Грязная любовь (СИ) - Диева Полина

— Её выдадут замуж и... всё?

— Да. И её муж точно не будет деградантом. И уродом не будет. И неадекватом. Мужчины проходят более жёсткое тестирование, чем женщины, потому что...

— Потому что женщин осталось совсем мало, - ответила я за него. – Вы хотите сделать из Юли рабыню, которая будет рожать новым властям послушный электорат?

— Ты же видела – она хочет жить на море. И мужа, наверняка, полюбит. Ты правильно заметила – девушек, пригодных к размножению, почти не осталось. Ей позволят выбрать жениха из нескольких вариантов, мы же не звери. Муж на руках её носить будет. Получить лицензию на брак в наше время – дорого стоит. Мужчины научились ценить семью.

— У тебя есть эта лицензия?

— Да. Уже два года.

— Но у тебя до сих пор нет семьи.

— А ты проницательна. Я вырос без отца и не уверен, что смогу быть хорошим мужем.

Без отца? Это же невозможно! Нет! Я плохо знаю новую реальность, но одинокая женщина могла выжить только если...

— Почему твою мать не отправили в Гнездо?

— Потому что она была деграданткой,- на удивление спокойно ответил он.

— Прости... Я не знала... Мне жаль.

— И мне жаль, что вы с сестрой попали на Ковчег. Но, поверь, свободная жизнь ещё хуже.

Свободная жизнь... Он озвучил то, о чём я давно догадываюсь: мы – пленницы. Нас не заперли в комнате, позволяют гулять и хорошо кормят. Но если мы попытаемся сбежать, на нас наденут наручники и прикуют к батарее. Спасители оказались похитителями. Охранники – тюремщиками... И самое страшное – бежать некуда. Страна отдана на растерзание деградантам. Где-то работают заводы, дети бегут в школу, их мамы купаются в бирюзовой воде Чёрного моря. А ещё где-то есть весь остальной мир, который, возможно, вымер. Или...

— Последний вопрос – что за границей?

— Твоя судьба тебя не интересует, я правильно понимаю?

— Ты сказал, что моя сестра будет в безопасности, и я тебе верю. Всё остальное не имеет значения. Так что за границей России?

— Этого никто не знает, - он казался искренним. – Скорее всего, все погибли и за границей может быть небезопасно. Ты достаточно взрослая и должна помнить, как люди просто падали на улицах без каких-либо симптомов «до». Как сейчас люди умирают в один день, достигнув определённого возраста. Но ты, должно быть, забыла, как выглядят старики. Настоящие, а не поседевшие и покрывшиеся морщинами от беспросветности жизни. Зачем тебе знать, что там, за границей, если здесь и сейчас власти пытаются возродить жизнь. Создать идеальное государство...

— Идеальное государство? – я прервала его пропагандистскую речь. – На пепле трупов миллионов человек? Ты хоть знаешь, сколько сейчас осталось живых? Их кто-нибудь считал? Пытался помочь? Или вы только школы для их детей способны ликвидировать?

Я била его кулаками в грудь и заливалась слезами. Да что вообще происходит в этом мире? Какое, нафиг, идеальное государство? И идеальное по сравнению с чем? Границы закрыты, но зачем и почему? Алек грубо схватил меня за запястья:

— Тебя отвезут в Оазис – к нашим старейшинам. Учись контролировать свои эмоции. Пожилые люди не потерпят насилия по отношению к себе. Я не хочу тебе зла, поверь. Но их школа перевоспитания ломает девушек. Ты не должна в неё попасть. Ни при каких обстоятельствах.

— Откуда ты знаешь? – я немного успокоилась и смахнула слёзы с глаз.

— Моя сестра была неприкасаемой, - коротко ответил он.

— Была?

— Её больше нет. Осталось только тело, которое ещё дышит, но уже не мыслит...

ГЛАВА 11

— Ты дерзкая. Слишком дерзкая и самоуверенная для жизни в Оазисе. И слишком похожа на Карину...

Алек грубо прижал меня к забору, его горячее дыхание обжигало мои губы... Я потянулась к нему, жаждая поцелуя. Видела сомнение в его глазах. Казалось, ещё немного и... Нет, он так и не решился стать ближе.

— Почему? – хрипло спросила я.

— Я не могу.

