Казачий край - Василий Сахаров

  1. Восстановление прав гражданина. Все граждане России равны перед законом, без различия пола и национальности; уничтожение классовых привилегий, сохранение неприкосновенности личности и жилища, свобода передвижений и местожительства.

  Никто не спорит, правильный пункт, но подобное и у Учредительного Собрания было. И где оно? Сгинуло.

  2. Восстановление в полном объёме свободы слова и печати.

  А вот это зря, Сейчас как раз, цензуру ввести и стоило бы.

  3. Восстановление свободы промышленности и торговли. Отмена национализации частных финансовых предприятий.

  Свобода это хорошо, но чтобы ее отстоять и выстоять, как раз национализация и нужна.

  4. Восстановление права собственности. Только "за".

  5. Восстановление русской армии на началах подлинной военной дисциплины. Армия должна формироваться на добровольных началах, без комитетов, комиссаров и выборных должностей.

  Поддерживаю.

  6. Полное исполнение всех принятых Россией союзных обязательств и международных договоров. Война должна быть доведена до конца в тесном единении с нашими союзниками. Мир должен быть заключён всеобщий и почётный, на демократических принципах, то есть с правом на самоопределение порабощённых народов.

  Как-то расплывчато, про порабощенные народы и их самоопределение, но в целом, пункт правильный.

  7. В России вводится всеобщее и обязательное начальное образование с широкой местной автономией школы.

  Очень хорошо.

  8. Сорванное большевиками Учредительное Собрание должно быть созвано вновь. Выборы в Учредительное Собрание должны быть произведены свободно, без давления на народную волю и во всей стране. Личность народных избранников священна и неприкосновенна.

  Тоже верно.

  9. Правительство, созданное по программе генерала Корнилова, ответственно в своих действиях только перед Учредительным Собранием, коему оно и передаст всю полноту государственно-законодательной власти. Учредительное Собрание, как единственный хозяин земли русской, должно выработать основные законы русской конституции и окончательно сконструировать государственный строй.

  Снова согласен.

  10. Церковь должна получить полную автономию в делах религии. Государственная опека над делами религии устраняется. Свобода вероисповеданий осуществляется в полной мере.

  Пока церковь не влезает в дела государства, то и оно не влезает в дела церкви. С одной стороны так и должно быть, однако большевики противник не простой. Церковь уходит в нейтралитет, хотя могла бы, и помочь Белому Делу, за которое Корнилов так ратует.

  11. Сложный аграрный вопрос представляется на разрешение Учредительного Собрания. До разработки последним в окончательной форме земельного вопроса и издания соответствующих законов - всякого рода захватнические и анархические действия граждан признаются недопустимыми.

  Минус, большой и жирный. Красные уже сейчас крестьянам золотые горы наобещали. Вряд ли они свои обещания выполнят, но пока, рядовой крестьянин за них, а после того как были аннулированы все долги Крестьянского Банка, то многие за ними пойдут.

  12. Все граждане равны перед судом. Смертная казнь остаётся в силе, но применяется только в случаях тягчайших государственных преступлений.

  Спору нет.

  13. За рабочими сохраняются все политико-экономические завоевания революции в области нормировки труда, свободы рабочих союзов, собраний и стачек, за исключением насильственной национализации предприятий и рабочего контроля, ведущего к гибели отечественную промышленность.

  Согласен, но и над рабочими нужен контроль, а профсоюзы и хозяева предприятий, этого сделать не смогут. Впрочем, рабочие тоже не глупцы, со временем сами все поймут, а пока, они против нас.

  14. Генерал Корнилов признаёт за отдельными народностями, входящими в состав России, право на широкую местную автономию, при условии, однако, сохранения государственного единства. Польша, Украина и Финляндия, образовавшиеся в отдельные национально-государственные единицы, должны быть широко поддержаны правительством России в их стремлениях к государственному возрождению, дабы этим ещё более спаять вечный и несокрушимый союз братских народов.

  Еще один верный пункт, но это уступка демократам, а монархисты и сторонники Единой-Неделимой, на него за это озлятся.

  Программа Лавра Георгиевича была прочитана, и долго я над ней думал. Чувствуется, что генерал за Отечество душой болеет, вот только определиться не может, кто он, будущий диктатор, буревестник свободы или монархист. Всем хочет уступку сделать, а в итоге, тем же самым большевикам ничего противопоставить не может. Его программа неплоха, но это только программа, а людей, которые ее в народ продвигают, пока нет.

