Девочка из страны кошмаров - Павел Марушкин

Остаток дня она провела в каморке. Наказание, хотя и несправедливое, вовсе не было для нее таким уж строгим. Они часто переезжали с места на место — как теперь понимала Кларисса, из-за таинственных врагов отца; и девочке не раз приходилось подолгу оставаться в одиночестве. К тому же ни один из обитателей дома не вызывал у нее симпатии.

«У нас похитили все драгоценности!» — пожаловалась кукла.

Кларисса посадила ее на подоконник.

— Все могло быть гораздо хуже, Цецилия! Главное — ты цела. А драгоценности…

«Да-да, драгоценности! — запричитала Цецилия. — Там было три красных шарика, это значит — три рубина; пять изумрудов и синий… Я не помню, как он называется, но он самый драгоценный, потому что один!»

— На нас напали разбойники, ограбили и взяли в плен; а нам чудом удалось от них бежать! — нашлась Кларисса. — Значит, все не так уж плохо… И потом — вдруг удастся найти что-нибудь из потерянного? Не сейчас, конечно… Позже.

«Ну раз так, то ладно, — со вздохом согласилась Цецилия. — Давай смотреть, что творится за окном. Только, пожалуйста, принеси мне что-нибудь; здесь жестко сидеть».

Девочка достала из кармашка свой платок и сложила его несколько раз пополам, так что получился прелестный кружевной пуфик.

— Теперь удобно?

«Да, спасибо, так замечательно… До чего все-таки много народу на этой улице!»

— Неудивительно, это же центр города, а мы с тобой до сих пор жили на окраинах… Ух ты, смотри, какой экипаж!

«Ага, роскошный; только весь забрызганный грязью, до самого верха… Наверное, едет издалека. А следом за ним самодвижущаяся карета, на ней грязи нет совсем. Черный лак так и блестит…»

— Да, она как новенькая… Только знаешь — она мне совсем не нравится! — молвила Кларисса.

«Почему?»

— Ну… В ней что-то неприятное; неужели не чувствуешь?

«Не понимаю, о чем ты, — пожала фарфоровыми плечиками Цецилия. — Мы ведь с тобой уже видели самоходные кабриолеты. Этот немножко покрупней, и у него два длинных решетчатых фонаря сзади… Такие бывают на кораблях — только здесь они почему-то синие. А в остальном ничего особенного… Он даже симпатичнее прочих — весь начищен, надраен! Нет, лошадки мне, конечно, нравятся больше…»

Карета меж тем поравнялась с окном… И внезапно замедлила ход. Девочка вцепилась пальцами в подоконник. Дышать сделалось нечем, из комнаты словно бы разом выкачали весь воздух. В лицо уперлась невидимая упругая ладонь, отталкивая, отжимая назад… Все это продолжалось какие-то мгновения. Но вот серебряные спицы колес замелькали в прежнем ритме, и одновременно исчезло ощущение невыносимого давления, заполнявшее каморку. Спустя несколько секунд карета скрылась из вида. Кларисса облегченно перевела дух. Коленки дрожали. Ощущение страшной опасности исчезло так же внезапно, как и появилось. «Что с тобой?» — обеспокоенно спросила Цецилия. «Не знаю, — мысленно ответила ей девочка. — Может быть, мне просто почудилось…» — «Конечно, почудилось! Давай лучше сыграем в слова; но называть можно только то, что видишь за окном».

Цецилия порой бывала глуповата, однако ее легкомыслие частенько оказывалось лекарством от страхов и дурного настроения; так что вскоре Кларисса выбросила случившееся из головы.

Для маленькой гостьи настали странные дни. Выходить на улицу одной девочке запретили, даже во внутренний дворик. Теперь подышать свежим воздухом можно было, только открыв нараспашку окно и впустив в каморку холодный осенний ветер. Зато противный Юджин больше не донимал ее, хотя и корчил рожи всякий раз, встретив за столом. Собственно говоря, эти чопорные завтраки, обеды и ужины были единственной возможностью лицезреть семейство Двестингаусс. В дневное время дом казался вымершим. Тишину лишь изредка тревожила деловитая поступь экономки или шаги дворецкого. Зато поздно вечером и ночью… О, ночью совсем другое дело! Повсюду расползались непонятные шепотки и шорохи, из дальних комнат доносились чуть слышные голоса, скрипел под тяжестью чьих-то шагов рассохшийся паркет. А еще Кларисса слышала музыку, дикую и невнятную — а может, это просто ветер гудел в дымоходах? Как-то раз девочка осторожно попыталась расспросить о странных звуках экономку.

— Вздор! — фыркнула Магния, не дослушав сбивчивого рассказа Клариссы. — Госпожа Двестингаусс терпеть не может музыки, у нее тотчас начинается мигрень. А вам, юная дама, я бы дала совет спать по ночам, а не подслушивать и не выдумывать потом всякую чушь!

