Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов

им рожицы сверху. Но и там была война. Ночью местные мыши пытались обобрать бурундука, но тот неизменно оставался жив и здоров, за что и получал то овса, то старую пересохшую шишку.

Зиму пережили как-то легко, не голодно. Меланию это тревожило, ее все тревожило: и молчание, и разговоры, и мороз, и оттепель. Время ее не излечивало, она жила в режиме «живешь и живи», а от такой болячки рецептов не было даже в военной науке. Гедеону было жалко женщину, но всего он не знал, а потому дивился ее холодному отношению к дочке, которая была с ней совсем не схожа. Однако профессор не был силен ни в психологии, ни в физиогномике, а потому все принимал как есть. Умение жить настоящим как-то постепенно пропадало, уступая будущему, которое уже состоялось, и им прочитывалось раньше всех и вне очереди. Запахи и вкусы сегодняшнего дня ощущались слабо и не очень достоверно. Ульяна росла, радовалась, удивлялась, складывала слоги и разговаривала с бурундуком. Но все не обошлось тем хвостатым поселенцем, в конце марта было еще одно явление, и пришло оно вместе с оттепелью.

***

Прадед Сергей, 1885 года рождения, был выходцем из Симбирской губернии, уезда Терпигорева, из деревни Горелово, что через овраг от деревеньки Неелово, и через речку Переплюйку от Неурожайки. Деревня его называлась так не по причине того, что горела когда-то, а потому что явно горя словила. Его всегда кликали Гореловским, а потому так в бумагах и написали – Горелов. Он рос толковый и старательный, до восьми лет учился в церковно-приходской школе, потом с похвальной грамотой окончил уездное училище, дальше, явно с Божьей помощью и участием, – в Симбирской гимназии, которую окончил в 1903 году с похвальным листом. В 18 годков поступил в Петербургский Технологический институт.

В то время студенчество стало самой отзывчивой частью общества, реагировавшей на классовые и политические противоречия. Верно, это определялось теми моральными трудностями, с которыми приходилось сталкиваться, зарабатывая себе на жизнь, чтобы продолжить обучение. Тяжелое материальное положение было вечным спутником, иногда им не хватало даже на еду. Чтобы снять комнату, прокормить себя, заплатить за учебу, купить себе необходимые учебники и форму, студенты должны были искать дополнительный заработок, что негативно сказывалось на учебе. Контроль над студентами был жесткий, власти постоянно должны были быть уверены в их благонамеренности.

В 1904 году он вступил в эсеровскую студенческую группу. Это решение пришло в курительной комнате, где он принимал участие в обсуждениях и спорах об острых проблемах российского общества и в чтении литературных новинок, что продолжались в дешевых чайных и ресторанах, которые звались не иначе как «питомники студенческого алкоголизма». Там он и приобщился к этой российской судорожной дрожи радикально революционного терроризма. Ведущим ее мотивом была революционная месть. Из дома вести были ужасные, и Сергей решил направить туда свои усилия по освобождению от беспредела нового местного начальства.

В 1905-1906 годах терроризм стал массовым и беспощадным. Летом 1906 года по Поволжью прокатилась волна террористических актов. В июне 1906 года за слабую работу с революционным движением и нерешительность в руководстве карательными отрядами министр внутренних дел П. Столыпин снял с должности симбирского губернатора, князя Л. Яшвиля. В конце июля в Симбирск приехал генерал-майор К. Старынкевич, известный как ярый монархист. Был объявлен режим жесточайшего политического террора, введены в действие военно-полевые суды, стали проводиться обыски и аресты, при полном запрете собраний и демонстраций. В ответ поволжские эсеры стали готовить покушение на Старынкевича. Полиция и жандармерия, получившие на этот счет агентурную информацию, проводили повальные обыски и зачистки, но предотвратить убийство не сумели.

После того как Сергей 9 января 1905 года вытащил своего институтского друга из толпы раненых, кричащих и умирающих людей, и когда на руках его друг умер, он поклялся мстить. Это потом он станет инициатором и придумщиком психологической атаки против губернатора Симбирской губернии, отправив тому посылку с белым саваном, попутно наладив за Старынкевичем наружное наблюдение. От чиновника в канцелярии губернатора он получил сведения о распорядке дня и перемещениях Старынкевича по городу. К совершению теракта была привлечена боевая эсеровская дружина из уездного города Алатырь, которой руководил бывший крестьянин, а тогда учитель. Местные не могли сами изготовить бомбу, и, как студент-химик, он осуществил техническую подготовку. Так сложилось, что в августе того года, при испытании адской машины погибла его соратница по борьбе и новая любовь Роза. Теперь он – двадцатиоднолетнее дитя самых низших слоев российского общества, знал, что его главный и единственный враг – самодержавие. Он удручен и озлоблен.

Около трех часов дня 21 сентября 1906 года сам бросил бомбу в Старынкевича, который скончался от полученных ран. Среди жертв того взрыва оказались и случайно находившиеся в том месте, в том числе и какая-то женщина. Господь, который не оставлял его с младых ногтей, похоже, ждал от этого молодого энергичного юноши чего-то другого. Доучиться в этот год не довелось. Жандармский надзор ничего, кроме участия в политической стачке вместе с еще пятью студентами их института, что прошла 7 февраля в Петербургском университете, предъявить ему не смог. А на том собрании ему пришлось быть одним из ораторов, заявивших, что после событий 9 января самодержавие должно быть уничтожено. Там была принята резолюция о немедленном объявлении студенческой забастовки. Сам для себя он осуществлял политическую забастовку, двинувшись в родные места поднимать народ на борьбу с царским режимом. С произошедшим в Симбирске убийством Старынкевича его никто связать и не пытался, а все остальное даже на ссылку не тянуло, не то что на каторгу. Институтское начальство прилежно выслушивало мнения жандармов и просто пнуло его из стен института, несмотря на их собственные хвалебные мнения о его способностях в химии. При этом начальство институтское от себя добавило, что если бы их выпускник Дмитрий Менделеев был так же озабочен судьбами крестьянства, а не наукой, то общество до сих пор бы жило без фундаментального закона природы, который был им открыт в 1869 году. На это Сергей отреагировал по- своему:

– Адрес старца известен, потому можно спросить, что же ему сейчас дороже: тот фундаментальный закон или наука о спиртах, которая водочкой пришла к крестьянам? – Профессура была возмущена, и вердикт ее был суров.

***

Направился Сергей в Симбирск, в родные края. В местной эсеровской организации его уважали и воспринимали как дельного профессионала. Мало, что он проявил себя, метнув бомбу в Старынкевича, так еще кто-то знал, что именно его взрывчатку положили под дачу Столыпина, и