Длинная Серебряная Ложка - Кэтрин Коути

Когда карета наконец вкатилась во двор замка, Уолтер тихо посапывал, усыпленный тряской и парами пролитой сливовицы. Почувствовав толчок от остановки, он продрал глаза и, зевая в кулак, выбрался из кареты. Замок окружал его со всех сторон и нависал над ним темной громадой. Казалось, юноша стоит на дне колодца и смотрит вверх. Затем послышался лязг и скрежет, словно кто-то скреб гигантским гвоздем по гигантской же грифельной доске, и огромная дверь распахнулась. На пороге появился старик, облаченный во фрак. В руках он держал фонарь.

— Граф фон Лютценземмерн рад приветствовать вас в своих владениях, — возвестил хозяин. — Войдите же в мой замок по доброй воле и без страха.

— Без с-страха? — уточнил Уолтер, несколько напуганный столь замысловатым приветствием.

— Без страха. Не знаю, что вам наболтали в деревне, но в замке совершенно безопасно. Если вы насчет парадной лестницы, так ее почти починили.

Сглотнув, Уолтер поклонился и пожал костлявую руку графа.

— Уже полночь, мои люди давным-давно храпят в постелях. Дайте-как я вам помогу, — несмотря на протесты гостя, граф подхватил его саквояж и повел Уолтера вглубь замка. Уже в который раз за эту ночь англичанин насторожился. Сомнительно, чтобы среди слуг такого знатного семейства не нашлось какой-нибудь замухрышки — ну там помощницы младшей горничной, — которая вышла бы принять плащи господ, а после проводить их в покои. Разве может надменный карпатский магнат сам освещать дорогу гостю, да еще и нести его багаж со сноровкой профессионального грузчика? Да, профессионального. Уж слишком ловко все у него получалось. Уолтер решил что дело нечисто.

С другой стороны, возможно слугам аристократов живется вольготнее, хотя бы потому что хозяевам не нужно самоутверждаться за их счет? Если ты знаешь, что предок твой сражался в битве при Гастингсе, то вряд ли станешь орать на лакея, который поклонился не сразу. Зато нувориши, они же джентльмены в первом поколении, не дают прислуге спуску. Ну еще бы, ведь в каждом взгляде им чудится напоминание о матушке, служившей прачкой, или о папаше, который стриг овец в Шотландии.

Узнай слуги г-на Штайнберга об умозаключениях Уолтера, они хором сказали бы «Аминь.»

Погруженный в думы о социальном неравенстве, англичанин даже не заметил, как они вошли в просторную залу с длинным столом, накрытым на одну персону. Объяснив, что уже пообедал и никогда не ужинает, граф предложил гостю приняться за еду, а сам уселся в кресло возле камина. В дороге Уолтер действительно проголодался, так что с жадностью накинулся на угощение — цыпленка, такого жесткого что он, верно, уже успел мумифицироваться к моменту приготовления, и маловразумительную похлебку из разваренных овощей. Принявшись за это блюдо, Уолтер вспомнил поговорку, «Если обедаешь с чертом, возьми длинную ложку.» Хотя в случае с упырями она должна быть еще и серебряной. А вот столового серебра он как раз не обнаружил. Чего и следовало ожидать.

На столе стояла и бутылка, пушистая от плесени и мха. Уолтер налил вина в бокал, размерами скорее напоминавший кубок, осторожно пригубил темную жидкость, рассчитывая что она будет кислой, под стать остальному угощению. Но вино напоминало жидкий бархат, и юноша почувствовал, как его тело погружается в приятную негу. Однако если граф надеялся таким образом усыпить бдительность гостя, ему следовало подумать дважды. Как бы невзначай англичанин продолжался вести наблюдения за этой сверхъестественной личностью.

«Время от времени он ронял на меня взгляды, которые иначе как „плотоядными“ не назовешь. Видно было, что графу не терпится отведать моей крови, хотя до поры до времени он предпочитал соблюдать приличия. Нащупав в кармане распятие, я отчасти успокоился и постарался как следует рассмотреть нового знакомца. Один взгляд на его лицо обеспечил бы заикание даже бывалому физиогномисту. Цепкие черные глаза сверкали из-за кустистых бровей. Длинный, чуть загнутый нос придавал ему сходство с хищной птицей. Седые усы обрамляли тонкие красные губы, выдававшие в нем тирана и сластолюбца. Иными словами, это было лицо закоренелого маниака.»

Как только англичанин покончил с ужином, граф фон Лютценземмерн вызвался проводить его в спальню. Не слушая отговорок, он снова подхватил саквояж..