— Примерно такого ответа я от нее и ожидала! — посетовала девочка Цецилии после того, как очередной безвкусный завтрак объединил ненадолго обитателей дома. — Все-таки она просто жуткая грубиянка, правда?

«Ну, раз ты знала, что все так будет, зачем тогда спрашивала? — резонно возразила кукла и неожиданно добавила: — Лучше попробуй поговорить с этим горбатым доктором. По-моему, он тут единственный, кто относится к тебе нормально».

— Да, но мне ужасно не нравится его манера все время теребить что-то руками. Эти пальцы, прямо как пауки… Все время кажется, что он сейчас начнет дотрагиваться до моего лица. Бр-р!

«Но остальные еще хуже…»

Девочка вынуждена была признать, что Цецилия права. Скорей бы вернулся дядя Эрл! Где-то он сейчас…

* * *

Кларисса не знала, конечно, о печальной судьбе Птицелова. Увы, Эрл уже ничем не мог помочь своей маленькой подопечной. Тело его покоилось на кладбище, где хоронили обыкновенно бродяг и нищих — часто даже без гроба. Коронер долго не решался дать добро на погребение, задумчиво вертя в руках пистолет старика — изящный одноствольный «Драбант» фортуганского производства. Такие вещицы обожало приобретать офицерство — отечественные «Мопсы» имели чудовищно тугой спуск и никудышнюю кучность; но чтобы подобное сыскалось у нищего? «Украл где-нибудь», — решил наконец коронер, медленно поднимая ствол на уровень глаз и целясь в пустой угол. Рукоять с костяными накладками чертовски удобно лежала в ладони. Пожалуй, не стоит заносить его в протокол. Времена теперь беспокойные; а мелкий чин вроде него, к тому же обремененный семьей и детьми, не может позволить себе лишних расходов. Начальству же знать некоторые малозначительные подробности этого дела совершенно необязательно… Примерно так же рассуждали и полицейские, обнаружившие труп: деньги капканщика были разделены промеж ними еще до того, как тело попало в мертвецкую…

* * *

Возможность поговорить с Йойо представилась неожиданно: горбун сам обратился к ней за едой, игриво заметив:

— Ходят слухи, милая барышня, что вам плохо спится по ночам!

Кларисса вздрогнула от неожиданности.

— Нет, то есть не совсем…

— Так все же нет или да? Если вас мучает бессонница, то я, как семейный доктор, пропишу вам ту же микстуру, что принимает мастер Юджин. Очень хорошо помогает!

Рыжий мальчишка тут же сделал вид, будто его тошнит.

— Ну-ну, не такая уж она противная, — добродушно покачал головой Йойо. — К тому же, чтоб было вкуснее, я всякий раз добавляю в ложку капельку мятного ликера.

— Все равно гадость! — буркнул Юджин. — Пускай она тоже пьет!

— Я хорошо сплю! — твердо сказала Кларисса. — Просто иногда по ночам я слышу разные звуки…

— Какие, например? — внезапно осведомилась госпожа Двестингаусс.

Девочка смутилась:

— Что-то вроде музыки, такой странной… И голоса, они то ли молятся, то ли… Читают хором стихи…

Памятуя о грубости экономки, Кларисса ожидала услышать резкую отповедь. Она сидела, потупив глаза, и поэтому не заметила, как взрослые перекинулись над ее головой быстрыми тревожными взглядами.

— Пожалуй, тебе стоит заглянуть в мой кабинет после обеда! — задумчиво сказал доктор, катая в уголке рта зубочистку. — Да, определенно стоит…

— Но я же здорова… — робко возразила Кларисса.

— Это не тебе решать, — холодно откликнулась Аида Двестингаусс. — Кстати сказать, на твоем месте я бы поблагодарила тех, кто заботится о твоем самочувствии, вместо того чтобы вступать в пререкания! Конечно же, Йойо, осмотрите девочку… Если она больна, нам следует об этом знать.

«Не надо было затевать разговор!» — прикусила язык Кларисса. Что-то определенно стояло за всем этим; но что?

Врачебный кабинет разместился на третьем этаже дома; сюда Кларисса еще ни разу не поднималась. Хозяйство горбуна было довольно обширным. Большую часть комнаты занимали высокие, уходящие под потолок шкафы с книгами и медицинскими инструментами, но внимание девочки сразу привлекла фарфоровая голова. Сделанная в натуральную величину, она располагалась на специальной круглой подставке с высокой ножкой. Выразительное, мастерски изваянное лицо казалось почти живым, а лысый череп покрывала сетка плавно изогнутых линий и мудреные надписи. Выглядело это все страшновато — но и притягательно одновременно.