Младший научный сотрудник (СИ) - Тамбовский Сергей

— Ах же ты сука какая, — продолжил реветь он, молотя воздух перед собой… один раз почти попал, вскользь по левому уху мне пришлось.

А я продолжил свои танцы влево-вправо-назад-вперёд, плавно уходя от его бестолковых ударов. Наконец наступил момент, когда Димон выдохся и опустил руки, тяжело дыша, тут я и нанёс единственный удар, который помнил, как делать. Это был толчок раскрытой ладонью, он же туйчжан, в подбородок ему — быстро и тут же отпрыгнул на всякий случай. Но предосторожность оказалась ненужной, Дима лязгнул зубами и завалился на спину. Я тут же взял его правую руку на излом и потянул на себя.

— Сдаюсь, — прохрипел он через пять секунд и замолотил левой по земле.

Я помог ему подняться, посмотрел в глаза — зрачки в норме вроде, сотрясения нет.

— Ну чего, бой закончен? — спросил я даже не у него, а у секундантов.

— Закончен, — выдавил из себя Валерыч.

— Очень хорошо, никто значит и ничего не должен — я пошёл, — и я медленно вышел из этого укромного места, держа, впрочем, в поле зрения парней, мало ли что он там надумают… но нет, ничего они не надумали.

А по дороге к подъезду меня ждал небольшой сюрприз — с липы, которая росла примерно посередине нашего двора, спрыгнула Викуся со словами:

— Ну ты на все руки мастер, и в карты играешь, как профессионал, и боец восточных искусств — не ожидала. Моя помощь тебе не понадобилась?

— Тебе правда понравилось? — не нашел спросить ничего другого.

— Ваще класс — как это называется-то?

— Ушу, китайская борьба, — ответил я, — а кстати, что это ты там намекала на свои возможности? Как ты с этим Димоном связана?

— Учились когда-то в одном классе, и он за мной даже ухаживал… лет пять назад.

— Ясно, — ответил я, вздохнув, — зайдёшь может, чаем напою?

— Да поздно уже, — ответила она, — родители волноваться будут.

— Тогда я тебя провожу, а то мало ли что…

Советские компьютеры

Шутка такая была во времена второго пришествия КВН на голубые экраны — «советские микросхемы самые большие в мире», а к ней довесок «советские микросхемы снабжаются восемью ножками и двумя ручками, для переноски». Так к чему я это… советская компьютерная техника (в 82 году они еще назывались ЭВМ, модное слово «компьютер» утвердилось в перестройку) была очень большая… ну может не самая большая в мире, но где-то возле этого.

— Камак, ты вот чего, — сразу же объявил мне начальник Бессмертнов, когда я переступил порог антресолей, — есть такое мнение приставить тебя к обслуживанию двух СМ-4. Вон в этих экранных комнатах которые стоят.

— Да я не возражаю, — автоматически вылетело у меня, дополнил только это одним вопросиком, — а до меня их кто обслуживал, если не секрет?

— Не секрет, Антоша обслуживал, Артюхин, его стол рядом с твоим стоит.

— Аааа, — открыл я рот, чтобы задать следующий логичный вопрос, но начальник опередил меня:

— Его передвинули в соседнее направление, к гидрикам, так что СМки остались бесхозными.

— Так он должен сдать мне это хозяйство, если я всё правильно понимаю в бюрократии, — продолжил задавать вопросы я.

— Должен, значит сдаст, — отрезал Бессмертнов, — скоро появится, там и договоритесь.

А я тем делом навёл справки у Коли и Шурика — Артюхин этот оказался тоже не совсем простым сотрудником, для начала он числился действующим чемпионом области по шахматам. А для конца… для конца он только что женился на сотруднице параллельного отдела, коя так же, как и Аскольд, проходила по разряду мажоров… мажорок то есть, папа у неё ну очень большим человеком в обкоме был.

А тут и сам Антоша пожаловал — оказался он маленьким, щупленьким, с большой чёрной бородой и чрезвычайно язвительным. Поддевать и задевать окружающих это для него жизненным кредо, похоже, было.

— Здорово, Камак, — так начал он наше общение, из чего я понял, что моя кликуха уже широко расползлась по институту, — а ты модуль или сразу крейт Камак?

