Специалист по нежити - Кирилл Григорьев

— Да.

— Отправлю, — упрямо ответил Тополев. — Что хотите, делайте, а все равно отправлю. И не одного.

Тарас сплюнул в сердцах и, подняв голову, несколько мгновений смотрел на бездумный стремительный бег облаков по солнечному октябрьскому небу.

— Мне всегда нравилась твоя ответственность, — сдерживаясь, произнес он. — Но иногда ты явно перегибаешь палку.

— В чем, Тарас Васильевич? — почти возмутился Тополев. — Я просто стараюсь выполнить возложенные на меня обязательства. Причем, вами же и возложенные, заметьте.

— Ладно, — сказал, помолчав, Петровский. — Ты можешь объяснить мне поподробнее, что сегодня случилось?

— В кабинете, Тарас Васильевич, — нахмурился Антон. — Сегодняшнее происшествие я буду обсуждать только в кабинете.

Агамемнон Рождественский

1

Все оказалось вовсе не так просто, как планировал молодой кладоискатель.

Легендарная деревня бывшей дворянки Рождественской оказалась не в ста пятидесяти, а почти в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Это выяснилось, когда два исследователя угрюмо тащились в пробке перед Люберцами.

Агамемнон листал карту и делал глубокомысленные замечания. В общем-то, все они сводились к издевкам над названиями грядущих населенных пунктов.

Гриша тер глаза и старался не врезаться в зад старенькой «Ауди», которая то резво набирала скорость, то, казалось, вставала, как влитая, посередине запруженной дороги. После Люберец стало немного полегче. Тут-то и открылась суровая правда.

— Ну, ты и гад! — возмутился Гриша. — Что ж ты вчера дураком прикидывался?

— Сам не знал, — отрезал Агамемнон. — Мать вчера сказала.

— У нас бензина не хватит, — тонко намекнул Палий.

— А мне мать денег дала, — невозмутимо ответил руководитель экспедиции. — Должно хватить.

— Мне кажется, она тебе не только денег дала, — подозрительно заметил Гриша. — Что в сумках?

Отправка поисковой партии сильно задержалась из-за сбора трех огромных баулов, которые Агамемнон и его мама с трудом разместили в обширном в обычное время багажнике.

— Подарки для прабабушки. Ну и так, кое-что.

— Кое-что… это что?

— Носки, смена белья, кое-что из теплой одежды, — неохотно признался Агамемнон. — Еда в дорогу.

— Понятно, — кивнул Гриша, начиная злиться. — Знаешь, что мне кажется? Что ты с твоей маманей решили прабабку навестить. А меня просто как транспорт использовали. И нет там никакого клада. Ни деда-фальшивомонетчика, ни денег. Так ведь, признайся, а?

Агамемнон усмехнулся.

— Ты думаешь, — здраво сказал он, — я бы поперся за двести пятьдесят километров просто так? У меня и так дел хватает.

Какие у него могли быть дела в психиатрической клинике, Гриша представить себе не мог. Разве что утки за лежачими больными выносить. Но, давно зная природную лень старого товарища, он не стал спорить со столь веским доводом.

После поворота на Бронницы, по дороге заструилась поземка.

— Во дела! — удивился Гриша. — В Москве лето почти, а здесь — глянь-ка.

Агамемнон оторвался от карты.

— Земля неохотно отдает свои сокровища, — заметил он философски. — Но мы же прорвемся, верно?

— А то, — кивнул Гриша, не отрываясь.

Снега прибывало быстро. Вначале казалось, будто по дороге скользят белые легкие, почти прозрачные щупальца неизвестного животного, потом щупальца начали обретать вполне реальные очертания. Через некоторое время щупальца превратились в извилистые белые рукава. И сейчас же Гриша заметил, что на лобовом стекле появились капли растаявшего снега. Он включил дворники и усилил обдув стекла.

— Хорошо, что резину поменял, — довольно заметил Гриша. — А то все боялся, что шипы на голом асфальте повылетают.

— Мы тебе новые колеса купим, — пообещал Агамемнон. — Когда с кладом разберемся.

— Можно было бы и машину поменять, — заметил Гриша. — Ну, заодно.

— И что желает наше величество?

— Мне Порш Кайен нравится, — признался Григорий. — А тебе?

— А мне — Икс пять.

— Губа не дура, — сказал Палий.

— У тебя тоже.

— Значит, грядущий клад наш должен быть очень серьезным, — подытожил Гриша. — Что бы на все хватило.

— Хватит, — беззаботно ответил Агамемнон. — Я уверен в своей старушке.

— А я вот почему-то нет, — почти про себя произнес Гриша.

