Алхимик - Маргарита Полякова

— А что, с менестрелями в стране напряженка? — поинтересовалась я из чистого любопытства.

— Неужто в вашей стране их много? — удивилась, в свою очередь, Мирлин.

— Сколько раз тебе говорить, чтоб ты мне не «вы» — кала! — рассердилась я. — А что касается наших менестрелей… половину из них давно уже хворостиной разогнать надо. Хочешь сказать, что у вас по — другому?

Оказалось — по — другому. Причем настолько, что я и представить себе не могла. В данном мире существовало всего — навсего… десять менестрелей. Десять! Как будто, это такая уж тяжкая работа — песни под гитару орать. Мирлин даже возмущенно засопела на мое замечание и язвительно поинтересовалась, что такое гитара и сумею ли я сыграть на лютне. Пфе! После музыкальной школы‑то?

— И чьи же песни ты собираешься исполнять? — язвительно поинтересовалась Мирлин, впечатлившись, однако, моими талантами.

Что значит «чьи»? Да чьи под руку подвернутся. Все равно творчество музыкантов моего мира здесь еще неизвестно. Пока. Но если уж здесь так туго с менестрелями, грех не воспользоваться ситуацией. Кстати, раз уж на то дело пошло, а они чьи песни исполняют? Ответ на данный вопрос вогнал меня в полный ступор. Выяснилось, что в данном мире существует энное (весьма ограниченное) количество песен и повествований, которые давно распределены между десятью менестрелями.

— А что, нельзя еще что‑нибудь сочинить? — не поняла я.

— Сочинять может только Властитель, — объяснила Мирлин. — Когда‑то он подарил людям существующие песни и повествования. Теперь они передаются из поколения в поколение.

— Надо же… с ума сойти. Нашему миру в этом плане повезло куда больше, — заметила я. — Я знаю довольно много и песен, и повествований. Но одного только знания наверняка мало. Что нужно сделать, чтобы стать менестрелем?

— Купить лютню, — вздохнула Мирлин. — Но это слишком дорого. Целая четверть золотой монеты. Может быть, пока мы будем просто ходить по деревням? Я стану показывать дрессированного варша, а ты рассказывать истории. На лютню вряд ли, а на прокорм себе мы точно заработаем.

— Четверть золотой монеты, говоришь? — пробормотала я, лихорадочно доставая косметичку и вытряхивая из нее подарок норлока. — Такой?

Мирлин взглянула на монету и потеряла дар речи. Правда, ненадолго. Буквально через несколько секунд она начала скакать по комнате радостным стрекозлом, прикидывая, сколько всего полезного можно приобрести на такую сумму и убеждая меня, что мы богаты. Она даже вызвалась разменять четвертинку монеты, чтобы купить все самое необходимое, но я ее тормознула. Это дело следовало обдумать основательнее. И лучше всего на сытый желудок. Мирлин со мной согласилась, и мы сели за стол, благо кролик как раз сварился. Бе — е‑е… такое только с голодухи сожрать можно. Мясо недосоленное, только приправленное какой‑то травкой и жесткое, как подошва моих кроссовок. Толи кролик нам неудачный попался, толи готовить Мирлин не умеет… словом, никакого удовольствия от еды я не получила. И даже не наелась как следует. Нет, надо срочно выбираться из этой дыры! А это значит, возвращаемся к мысли о деньгах. Я тяжко вздохнула и оглядела Мирлин с ног до головы. И вот этому маленькому оборвышу доверить золото разменивать? Да ее ж сразу заберут по подозрению в ограблении.

— Ты платье стащить… на время… можешь? — задала я, наконец, мучавший меня вопрос. Мирлин улыбнулась и активно закивала головой. — Вот и хорошо.

Свой план я Мирлин объяснять не стала. Попросила только, чтоб платье она стащила поприличнее и на свой размер. А когда, наконец, малолетняя похитительница одежды вернулась с уловом, я потащила ее мыться. Бог ты мой, какие вопли оглашали мелкую лесную речушку! Можно было подумать, что я поймала с десяток лесных духов и мучаю их с особой жестокостью. Но результат получился выше всяких похвал. Отмытая Мирлин оказалась довольно хорошенькой. А уж когда я расчесала ее воронье гнездо на голове и сделала ей прическу а — ля Юля Тимошенко, от нее стало вообще глаз не отвести. Ну, вот. Теперь она похожа на приличную прислугу из богатого дома. И четвертинка золотой монеты в ее руках вряд ли покажется уж очень подозрительной.

— Сначала нам нужно купить крытую повозку, в которой мы будем путешествовать, и лошадей, — решила я. — Это довольно крупная покупка, и четверть золотой монеты в качестве оплаты не вызовет подозрений. Не мелочи же тебе целый мешок тащить! Проблема только в том, что ни в лошадях, ни в повозках я не разбираюсь. А потому велика вероятность, что нам с тобой всучат какой‑нибудь хлам.

— У меня ни одна крупица золота зря не уйдет, — обиделась Мирлин. — Я все‑таки в деревне всю жизнь росла, и уж негодящую клячу от работящей лошадки сумею отличить. И к повозке пригляжусь, небось не обманут. А на оставшиеся деньги еды нам куплю в дорогу.

