Река слез - Самия Шарифф

После этого разговора я поняла, что лучше сразу порвать с ним, но мое женское естество противилось этому. Даже частичка счастья была все-таки счастьем, которым я хотела насладиться до конца. К тому же я была влюблена в этого мужчину по уши.

«Дорожи каждой крошкой этой земной пищи, которую предлагает тебе жизнь и, стараясь не уронить, смакуй ее».

Я продолжала встречаться с Фрэнсисом. Будние дни проходили обычно, а выходные мы проводили вместе. Из-за особенностей своего характера мне никак не удавалось поставить себя на его место. Я не могла довольствоваться малым, ведь я так изголодалась по женскому счастью.

Жизнь сделала меня нетерпеливой. Я хотела большего и поэтому испытывала неудовлетворенность. Но ничего не менялось. Мне было ясно, что Фрэнсис хочет только наслаждаться нашей любовью и делает все, чтобы видеть лишь одну сторону медали. Любое напоминание о моих проблемах раздражало его.

Размышляя над этим, я поняла, что, примеряя на себя роль эмансипированной женщины, я внутренне оказалась совершенно к ней не готова. То есть я по-прежнему верила в миф, что именно мужчина укажет мне путь, по которому я должна двигаться. Без мужчины невозможно благоденствие. Но это противоречило моему опыту, ведь ни один мужчина до сих пор не принес мне никакого благоденствия.

Осознание этого вызвало у меня панику. Сколько себя помню, я стремилась к свободе, но стоило мне обрести ее ценой неимоверных усилий, я не могла придумать ничего лучшего, как пуститься на поиски нового хозяина.

Моя зависимость от этого мужчины сделала меня уязвимой. Возможно, он просто пользовался мною. По крайней мере, мне так казалось, когда я думала о наших отношениях. Не без удивления я замечала, как понемногу его манеры современного западного человека менялись, и он все больше и больше напоминал мне тех мужчин, с которыми я сталкивалась ранее. Он приходил домой, устраивался поудобнее и позволял себя обслуживать. Вот и все. Прекрасный принц и галантный любовник постепенно превращался в довольно скучного спутника жизни.

Такие парадоксы не давали мне покоя. Иногда я чувствовала себя счастливой, а иногда не могла избавиться от мысли, что совершенно не ценю себя как личность. Поэтому я стала настраивать себя на разрыв отношений. Например, я специально пугала себя, заставляя думать о том, что родители могут найти меня.

Постепенно я осознала, что никто не сможет стать полноценным отцом моим детям. Э го было тяжело, но что я могла с этим поделать? Такая обуза, как дети, не нужна была человеку, которого я любила.

В конце концов я поняла очевидное и стала рассуждать здраво. Время текло, как вода. Хорошенько взвесив плюсы и минусы наших отношений и сняв розовые очки, я перестала мечтать о том, чему не суждено сбыться. А может, Фрэнсис сам внушил мне эту мысль? Если честно, не знаю.

Признаться, не так-то легко было отказаться от этих любовных виражей, и даже теперь я вспоминаю о том хорошем, что мы пережили вместе. Фрэнсис открыл мне, что значит быть любимой и уважаемой мужчиной, что жизнь двоих любящих людей все равно может быть прекрасной, несмотря на некоторые шероховатости. За это я до сих пор ему благодарна.

Но все же я считаю, что принятое решение расстаться было верным. Оттягивать было нельзя, так как промедление лишь усиливало страдания, неминуемые при разрыве отношений.

Мальчики негативно восприняли наш разрыв, так как Фрэнсис им нравился, и за почти три года наших отношений они привыкли видеть мужчину в доме по выходным. Что касается меня, я привязалась к его дочери. Вначале мои дети плакали горючими слезами, но вскоре утешились, как, впрочем, и я. Мы были готовы к новым, плохим и хорошим сюрпризам, которые преподносит нам жизнь.

Со временем я научилась смиряться с капризами судьбы, которая сама решает, что дать нам, а что забрать.

Вереница мужчин

Пасмурная погода на любовном фронте и последующий разрыв отношений с Фрэнсисом заставили меня задуматься о том, какие мужчины прошли через мою жизнь.

* * *

Первым был муж, навязанный мне родителями, когда мне было шестнадцать лет, – монстр, погрузивший меня в кошмар. Я испытывала такой ужас, который трудно даже вообразить. Недостойное животное, которое надругалось надо мной в первую же брачную ночь, растоптав мое человеческое достоинство. Позднее, пользуясь моим неведением, он, скотина, исковеркал детство своей собственной дочери, годами изгаляясь над плотью моей плоти, над моей маленькой Норой. Если бы я все тогда понимала, моя месть была бы ужасной.

