Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц - Оксана Михайловна Иванова-Неверова

лучший детектив и друг. А потом мы пойдём в мою любимую пиццерию. Или лучше в чебуречную? А то пиццы эти…

Тут во мне всё затуманилось, потому что Степанов потихонечку избавился от Полюсика и пошёл прямо на нас с Толиком. Я сразу же изобразила исключительное внимание к Корнееву.

– Давай, – намекнула я ему, – спроси у меня что-нибудь!

Толик пожал плечами:

– Слушай, ты расскажешь, что там у тебя с мусоркой… Ты в ту же самую лазила или в другую?

Я подпрыгнула и зажала ему рот рукой. Ну что за балбес?!

Андрей прошёл мимо, бросив на меня заинтересованный взгляд. В другой раз я бы такому взгляду обрадовалась, но в этот… Я закатила глаза и помычала сквозь сжатые зубы.

– Что не так? – спросил Толик, чьи умственные способности очень сильно пошатнулись в моих глазах.

– Ты думаешь хотя бы, что говоришь?! – прошипела я.

– Как правило, да, – ответил непрошибаемый Корнеев.

– Тогда… Тогда… – Я поняла, что от бакланов нельзя требовать многого, поэтому объяснила, как для пустоголовых: – В другой раз, когда мимо нас Степанов пойдёт, спрашивай у меня о чём-нибудь престижном. Ну хотя бы где стоит мой кубок за победу в конкурсе красоты в летнем лагере.

Толик вращал глазами, обрабатывая информацию.

– А у тебя есть такой кубок? – наконец уточнил он.

– Вот этого не спрашивай! Это, Толик, совсем неправильный вопрос. Мой кубок стоит дома у Ленки Чижовой – ты же сам ей призовой букет выносил. Но Степанову об этом знать необязательно. Понял?!

– Понял, – кивнул Толик. – Я бы Ленке первое место не присудил. Зря ты участвовать отказалась.

Отказалась я, как же. Я наказана была. За то, что на рассвете вылезла из окна первого этажа, а потом одна плавала в открытом бассейне, где меня директор лагеря застукал. Я же не знала, что он так рано встанет. А он решил обойти территорию, потому что как раз комиссию ждали… Вот так Чижова и получила мой кубок.

Если что, я на красоту не рассчитывала – хотела в заданиях на смекалку побольше баллов набрать. И в танце ещё. Я такой танец придумала – «Из Золушки в принцессу». Даже тряпку половую из подсобки утащила, чтобы на голову намотать. Это первая часть танца была – с тряпкой. А потом наступало преображение…

– Жан, так что с мусоркой-то?

Ах, ёлки-палки! Он ещё здесь, что ли?! Но про кубок он всё-таки правду сказал, ни разу не чижовский это кубок. По-честному, конечно, это кубок Полины-топ. Но она в летние лагеря для нищебродов не ездит – она с мамой всё лето в Сочи провела, на пятизвёздочном курорте. Толик, правда, про неё и не вспоминал, так что мусорные фото заслужил, ладно.

– Покажу, так и быть, – пообещала я. – Ты только не ори на весь коридор.

– Жан, если тебе опять помощь нужна… Кого ты на этот раз вытащила?

– Да погоди ты!

Я развернула Толика и, прикрываясь им, выглянула поверх его плеча. Полина-топ опять изловила Степанова и что-то горячо ему втирала. А потом подхватила его под руку и потащила за собой. И он… пошёл! На глазах у своей… своего будущего лучшего друга меня. Хотя мне показалось, что выглядел Андрей растерянно. Потому что несколько раз разводил руками, торчащими из рукавов той самой зелёной толстовки.

Я присмотрелась. На рукавах свитер не собирался, а кисти Андрея совершенно точно были недостаточно прикрыты. Так-так-так… Степанову явно мала эта кофтулечка. Оставаться странным в ней было очевидно некомфортно.

Глава 7. Тайна сосиски

Толик, – сказала я, – посмотри, пожалуйста, на Степанова. Ты что-нибудь замечаешь?

Корнеев пожал плечами. Ну конечно, он ведь не был детективом.

– По-моему, – всё-таки высказался Толик, – ему не очень нравится то, что говорит Полина.

Гм. Гм-гм-гм. Толик, как обычно, пропускал очевидное. Тем не менее в его словах что-то было.

– Вот! – Я торжествующе подняла палец. – Полина тоже не щадит подозреваемых! Она абсолютно точно сейчас травмирует ему психику.

– Или они обсуждают что-нибудь неприятное, – возразил предатель Толик. – Полина ещё утром ему сказала, что, вопреки общественному мнению, не считает его виноватым. Она молодец, отстаивает свою позицию. Думаю, мне тоже надо его поддержать.

И Толик – мой Толик… в смысле мой друг… то есть уже нет, но всё равно – преспокойно отправился к Полине-топ. Я подышала открытым ртом, посмотрела на эту картину маслом, а потом резко отвернулась и рванула в столовую.

Сегодня работала повариха, которая позавчера делала пиццы. Естественно, я отлично помню эту женщину. Когда в прошлом году я уронила поднос с десятью стаканами компота, она орала так, что у меня оба глаза ненадолго выкатились. Мою-то психику, известно, никто не бережёт. В общем, я отправилась к этой милой сотруднице пищеблока, чтобы поговорить по душам.

– Ты, – сказала она, едва завидев меня у прилавка.

Я поняла, что она меня тоже помнит и представляться не надо.

– Я больше компот не пью, – на всякий случай предупредила я.

– Только уроки прогуливаю, – передразнила она.

Я взвесила её слова. Сарказм мне не понравился. Однако она была права как никогда – биология уже началась – и я стерпела. Но не до конца.

– Меня тряпку послали намочить. – Я помахала в воздухе рукой без тряпки и решила мягко перейти к делу: – А вы случайно не видели здесь кого-нибудь в день, когда пиццы украли?

Она вскинула тонкие брови:

– Вы же тут, как шныри, туда-сюда десятками! Ты думаешь, я стала бы молчать?

Да уж. С компотом она такую бучу устроила, что меня потом вся школа подкалывала. Даже я начала верить, что моё имя «Эй-компотница!». Ладно, конкретизируем.

– Вот такого мальчика. – Я надула щёки, изображая Игорька Лапшина. – Пухленького такого рыжика, вы не заметили?

– Который булки каждый день покупает?

– Прям каждый-каждый? – Я навострила уши.

– Не пропускал ещё, – кивнула она. – И тогда купил четыре. Последние.

Ну, бинго, что уж там! Всё аккуратно ложится в мою теорию.

– А потом? – уточнила я. – Кто-нибудь приходил?

– Может, и приходил, я не вникала. – Она сунула руки в карманы белого халата. – У меня и булки закончились, и смена рабочая. Ты что-нибудь покупаешь? Или только тряпку будешь мочить?

Она красноречиво уставилась на мои пустые руки. Я пожала плечами и ушла прятаться в спортивной раздевалке – всё равно на биологию я уже не успела. Дверь я на всякий