. Ну в самом же деле… Мари-Клэр!

– Ну вот, ты снова на меня ворчишь! – недовольно пробормотала Мари-Клэр. – Разве я тебе не говорила, что ты становишься очень похожа на мисс Чэрити? Сейчас я слишком устала и хочу спать, чтобы что-то объяснять. В конце концов, после того как мы сюда приехали, ты ничего не делала, только спала, в то время как меня постоянно выставляли напоказ. Мне пришлось улыбаться скучным друзьям моих родителей и каким-то дальним родственникам, о которых я даже и не слышала! Я все расскажу тебе завтра, обещаю – если ты сейчас дашь мне поспать, вместо того чтобы так… цепляться ко мне!

«Цепляться» – сказала она. Неужели действительно все считают, что я «цепляюсь»? Какое противное, гадкое слово, а его значение еще отвратительнее!

Я легла, стараясь держаться как можно дальше от Мари-Клэр. Значит, я цепляюсь? Злобная, как старая дева… чересчур непонятливая… Ну что ж, посмотрим!

– Конечно, ты права. То, что ты сделала, – это не мое дело, не так ли? – сказала я деланно безразличным тоном.

– Ну ладно! – после короткого молчания проворчала Мари-Клэр. – И совсем ни к чему дуться! Я все тебе расскажу, если ты обещаешь, что потом дашь мне уснуть – без лишних нотаций. Ну пожалуйста!

Чуть ли не в первый раз после того как мы подружились, я почувствовала себя в состоянии противостоять этому трогательному голоску, каким говорят маленькие девочки и каким сейчас говорила со мной Мари-Клэр.