… И тут произошло то, чего мистер Стивенс так опасался во время путешествия. Иногда он представлял, как это происходит среди вокзальной толкотни, или на бездорожье, где грязи по колено. Но то были щадящие варианты. Он и помыслить не мог, что ветхое дно саквояжа отвалится именно в тот момент, когда поблизости окажется матерый трансильванский упырь.

Первыми выпали книги, тут же целомудренно прикрытые ворохом нижнего белья, а в последнюю очередь сиятельному взору графа явились осиновые колья.

— Что это? — с каменным лицом осведомился он.

— Зубочистки, — ляпнул Уолтер первое, что пришло на ум, и начал заталкивать вещи обратно в изрыгнувший их саквояж. В зале стало гораздо светлее, потому что красные уши бедняги сияли куда ярче камина.

— Ну-ну, — отозвался его сиятельство. Нагнувшись, он поднял блеклую фотографию, запечатлевшую большое семейство на фоне задника, разрисованного деревьями.

— Ваши родные, надо полагать?

— Д-д-да, — выдавил англичанин с третьей попытки. Теперь ему стало по-настоящему страшно. Сам он готов был в любой момент вступить в схватку с полчищами упырей, но вот втягивать семью в этот конфликт не хотелось. Не хватало еще, чтобы граф полакомился его домочадцами. К счастью, никто из них не отличался выдающейся красотой, да и фотография была такой мутной, что поди разбери, где тут человек, а где — кадка с пальмой.

Но Уолтер-то знал наверняка, что сидящий мужчина — его отец, Джонатан Стивенс, а женщина справа от него — Онория Стивенс, урожденная Лэнкфорд, его мать. Рядом были рассыпаны многочисленные отпрыски — старший брат Сесил, близнецы Эдмунд и Эдна, а так же Чэрити, Оливия, Джордж, и маленький Альберт, который через год умер от коклюша. Сам Уолтер был тем мальчиком со смазанным лицом, который в самый неподходящий момент мотнул головой.

— Не сомневаюсь, что родители гордятся таким сыном, — сказал граф, возвращая фотографию.

— Само собой, — согласился Уолтер. Его родители и правда гордились сыном, который в данный момент служил помощником стряпчего в Бристоле. Если, конечно, стряпчий мистер Олдентри еще не сообщил им, что его клерк однажды утром не явился в контору, потому что отправился на поиски карпатских упырей, чтобы впоследствии написать про них книгу. Тогда вряд ли гордятся.

В очередной раз засунув руку в недра саквояжа, Уолтер почувствовал укол. Похоже, он только что отыскал иголку, пропавшую неделю назад, когда ему требовалось залатать прореху на рукаве. Ах, проклятье! На указательном пальце выступила капелька крови. Когда его сиятельство изменился в лице, Уолтер понял, что он тоже заметил.

— Вы всегда так неосторожны, молодой человек? — спросил фон Лютценземернн, пристально разглядывая кровь. Чересчур пристально. Затем резко отвернулся.

— Нет… просто я… нет, не всегда.

«Только по нечетным дням,» мысленно добавил он.

— В наших краях подобная неосторожность не доведет вас до добра! — буквально выкрикнул граф, но тут же смягчился и добавил. — Спросите хотя бы юного Штайнберга, какую инфекцию можно занести таким путем. Впрочем, хороший отдых вернет вам внимательность. Пойдемте.

Взяв фонарь, он поманил Уолтера, который последовал за хозяином, крепко прижимая к груди злополучный багаж.

Комната, отведенная для гостя, оказалась внушительных размеров помещением. Зато мебель была ветхой до крайности — того и гляди, рассыпется от одного касания, как рукоять топора в сказке про зачарованного дровосека, который вступил в хоровод эльфов и остался там на сотни лет. Полог кровати провис под тяжестью гнездившейся на нем моли. Стены были затянуты гобеленами, изображавшими, как водится, охоту на единорога.

— Здесь нет ни одного зеркала! — воскликнул Уолтер, пытливо глядя на графа. Тот смешался.

— Верно, их здесь и правда нет. Потому что… потому что глядеться в зеркало — гордыню тешить. А в нашем замке придерживаются строгих правил.

— Но как же мне бриться?

— Если хотите, я могу помочь.

Представив, как вампир тянется к его горлу бритвой, англичанин невольно вздрогнул.

— Ничего не бойтесь. Вы в полной безопасности, — утешил его граф, — а чтобы вам спалось спокойнее, я вас тут закрою.

Прежде чем Уолтер успел возразить, фон Лютценземмерн захлопнул дверь и запер ее на несколько оборотов. Теперь гость и вправду будет в безопасности. И он, и все остальные. Не обращая внимания на крики англичанина, аристократ вернулся к себе в кабинет. Там он задержался у окна и долго слушал, как благодарные волки пели ему серенады.