— Я блок питания, — угрюмо отговорился я, — если сдохну, вообще всё остановится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На это он не нашёлся, что пошутить, сделал суровое лицо и предложил принимать у него хозяйство.

— Это вот, — похлопал он по чёрному боку здоровенный ящик, — электронная вычислительная машина серии СМ, расшифровывается, как Серия Малая, в отличие от ЕС, Единой Серии. В девичестве это был компьютер американской компании DEC, назывался он PDP, расшифровывается оно…

— Я знаю, — перебил я его, потому что он мне очень быстро надоел — бывают такие люди, с которыми и 5 минут общения это уже много, — Диджитал Эквипмент Корпорейшн и Программед Дэйта Процессор.

Он с некоторым уважением посмотрел на меня и продолжил:

— Состоит эта штука из нескольких стоек, куда задвигаются составные части — собственно процессор (он выдвинул одну из составляющих где-то в середине), вот это память, это дисковые накопители Изот, по 2, 5 мегабайта на диск (он показал здоровенный белый круг с ручкой вверху), там магнитофон, здесь ввод с перфоленты. Периферия — дисплей Видеотон, принтер Роботрон и графопостроитель без имени, мы его сами сделали. Связывается вся эта музыка с бункером через крейт имени тебя, Камаком зовут… — и он сделал пару гыгыков.

— Здоровое тут всё какое-то, — заметил я, предпочтя не заметить его острот, — поменьше-то у вас ничего нет?

— Есть, но для работы с бункером имеется распоряжение использовать только это дело, — ответил Антон, — связываются все составные части СМ-4 с помощью так называемой Общей Шины (Юнибас), — он откатил очередную составляющую часть и показал мне шлейфы в задней части устройства. Что ещё забыл… а, операционная система у неё РАФОС, вообще-то RT-11, но у нас её так русифицировали.

— Ломается часто? — уточнил я главный вопрос.

— Один-два раза в неделю, — лаконично отвечал Антон, — иногда чаще. Как чинить, интересно?

— Конечно, — ответил я, но сказать он больше ничего не успел, потому что сверху выкрикнули его имя.

— Меня зовут, кажется, — сказал он, — продолжим попозже, — и скрылся из глаз.

Опять Камчатка, 31 августа 83 года

— Переводи, — сказал мне лысый начальник, — КАЛ-007, КАЛ-007, ответьте Елизову.

Я послушно взял в руки микрофон и сказал туда:

— Кей-Эй-Эл-йонг-йонг-илгоб, дабьён Елизово, — и оглянулся назад… все молчали и напряжённо ждали какого-нибудь ответа.

Динамики на пульте затрещали и выдали такую длинную фразу:

— Йоги Кей-Эй-Эл-йонг-йонг-илгоб, нуга муднейта?

— Ну? — подтолкнул меня начальник, — чего он там?

— Он интересуется, кто задаёт вопрос, — ответил я.

— Скажи, что это служба управления полетами аэропорта Елизово, а он уже полчаса летит в воздушном пространстве СССР.

Я откашлялся и как мог, перевёл эту сложную конструкцию. В ответ динамик помолчал немного, а затем сообщил, что они летят согласно курса, заложенного в автопилот и сейчас находятся в 500 километрах от границы СССР.

— Чё он там гонит? — вышел из себя начальник, — какие 500 километров? Он только что прямо над нами прошёл… скажи ему, что его приборы врут… и ещё, что на перехват подняты советские истребители… что там полсотни первый говорит? — задал он вопрос оператору за радаром.

— Говорит, что наблюдает боинг в километре справа по борту, — ответил тот.

— И добавь, что сейчас будет предупредительная очередь с нашего МИГа.

Я вздохнул и как сумел, постарался донести ситуацию до пилота боинга.

— Не наблюдаю никаких истребителей в радиусе десяти километров, — сообщил мне пилот.

Я перевёл…

— Отдавай приказ полсотни первому, — скомандовал начальник, — очередь трассирующими перед носом этого хера.

Глава 5

— А ты переведи этому херу, — обернулся он ко мне, — что это последнее предупреждение. Следующая очередь будет по корпусу.