Взрыв на макаронной фабрике - Фаина Раевская

– Гамарджоба, генацвале! – Я широко улыбнулась.

Тенгиз ничего не ответил, а лишь мрачно глянул в мою сторону.

– Вот тебе раз! – притворно удивилась я. – А где же хваленая грузинская вежливость и гостеприимство?! Где же, в конце концов, традиционное преклонение перед женщиной? Я тебя не узнаю, дорогой!

– Ты не женщина, – сквозь зубы процедил эксперт.

– Да? А вот мой муж думает иначе!

– Он слеп и глух. Он до сих пор не знает, что живет с атомной бомбой с уже включенным часовым механизмом!

Тенгиз поцокал языком и добавил:

– Отважный человек!

Я сделала вид, что обиделась. Гогочия бросал в мою сторону недовольные взгляды и все время что-то бормотал на грузинском языке.

– А где ты Ульянова потерял? – наконец не выдержала я. – Что-то не видно нашего начальника!

– Он на совещании. Вместе с американцем.

– Так это же здорово! – Я искренне обрадовалась. – Никто не будет мешать. Тенгиз, можно я с трех раз угадаю, чем убили этого человека?

Гогочия скептически ухмыльнулся.

– Стилет, да?

– Тут не надо быть Нострадамусом! И так видно.

– Слушай, дорогой, – оживилась я, – помнишь, ты говорил, ну, когда женщину осматривал, что за твою практику это всего лишь второй случай употребления стилета в качестве орудия убийства? А когда был первый? Тенгизик, миленький, ты не хотел бы кофейку попить, бутербродиков поесть? А то я могу предложить…

Тенгиз, секунду посомневавшись, согласно кивнул и, крикнув сослуживцам, что задержится, поднялся ко мне в квартиру.

Рудольф встретил эксперта как родного. Я засуетилась, накрывая на стол. Гогочия с важным видом наблюдал за моими действиями.

– Ты сулугуни кипятком ошпарь, – посоветовал он. – Лишняя соль выйдет, а сам сыр будет мягче. Конечно, неплохо было бы его с зеленью смешать…

Стиснув зубы, я все же выполнила пожелание Тенгиза. Вскоре мы, довольные друг другом, пили кофе и заедали его нежнейшим сулугуни.

– Ну? – напомнила я.

– Чего? – удивился Гогочия.

– Стилет… Когда первый раз ты с ним столкнулся?

– А-а… Стилет… Было это лет шесть назад… Вовка тогда еще только майора получил. Вызывают нас однажды на труп. Мы приехали по адресу и обалдели: не квартира, а настоящий музей ценностей! Антикварная лавка, да и только! И посреди всего этого великолепия лежит хозяин квартиры с дырой в груди. Рядом сидит молодая безутешная вдова и проливает крокодиловы слезы над телом супруга. По ее версии, она вернулась из загородного дома, где отмечала день рождения подруги, и нашла мужа в уже остывающем виде.

– Что-нибудь пропало?

– А как же? Конечно, пропало! Антиквар все-таки, это тебе не инженер. Там было чем поживиться. А у этого антиквара, между прочим, была еще одна страсть: холодное оружие. Ножи, ножички, кинжалы, стилеты… И вот эта самая страсть его и подвела: убит он был одним из стилетов из его же коллекции.

– Стилет дорогой? – уточнила я. – Тоже антикварный?

– Да нет. Самое интересное, что дорогое оружие осталось, хотя там была работа самого Бенвенуто Челлини! А пропал один стилет, совсем уж современный – что-то около конца девятнадцатого – начала двадцатого века.

– Ну и что дальше? – поторопила я Тенгиза.

– Ничего, – пожал он плечами. – Убийцу не нашли. Стилет тоже. До сих пор он где-то бродит… Вернее, бродил. А теперь видишь – снова всплыл.

– Ты думаешь, что это тот же самый стилет? – быстро спросила я.

– Я уверен в этом. Знаешь, когда я проводил вскрытие женщины, я обратил внимание, что один из краев раны немного более рваный. Словно на оружии была зазубрина. Точно такой же след оставил убийца и на Круглове.

– На ком?

– На Круглове. Это Антиквар. Феликс Петрович Круглов…

– Понятно… – Я задумчиво почесала за ухом. В голове замелькали обрывки каких-то мыслей, но я никак не могла поймать ни одну из них.

– Ну, пошел я, – поднялся Тенгиз. Он явно ожидал, что я его задержу, попрошу остаться, угощу обедом. Однако у меня были другие планы.

– Уже? – рассеянно поинтересовалась я. – Ну что ж, работа есть работа! Тебе теперь еще одного покойничка вскрывать предстоит. Иди. А то, не приведи господь, Вовка с совещания вернется, а тебя нет на рабочем месте…То-то скандал будет!

Едва Тенгиз, обидевшись на мое негостеприимство, ушел, я бросилась к телефону. Звонила я своей подруге, работавшей в городском загсе заведующей. По счастью, она была на месте и очень обрадовалась, услышав мой голос.