Сказанное мной может иметь тяжелые последствия, но я не сомневаюсь, что убила бы его. К счастью, я тогда ничего не знала, иначе в лучшем случае сгнила бы в алжирской тюрьме, а двух моих дочерей наверняка насильно выдали бы замуж. И кто знает, не оказались бы их мужья такими же демоническими тварями, как их отец. В тот раз судьба, как смогла, защитила нас.

Годы, которые я провела рядом с этим монстром, лишенным всего человеческого, никогда не испытывавшим ни сожаления, ни угрызений совести, кажутся мне почти вечностью. Я всего два раза видела его плачущим: когда умер его отец и когда по приговору суда казнили его племянника и двоюродных братьев, обвиненных в терроризме.

До сих пор я с ужасом думаю, что этот мужчина, проживая где-то на юге Алжира, продолжает излучать извращенную жестокость, оставаясь безнаказанным. Я прожила с ним пятнадцать лет, и поэтому безапелляционно заявляю: он извращенец и трус.

* * *

В моей личной галерее мужских портретов следующим был Хусейн, отец моих сыновей. В начале я была безумно влюблена в него. Неудивительно – ведь мой первый муж был чертом с рогами! Хусейн, человек, которого я любила так сильно, что хотела прожить с ним до конца своих дней, изменил мне с первой встречной, оправдывая себя тем, что он не смог удержаться от искушения, так как та женщина была его первой любовью. Я простила его еще до того, как убежала из Алжира со всеми своими детьми. Но вскоре после моего отъезда Хусейн взял в жены дочь своего лучшего друга, что стало венцом его измен.

Теперь, глядя на нашу семейную жизнь как бы со стороны, я понимаю, что между нами двоими не было глубокого доверия, мы не строили долгосрочных планов, не делали друг другу милых сюрпризов. Правда, жестокости тоже не было. Немногословный по природе своей, Хусейн предпочитал отмалчиваться. Когда я пыталась закатить ему скандал, он, не отвечая, просто уходил из дому и не возвращался, пока я не успокаивалась. К этому можно добавить только то, что он оказался недостоин моей любви.

Хусейн, тем не менее, навсегда останется отцом моих троих сыновей и тем единственным звеном, которое связывает меня с Алжиром.

* * *

Что касается Фрэнсиса, моей последней любви, то этот уроженец Квебека, может быть, недостаточно мужественный, вне всякого сомнения, обогатил мою жизнь. Было очень волнующе встречаться с западным современным мужчиной, который относился к женщинам не как к подстилкам, а как к равным себе. По крайней мере, теоретически. Когда я вспоминаю о нем, у меня все еще кружится голова. Он помог мне возродиться, и я нашла наконец место, где могу чувствовать себя непринужденно. Мои многочисленные проблемы стали препятствием для нашего союза и мешали взаимопониманию. Они оказались для него непосильным грузом, и мы были вынуждены расстаться.

Жаль. Я до сих пор по нему скучаю.

* * *

В коротком списке мужчин, которые влияли на мою судьбу, я чуть было не забыла основную фигуру – отца, того человека, черты которого взрослая женщина пытается найти в своем супруге. Он не просто не любил меня, ни разу не сказал ласкового слова, но подвергал меня суровым телесным наказаниям, испытывая при этом плохо скрытое удовольствие. Он избавился от меня, когда я была совсем юной, отдав в руки жестокого человека. Это отец морил меня голодом, держа взаперти в течение нескольких недель вместе с двумя моими дочерьми, только потому, что я хотела вырваться вместе с детьми из когтей недостойного существа, каковым являлся мой муж. Этот так называемый отец воспитывал меня на принципах, на которых должны были строиться в будущем мои отношения с другими мужчинами. Неудивительно, что это навсегда въелось в мое сознание.

Я до сих пор не упоминала одну фразу, поскольку она наполняет меня страданием. Ее произносили многие мужчины, в том числе и отец, а также моя мать: «Твои слезы – это всего лишь крокодильи слезы». Отец повторял ее во время наказаний, мой ненавистный супруг – когда насиловал меня. «Это фальшивые слезы, – говорили они, – на самом деле ты вовсе не страдаешь». Они заставляли меня мучиться молча и не лить слез, которые, по их мнению, были лживыми.

А что они думали на самом деле? Что я сделана не из плоти и крови, как они? Что у меня нет сердца? Что я вообще не являюсь живым существом?