  Другое дело большевики, которые имеют Идею, ради которой готовы равнять с землей города, лить кровь и уничтожать всех, кто только выступит против них. Сейчас вокруг нас развалины государства, и со своей программой, Корнилов попытается наладить жизнь на основе старых систем и склеить осколки империи, а большевики, напротив, строят свою систему, и именно поэтому, в данный момент они сильней всех своих противников.

  По-хорошему, если бы я думал о собственном благополучии, то перешел бы на сторону красных, но жизнь моя лежит несколько в иной плоскости, и мой путь определен от рождения. Пока, я всего лишь самый обычный подъесаул, который чувствует всю неправильность происходящих событий, понимает, что вскоре ожидает страну, в которой он родился и рос, но ничего изменить не может. Однако завтра я выберусь в мир, где вершатся большие дела, и получится ли у меня вернуться домой, не знаю.

  Так, размышляя за жизнь, я и заснул, а поутру, чуть только свет, мы с братом Яковом, заседлав своих коней и, взяв заводных, тронулись в путь. Сначала мы направимся в сторону Новопокровской, от нее повернем прямиком на север, выйдем к Егорлыкской, а там уже и до Новочеркасска недалеко.

Глава 4

Новочеркасск. Январь 1918.

   В столицу Войска Донского мы добрались без особых приключений, конечно, если не считать таковым то, что в двадцати верстах от родной станицы, нас с Яковом догнал неугомонный Мишка, которой решил, что дома он сидеть не может, а должен побороться за правду и свободу. Какую правду, и какую свободу, его не волновало, он усвоил, что большевики зло и хотят отобрать у казаков их земли, а как, почему и отчего, он не задумывался. Отсылать младшего Черноморца домой было бесполезно, он упрямец, такой же, как и мы, и даже если его прогнать, то он все равно поступит так, как решил и отправится в Новочеркасск, а потому, дальнейший свой путь мы продолжили втроем.

  Спустя несколько дней, обходя станицы и железнодорожные станции, мы были на окраинах Новочеркасска. Нас остановил казачий дозор и, узнав о цели нашего визита, без всякой проверки и сопровождения, пропустил в город. Нам с Яковом это говорило о многом, и в первую очередь о том, что охрана столицы находится на очень низком уровне. Проехались по городу, у одного из патрулей, трех пластунов и прихрамывающего пожилого урядника, узнали, где сейчас находится ставка атамана Каледина, и прямиком направились в Войсковой штаб.

  В резиденции Войскового атамана нас, разумеется, никто не ждал, но, по крайней мере, здесь был некий порядок, стоял караул и присутствовал дежурный офицер, который сообщил, что Алексея Максимовича нет, но он может вызвать его адъютанта. В тот момент нам было без разницы кого увидеть и, дождавшись атаманского адъютанта, средних лет есаула, мы передали ему письмо, которое так стремился доставить по назначению штабс-капитан Артемьев, назвали свои фамилии, и вышли на улицу.

  Поручение наших стариков было выполнено, и перед нами вставали два вопроса. Первый, что делать дальше, а второй, где остановиться на постой. Со вторым разобрались быстро, поскольку на Ямской улице, жил один из давних торговых компаньонов нашей семьи, средней руки купец Зуев.

  Вскоре мы были сыты, обогреты и сидели за щедрым столом. Самого хозяина дома, Ерофея Николаевича, в Новочеркасске не оказалось. Купец находился в Таганроге на собрании акционеров и учредителей Таганрогского Металлургического Сообщества, и нас встретила его дочь Анна, бездетная тридцатилетняя вдова с пышными формами и длинной русой косой. Нас с Мишкой она не знала и видела впервые, а вот Якова, который лет пятнадцать назад, по юности считался ее женихом, видимо, до сих пор забыть не могла, и как только его увидела, так и залилась во все лицо румянцем. Старший брат, впрочем, тоже несколько засмущался, видать, было, им двоим, что вспомнить. Впрочем, все это лирика. По неизвестным мне причинам, свадьба не состоялась, но хорошие человеческие отношения между нашими семьями остались, так что встретили нас как родных и близких Зуевым людей.