— Из-за сестры?

— Нет. Ты так и не поняла – у людей больше не осталось прав. Только обязанности. В Оазисе мужчины... – он осёкся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что с теми мужчинами?

— Тебе лучше не знать о том, что ждёт тебя впереди.

Он развернулся и ушёл, не забыв окликнуть моего охранника. Я же в полной прострации поплелась обратно в барак. За Юльку можно не переживать – она никогда не была самостоятельной и взрослой. Хороший муж, комфортная квартира и пара ребятишек идеальное будущее для неё. Но не для меня. По крайней мере, раньше я думала именно так. Ирония судьбы – последние годы я мечтала о том, что наша с сестрой жизнь изменится. Мы сможем уехать из сурового климата ближе к солнцу и теплу. Не будем экономить каждую крошку еды. В конце концов, передадим ответственность за нашу жизнь кому-то большому и сильному.

Бойтесь своих желаний – они могут исполниться. Мои так точно исполнились. Вот только спокойной и счастливой я не стала. Наоборот. Как же хочется вернуться в детство, уткнуться в мягкую мамину грудь, а потом бежать встречать отца, который вернулся домой с полными пакетами продуктов. Но прошлое не вернуть. В будущее лучше не заглядывать. Остаётся наслаждаться настоящим.

Алек сдержал своё слово и на следующий день, сразу после обеда нас отвезли домой. По периметру забора стояли военные, охраняя территорию от алчущих лёгкой наживы соседей.

— Никому не говорите, что ваш отец сжёг фотографии и уничтожил личные вещи и документы, - прошептал он перед тем, как разрешить нам выйти из машины.

Внутри дома нас ждал усатый полковник и пара солдат. Ещё пятеро следовали сразу за нами.

— Ничего не трогайте. Если вам нужно что-то взять, просто укажите на эту вещь. Её для вас упакуют и перевезут на Ковчег.

Всё понятно. Они ничего не нашли в доме и привезли нас. Надеются, что неосторожно брошенный взгляд выдаст тайник. Наверняка Алек пересказал мою легенду, и наверняка полковник в неё не поверил. Что ж, это его проблемы – тайников в доме нет. А если и есть ни я, ни Юлька не знаем где они находятся. Опровергнуть пусть и нелепую, но теоретически возможную историю они не смогут. Разве что пытать нас начнут.

Я руками солдата закинула в большую сумку парочку своих детских рисунков, фотографии и немного одежды. Юлька же собрала чуть ли не всё, что можно было унести.

— Ты видела, что они сделали с нашим домом?

— Зачем тебе столько вещей?

— Пригодится, - хмыкнула она и, не оборачиваясь, направилась к выходу.

А я долго не могла уйти. Годы жизни в этом доме не были простыми. Боль, слёзы, горечь утраты родителей. Потом отчаянные попытки выжить, голод, страх, одиночество. Как часто мне хотелось выть, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся в мою комнату через зашторенные занавески. Я ненавидела этот дом. И Юлька тоже. Вот только в отличие от неё я не могу просто взять и отпустить прошлое. Уйти не оглядываясь.

— Алиса, нам пора, - Алек положил руку на моё плечо.

— Что будет с домом? – мне было не всё равно, я не хотела, чтобы соседи вынесли отсюда всё без остатка, а потом отдали оставшееся на растерзание бездомным.

— Его заколотят и запрут. Если ваши соседи раньше не смогли перелезть через забор, то и сейчас не смогут. Пойдём.

Я медленно вышла во двор, последний раз взглянула на отчий дом и собралась возвращаться к машине, но Алек остановил меня:

— Твою сестру заберут завтра.

— Так быстро?

— Нужно рассказать ей об этом. И о том, что ты не полетишь с ней. Нельзя, чтобы она устроила сцену перед перевозчиками.

— Хорошо. Но что если она не послушает меня и откажется лететь?

Алек посмотрел мне прямо в глаза и начал говорить очень быстро.

— Ты помнишь, наверное, как раньше разводили собак? Строптивых и непослушных самок не допускали к размножению. Характер передаётся по наследству и властям не нужны темпераментные люди в следующих поколениях. Я не знаю, что с ней сделают. Может быть, стерилизуют и отправят в Шахты, если она окажется пригодной для тяжёлых работ. А если нет...