2

После съезда с моста они уткнулись в пробку. Машины стояли в три ряда. А сверху валили и валили новые хлопья снега. Гриша смело свернул на белоснежную, девственно чистую обочину. Так они дотянулись почти до начала пробки. Дальше никого не пускали.

Пузатый гаишник важно расхаживал возле опущенного шлагбаума и постукивал себя палочкой по голенищу сапога.

— Что стряслось? — открыв окно, прокричал Агамемнон грустному соседу в «девятке» за запотевшим стеклом.

По салону заметались снежинки.

— Говорят, аварий много, — уныло ответил тот, опуская стекло.

— Ни одной не видели.

— Менты говорят, что все они впереди. Машин двадцать уже побилось.

— И что?

— Говорят, пока дорогу химикатами не обработают, никуда никого не пустят.

— И давно стоишь уже?

— С полчаса.

— Ясно, — расстроено кивнул Агамемнон и поднял стекло.

— Что делать будем? — осведомился Гриша.

— Пожрем? — предложил руководитель.

— Светлая мысль.

Поскрипывая свежим снегом, они выбрались из машины. Было холодно, ветер сшибал с ног, а возле ботинок вилась поземка и карабкалась вверх по брючинам.

— У тебя в багажнике вроде теплые вещи были? — напомнил Гриша.

— Ща, достанем, — кивнул Агамемнон.

Мама снарядила сына словно на Северный полюс. Еды хватило бы человек на десять с хорошим аппетитом, а одежды — точно на еще двух-трех. Неожиданная стоянка в целом пошла обоим на пользу. Покушав и утеплившись, они довольно принялись обсуждать нюансы чистки и предпродажной подготовки монет. Оказывается, как с удивлением открыл для себя Агамемнон, и здесь все было не так просто.

— Есть, конечно, специальные составы, — делился сытый повеселевший нумизмат секретами. — Предположим, наш клад довольно долго пролежал в земле. Если монеты золотые, то их чистить почти не надо, так, промыть в воде только. Ну, можно еще в растворе подержать. Если серебряные, то тоже ничего. Такая же процедура, только посложнее. А вот если медные — будут проблемы. Задолбаешься приводить их в порядок.

— Окислы? — вспомнив школьный курс химии, солидно спросил Агамемнон.

— Причем разные, — кивнул Гриша. — В зависимости от цвета, применяют разные средства для удаления. Иногда редкие. Соляная кислота, нашатырный спирт, муравьиная кислота. Но есть одно почти универсальное: кислота лимонная. Ее в каждом магазине продуктовом продают. В пакетиках таких желтеньких, видел, может?

— А мне ни к чему, — решил Агамемнон. — В нашем тандеме химиком будешь ты.

— А ты?

— А я буду руководить.

3

Машины начали пропускать только через час, когда снег уже валил белой стеной, а дорога превратилась в заледеневший каток. По встречной полосе пронесся грузовик, посыпавший шоссе редким песочным крошевом. Возвращающийся после туалета Гриша на ней едва не растянулся. Он чудом удержал равновесие и шаркнул ногой. Ощущение было такое, словно жадный кондитер слегка приукрасил свежевыпеченный торт шоколадной крошкой. Однако, сотрудники ГИБДД почему-то решили, что обработка дороги произведена. Шлагбаум медленно пополз вверх.

— Сколько нам еще? — покосился на руководителя Гриша, заводя машину.

— Еще долго, — обнадежил Агамемнон.

Аварии дальше действительно пошли одна за другой.

Машину таскало по дороге, а индикатор на приборной панели, так и оставшейся для Григория загадочной какой-то балансировочной системы мигал не переставая. Он мысленно благодарил бога за множество вещей. За то, что в свое время не пожалел денег на иномарку, это, конечно же, главное и самое основное. За то, что неделю назад выбрал время и сподобился-таки поставить шипованную резину. И, конечно, за то, что более-менее поспал предыдущей ночью. За свою дурацкую надежду добавить в коллекцию редких монет и за сподвижничество глупой идее старого друга найти призрачный клад он не благодарил никого.

— Вот, — сказал, наконец, Агамемнон, глядя на дорожный указатель. — Здесь сворачиваем.

Он ткнул пальцем в едва видимый под снегом поворот.

— Пройдем? — усомнился Гриша.

— Не пройдем, так дотолкаем, — почему-то радостно ответил руководитель.

Километров десять-пятнадцать они ковыляли по занесенному снегом полю. Именно ковыляли, потому что дороги в нормальном понимании этого слова не было. Глубокая разбитая колесами грузовиков канава была, а вот дорога отсутствовала начисто.