Наташа и будущее - Сергей Спящий

— Так вы тюрьмы там у себя строите! — ахнула Ташка. Она никак не могла поверить, что сидящий перед ней пожилой архитектор, друг отца, хотя и подсобник мирового империализма, на самом деле жуткий сатрап и строитель тюрем. Ведь он так смешно рассказывал про своих сыновей и постоянно улыбался.

— Кого вы хотите засадить в свои тюрьмы? — спросила Ташка.

— О! Плохих людей — Хироко-сан продолжал улыбаться как будто они вспомнили что-то смешное или рассказывали друг-друг анекдоты: —Не садить, нет. Плохие люди будут сдесь сить, будут работать и не смогут месать хоросим людям.

Ташка воскликнула: —Так нельзя, поступать! Кто такие эти плохие люди, кого вы так называете?!

— Тех, кто не люпит императора— ответил Хироко-сан и продолжил: —Натася-тян ви слитесь. Я не понимаю посему ви слитесь. Просю вас подумать вот над цсем. Империя собирается ссилать сюда только плохих людей, а Союз строит целый город в котором будут сить много-много хоросих совеских людей, но саниматься они будут тем же самим, что и плохие люди в построенной мною тюрьме. Так кто же поступает более сплавесливо: Союз или Империя?

Ташка открыла было рот чтобы ответить, но промолчала и лишь принялась решительно размешивать заварку в чае. Несколько коричневых капель упали на стол. Ташка мешала ожесточённо, скорее даже зло. Старый империалист пил горячий чай мелкими глотками. Разламывал баранки на части, брал каждую часть отдельно, опускал в мёд и вращал, наматывая золотистую патоку и только потом отправлял в рот.

Ташка сказала: —Это нельзя сравнивать!

— Что нельзя сравнивать? — поинтересовался вернувшийся отец.

Ташка неопределённо махнула рукой и опустила в чашку мизинец, измеряя температуру чая. Температура оказалась приемлемой. Отец с Хироко-сан затеяли профессиональный разговор по вопросам проводки коммуникаций. Пока они спорили, она ела баранки без мёда, запивала остывшим чаем и думала над тем, что первый, увиденный ею, живой империалист был совершенно не похож на рисованных империалистов в книгах. Он каким-то образом сумел вывернуть реальность и правое стало левым, а левое правым. Белое он закрасил чёрным, а на чёрном нарисовал белые полосы так, что в целом получилась какая-то серая размазня.

Мужчины допили чай и Хироко-сан достал из принесённых с собой коробочек странные японские блюда. Те самые, что так сильно полюбились отцу.

— Восьми Натася-тян это осень редкая настояся рыба. Мне недавно привесли её живой в аквариуме.

— Если она такая редкая, то я не хочу— сказала Ташка.

— О Натася-тян, ви обиделись на Хироко-сэмпая?

— Я не обиделась — сказал Ташка, задумавшись как бы объяснить непростую ситуацию в двух словах.

К счастью на помощь пришёл отец: —Понимаешь товарищ Хироко: Ташка не способна чувствовать вкус пищи. Абсолютно не способна. Маленькая ошибка в процессе эмбрионального развития, вкусовые рецепторы отсутствуют, но это полбеды. Главное, что нет даже намёка на нервы, которые должны передавать сигналы о вкусе еды в мозг. Поэтому не обижайся, что она не станет пробовать твои особенно ценные кушанья. С Ташкиной стороны это выглядит так: если всё равно, что забрасывать в рот, то логичнее есть самое невкусное, чтобы вкусные вещи доставались тем, кому они способны доставить удовольствие. Она даже составила список самых невкусных вещей и в общественных столовых старается брать только их.

— Папа! — рассержено вскрикнула девушка.

Отец примирительно поднял руки, делая вид будто сдаётся: —Прости, прости. Но могу я раз в год похвастаться собственной дочерью?

Ташка ожидала, что имперский сатрап скажет, будто очень жалеет о том, что она лишена возможности ощущать вкусовые ощущения. Многие так говорили, когда узнавали. Ташка только фыркала — как можно жалеть об отсутствии того, чего никогда не имел? Сладкий, горький, кислый, терпкий — смысл этих слов давно вышел за пределы обозначающие ощущения, возникающие на языке. Сладким может быть что-то хорошее, например неожиданный подарок, сделанный хорошим человеком, когда никакого подарка не ждёшь. Горькой бывает судьба, если разом наваливается много проблем. Кислым называют неприятного человека не умеющего держать обещания (о таком говорят: он скис). Терпкий — с этим понятием совсем просто, достаточно провести ладонью по чему-то шероховатом и возникающее ощущение будет терпким.

К удивлению Ташки Хироко-сан встал и поклонился ей.

— Кому вы поклонились сейчас, Хироко-сан? — спросила Ташка.

— Я восхисён вами Натася-тян— сказал Хироко-сан: —Теперь мне понятно из каких истоков исходит проистикает сила совитского союза.

— Спасибо, наверное— поблагодарила Ташка разглядывая носки кроссовок.

Встреча с пожилым сатрапом и строителем тюрем оставила неоднозначное впечатление, но, по крайней мере, дала богатую пищу для размышлений. Ташка поняла зачем отец взял её на встречу с Хироко-саном.

Мужчины беседовали о каких-то отвлечённых материях от обсуждения последних новостей о ситуации на международной космической станции входящей в совместно разрабатываемый ведущими державами проект «голос вселенной». До разногласий по поводу способов бурения туннелей через твёрдую породу. Ташка подпёрла подбородок ладошкой и принялась думать над тем как много в мире живёт разных людей и насколько сложно этим людям понять и договориться друг с другом. От глобальных мыслей о судьбах народов и наций её отвлёк отец, напомнивший Хирок-сану его давнее обещание научить готовить те странные штуки из рыбы и риса.

Хироко-сан делал вид, будто забыл об обещании, но потом оказалось, что хитрый японец заранее привёз всё необходимое.

Электрический самовар отставили в сторону. Пустые чашки сдвинули на край стола. Пожилой империалист расстелил забавную конструкцию из тонких деревянных палочек плотно связанных между собой белыми верёвочками.

— Снасала берём хоросий рис— начал объяснять Хироко-сан.

— Это рис? — поразился отец разглядывая высыпанные гостем здоровенные, с детский кулачок, зёрна в жёсткой грязновато-жёлтой оболочке похожей на луковую.

— Да-да, самый лусий японский рис! — Хироко-сан негромко закашлял. Мгновение спустя Ташка поняла, что он так смеётся.

Глава 2

Прекрасное далёко всё же оказалось к нам жестоко.

Но я прощаю тебя, «прекрасное далёко». Понимаю, что ты просто не могло быть другим.

Выбирая меньше из зол, всё равно выбираешь зло.

Я прощаю тебя, человек. Я прощаю себя.

Отец лежал в прозрачной до пояса капсуле механического доктора, и сложный механизм очищал ему кровь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});