– Здорово, Женька! – воскликнула Ленка Пономаренко. – Сто лет тебя не видела. Может, встретимся как-нибудь? Посидим, поболтаем, чайку попьем? А может, и чего покрепче?

– Ага, обязательно, Лен, только не сейчас, – торопливо согласилась я. – Я по делу тебе звоню.

– Хм, конечно, по делу, – усмехнулась Пономаренко. – Просто так мне уже давно никто не звонит! Что на этот раз? Фамилию, имя менять? Или ребеночка зарегистрировать? Развестись, замуж выйти? Говори быстрее, время – деньги!

– Лен, ну не сердись, – я примирительно заканючила. – Мне действительно очень надо! Ты ж меня знаешь…

– Вот именно! – поддакнула Ленка, но тон ее значительно смягчился. – Ладно, выкладывай, чего хотела?

– Мне нужен адрес одного человека…

– Ну ты даешь, подруга! Я же не в справочном бюро работаю! Это все-таки загс!

– Лен, он умер лет шесть назад. Вы же выдаете свидетельства о смерти? Там наверняка должен быть и его адрес.

– А зачем тебе понадобился адрес человека, который умер шесть лет назад? – удивилась заведующая.

– Хочу соболезнование вдове выразить! – брякнула я. – Понимаешь, только сейчас узнала, что он умер. Ну, вот и решила… Лучше поздно, чем никогда! Так ты посмотри, а?

– Ну, не знаю! – протянула Ленка. – Это надо архив поднимать… А кто этим будет заниматься? У меня сейчас народу полно!

– Леночка, а давай послезавтра с тобой встретимся? – подхалимски предложила я. – В кафе сходим? И вообще, тебе не кажется, что мы с тобой очень редко видимся?

Пономаренко немного помолчала, а потом, глубоко вздохнув, согласилась:

– Ладно, разберемся. Давай данные твоего покойника…

– Круглов. Феликс Петрович Круглов…

– Год рождения?

– Не знаю… – растерялась я. – Зато знаю, когда он умер! Вернее, догадываюсь.

– Это я помню…

– Лен, но ведь у нас в городе не так много Феликсов, правда? Ты ведь посмотришь, да?

– Посмотрю, – отозвалась Ленка. – Позвоню, как что узнаю.

С этими словами Ленка отключилась.

Последующие полчаса прошли в томительном ожидании. Трудно объяснить, почему этот Феликс меня так заинтересовал. Впрочем, скорее всего мне очень хотелось утереть нос нашим дорогим следственным органам.

Я убралась на кухне, закурила сигарету и села у окна. Теперь мысли потекли совсем в ином направлении.

Может ли быть случайностью то, что за два дня я нашла два трупа и два бриллианта? Причем оба человека были убиты одним и тем же способом? Впрочем, по словам Ульянова, появление бриллиантов в нашем городе, в общем-то, закономерно. Это ж надо: якутские алмазы – и вдруг у нас!

Мысль о якутских алмазах заставила меня снова схватиться за телефон. На этот раз я решила связаться с консультанткой Катериной, последней пассией Веника и дочерью ювелира Шульца.

Сперва я позвонила по домашнему телефону. Там очень долго никто не отзывался. Вздохнув, я набрала сотовый номер девицы Шульц.

– Катя? – поинтересовалась я на ее нетерпеливое «алло». – Это Женя Зайцева. Вы с Вениамином на днях были у нас…

– Здравствуй, Женя, я тебя помню. Что-нибудь случилось?

– С чего ты решила? – удивилась я.

Катерина рассмеялась:

– Ну, мне чаще всего звонят в том случае, когда требуется профессиональная помощь. Тем более что, насколько помню, я не оставляла тебе своих телефонов. Значит, ты сама их узнала. Вероятно, у своего мужа. Отсюда вывод – что-то произошло, и тебе нужна моя помощь. Я права?

«Умна», – подумала я, а вслух ответила:

– В общем-то, нет. Конечно, кое-что случилось, но с этим я справлюсь сама. Я просто хотела поближе с тобой познакомиться. Ты мне понравилась… Да и Веника просто так в чужие руки не отдашь!

Я была противна сама себе. Буквально все в этой Катьке вызывало у меня взрыв отрицательных эмоций: и высокий рост, и длинные ноги, и шикарные каштановые волосы, крупными локонами ниспадающие на плечи, и невероятная схожесть с Джулией Робертс… А теперь вот выясняется, что она еще и чертовски умна. Нет, по части ума я, конечно, дам ей сто очков вперед, а вот в остальном… Рядом с этой консультанткой я выгляжу как взъерошенный воробей. Катерина, кажется, думала о том же, потому что недоверчиво хмыкнула и задумалась. За этот сравнительно небольшой промежуток времени я успела придумать несколько нелестных прозвищ для дамочки, самым безобидным из которых было «кобыла длинноногая».

– Хорошо, – наконец молвила Катя. – Я освобожусь в семнадцать тридцать. Только знаешь что? Давай в кафе не пойдем. Приходи ко мне домой.