— Нет. Лучше сделаем так. Ты пойдешь покупать лошадей и повозку. Выберешь самую большую, вдруг мы по дороге кого‑нибудь еще подберем, чтобы выступал с нами за компанию. Да и варшу лучше не ночевать посреди улицы. Потом ты пойдешь и купишь себе одежду в дорогу. Плащ, теплую куртку, штаны…

— Девицы штанов не носят! — покраснела Мирлин, отводя взгляд от моих джинсов.

— Значит, платье и обувь хорошую, — внесла я поправку в свои инструкции. — Мне купишь платье, в котором я могла бы дойти до города и встретиться там с тобой. Потом ты пойдешь припасы нам в дорогу покупать, а я приобрету себе одежду. Запомни, мы должны выглядеть хорошо, очень хорошо, чтобы нас не зазорно было пригласить выступать в приличный трактир, а то и замок.

Мирлин согласно покивала головой и, зажав в руке четвертинку монеты, отправилась за покупками.

— Эй, погоди! — вспомнила я. — Если ты мне служишь, у тебя должен быть какой‑то знак? Ну, что б к тебе не приставал никто, не хватал и не продавал в рабство.

— Ой! — опомнилась Мирлин.

— А на что этот знак похож‑то должен быть? — вздохнула я. — На татуировку, как у меня?

— Нет, обычно на одежду нашивается герб хозяина.

— Герб, говоришь…

Я оглядела все свои вещи, не нашла ничего нужного и, вздохнув, стянула джинсы. Помнится, у меня на кармане сзади цветочек вышит. Как раз подойдет. Правда, карман придется отпороть, а цветочек вырезать и пришить на платье Мирлин, но это уже были мелочи жизни. При нынешней моде джинсы без одного кармана странными никому не покажутся, да и носить я их, как мне кажется, еще не скоро смогу.

Получившая себе на грудь мой фирменный знак, Мирлин улетела, сияя, как начищенный пятак, а я принялась думать над сложившейся ситуацией. Идея с бродячим цирком, пришедшая мне в голову, была воистину гениальной. В качестве менестреля я, со своими скудными знаниями местных обычаев и истории, подозрений точно не вызову. Кто не знает, что творческие личности — народ странный, не от мира сего? К тому же, для меня это был единственный способ заработать себе на жизнь. Потому как ничего полезного (для средневековой действительности) делать я не умела. Ни вести домашнее хозяйство без привычной бытовой техники, ни лечить людей, ни махать мечом, ни вышивать крестиком. Я даже сильно сомневалась, что мне пригодятся полученные за два года в финансово — экономическом университете знания. Так что пока должность менестреля для меня была самой подходящей. Да и для поиска женихов цирковая повозка была вполне приемлемым вариантом. Пошатаюсь по странам, присмотрюсь, глядишь, и выберу кого‑нибудь. Главное, нос не вешать.

Если кто‑нибудь думает, что я хоть на минуту усомнилась в способностях Мирлин выполнить все мои поручения, это вы зря. Малолетний чертенок, росший как трава под забором, был намного умнее своего возраста. Да и взрослели дети в средние века намного раньше. В 11–13 лет девиц замуж уже выдавали. Так что несмотря на юный возраст, лично я воспринимала Мирлин как вполне состоявшуюся личность. И не ошиблась в ней. Девчонка прекрасно справилась с заданием. Не знаю уж, какие высшие силы направили ее в мою избушку, но они явно ко мне благоволили. Потому что без Мирлин в этом мире я вряд ли смогла бы так удобно устроиться. Она помогла мне и купить одежду, и даже выбрать лютню. Выбор, правда, был не велик. Собственно, в лавке и продавались‑то не лютни, а жалкое их подобие. Так, стену замка украсить. Да гостям дать поразвлечься, струны подергать (настоящая, дескать). Нет, я, конечно, не могу назваться великим специалистом по лютням (в конце концов, до сих пор я только на гитаре играла). Но для того, чтобы определить, что предлагаемые мне инструменты отвратительного качества и расстроены до зубной боли, семи пядей во лбу иметь не надо.

В конце концов, доведенный моими придирками до синего цвета, продавец чуть было не выставил меня вон из лавки. Да еще и посоветовал ехидно — дескать, через пару недель, в честь встречи королевских домов водянок и оборотней, королева Эльтель будет проводить конкурс менестрелей, так может мне там поучаствовать? Раз уж я такая разборчивая. Кстати, в качестве приза победителю данного конкурса (помимо денег, конечно), будет вручена лютня знаменитого мастера Страдамара. Хм… а неплохая идея! А я‑то все думала — как мне во дворец проникнуть? А тут и делать ничего не надо. Подумаешь, конкурс. Помнится, когда я была ровесницей Мирлин, я на общероссийском музыкальном конкурсе второе место заняла. А если б и дальше музыкой продолжала заниматься, может и выше поднялась бы. А тут… при местном‑то дефиците менестрелей и неизбитых сюжетов… раз плюнуть! Но лютню все‑таки покупать придется. Иначе с чем же я во дворец явлюсь? А во дворец мне обязательно нужно было попасть. От идеи найти Шермана я еще не отказалась. Да и на неожиданно объявившегося жениха посмотреть не мешало бы. Что там за принц такой выискался? Так что выбрала я все‑таки более менее подходящий товар, и двинулись мы с Мирлин на постоялый двор. Перед завтрашним первым выступлением неплохо было бы подкрепиться, выспаться и… порепетировать.