Новые мученики российские - протопресвитер Михаил Польский

В 1917 г. безбожники уже кощунствовали в лаврских пещерах, они резали кинжалами святые мощи, прокалывали штыками, выбрасывали из гробниц, и, надругавшись, ставили святые мощи преподобных на голову. Грубый матрос продолжал спрашивать монаха: «Ты знаешь, кто был отец Серафим в Сарове? — Отец Серафим был вторым лицом после царя, потому-то Серафим и святой. Вот и ваш митрополит Владимир будет святой».

Уходя из трапезной, матрос сказал монаху: «Больше вы митрополита не увидите». Убийцы пошли к владыке митрополиту, чтобы выполнить убийственный замысел.

Была половина седьмого вечера.

На крыльце митрополичьего дома послышалось три резких звонка. В открывшуюся дверь вошли убийцы — пять человек в солдатской форме, а во главе был матрос.

Матрос спросил: «Где Владимир, митрополит?» Швейцар указал на пребывание владыки митрополита в нижней келии отца наместника, архимандрита Амвросия.

Проходя в келью к митрополиту, один солдат сказал: «Мы желаем переговорить с митрополитом, и мы идем сейчас из трапезной, и нам там братия жаловалась, что он не разрешает комитеты. С ним нужно переговорить, чтобы он разрешил совет, чтобы было так, как у нас».

Владыка митрополит вышел к убийцам и спросил, в чем дело? Трое убийц увели владыку в комнату и там оставались с ним наедине некоторое время. У дверей поставили караул. Потом из комнаты палачи повели митрополита в его верхние покои. Когда владыка проходил мимо стоявших в стороне епископа Феодора и архимандрита Амвросия, то сказал им: «Вот они хотят уже расстрелять меня, вот что они со мной сделали» — и при этом развел руками. Следовавший за владыкой матрос грубо закричал: «Иди, не разговаривай, кто тебя будет расстреливать! До коменданта пойдешь».

Поднявшись на первую площадку лестницы, ведущей на верхний этаж, митрополит остановился и, обращаясь к сопровождавшим его убийцам, сказал: «Ну, господа, если вам угодно расстрелять меня, расстреливайте здесь же на месте, — я дальше не пойду». Матрос на это грубо заметил: «Кто тебя расстреливать будет! Иди».

Убийцы повели митрополита в его спальню, где, заперев за собою двери, оставались с владыкой двадцать минут. Там владыку пытали, душили цепочкой от креста, требовали денег и глумились. Потом келейники нашли в разных местах спальни на полу разорванные цепочку, шелковый шнурок, ладанку и серебряную нательную икону.

Через двадцать минут митрополит, окруженный тремя палачами, вышел из спальни одетый в рясу, с панагией на груди и в белом клобуке на голове.

На крыльце к владыке подошел под благословение его старый келейник Филипп, но матрос оттолкнул его от митрополита, закричав: «Довольно кровопийцам кланяться, кланялись, будет». Владыка, приблизившись сам к келейнику, благословил его, поцеловал и, пожав руку, сказал: «Прощай Филипп!» Вынул из кармана платок и вытер слезы.

Филипп передавал, что митрополит был спокоен — словно шел на служение литургии. Когда митрополит надевал шубу, один из солдат сказал: «Это важный преступник», а матрос закричал на него: «Будет тебе, никаких разговоров».

Забытый и брошенный своей братией, окруженный палачами и убийцами, ни в чем не повинный, кроткий и смиренный старец митрополит Владимир спокойно шел на казнь. По дороге, в ограде лавры, митрополит шел, осеняя себя крестным знамением, и в предвидении смерти благоговейно напевал «Благообразный Иосиф».

Случайный очевидец убийства митрополита передает, что к месту расстрела от лаврских ворот владыку привезли на автомобиле. Когда убийцы вывели владыку из автомобиля на площадку, то он спросил: «Вы здесь меня хотите расстрелять?» Один из палачей ответил: «А что ж, церемониться с тобой что ли?» Тогда митрополит попросил у них разрешения помолиться Богу, на что последовал ответ: «Только поскорей». Воздев руки к небу, владыка молился вслух: «Господи, прости мои согрешения вольные и невольные и прими дух мой с миром!» Потом благословил крестообразно обеими руками своих убийц и сказал: «Господь вас да простит».

Вдруг среди гробовой тишины послышались за стеною лавры ружейные выстрелы. Сначала четыре, а через полминуты еще два и еще. «Это владыку расстреливают», — произнес один инок.

«Для убийства столько выстрелов слишком много», — заметил подошедший инок.

После раздавшихся выстрелов забегали по двору лавры человек пятнадцать матросов с револьверами и фонарями в руках. Один матрос спросил стоявших монахов: «Батюшки, провели владыку?» — «Провели за ворота», — был робкий ответ иноков. Матросы побежали за ворота и через минут двадцать возвратились в обитель. «Нашли владыку?» — спросил один монах матроса. — «Нашли, так всех вас по одному повыведем» — отвечал матрос.

В эту ночь покой лавры больше не нарушался. Вся обитель спала крепким сном, и не чувствовал никто, что за тысячу шагов от лавры в луже крови лежал прах истерзанного убитого настоятеля и отца лавры, митрополита Владимира.

На рассвете шли в лавру на богомолье женщины, и уже от них братия лавры узнала, что митрополит Владимир лежит расстрелянный за лаврой на маленькой полянке, среди крепостных валов.

Тело убитого владыки обнаружено было в расстоянии 150 саженей от ворот лавры. Убитый лежал на спине, покрытый шубой и на нем не оказалось панагии, клобучного креста, чулок, сапог с галошами и золотых часов с цепочкой. Медицинским освидетельствованием на теле покойного обнаружены следующие ранения: огнестрельная рана у правой глазной щели, резанная рана покровов головы с обнажением кожи, колотая рана под правым ухом и четыре колотых раны губы, две огнестрельные раны в области правой ключицы, развороченная рана в области груди, с вскрытием всей грудной полости, колотая рана в поясничной области с выпадением сальника и еще две колотые раны груди.

В девять часов утра лаврская братия решила перенести тело убиенного митрополита в лавру, для чего архимандрит Анфим, получив от большевиков пропуск, отправился с четырьмя санитарами к месту убийства.

Отслужив краткую литию, и, положив тело на носилки, к одиннадцати часам дня принесли останки священномученика в Михайловскую лаврскую церковь, где покойный владыка проводил в молитве последние дни своей жизни. Когда о. Анфим поднимал тело митрополита для перенесения, то к нему подбежало человек десять вооруженных солдат и рабочих и начали глумиться и ругаться над расстрелянным владыкой, и не разрешали уносить тело. «Вы еще хоронить будете его — в ров его бросить, тут его закопать! Мощи из него сделаете, — это для мощей вы его забираете», — неистово кричали изуверы. Когда понесли тело владыки, то проходившие благочестивые женщины плакали, молились и говорили: «Страдалец-мученик, Царство ему небесное». А изуверы кричали: «Какое ему царство, ему место в аду, на самом дне».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});