Сверхскорость - Чарльз Шеффилд

- Что это? - спросила доктор Эйлин, не успел я поставить ногу на нижнюю ступеньку.

Мне пришлось пару секунд прислушиваться, прежде чем я понял, что именно она имеет в виду. Я просто успел привыкнуть к этому ужасному, раздирающему легкие кашлю.

- Это мистер Эндертон, - сказал я. - Он по утрам всегда так. Думаю, это морозный воздух. Ему от холода всегда хуже.

Выходившая на озеро спальня получала меньше тепла от камина и печки, поэтому зимой в ней всегда было холодно. Я не стал ничего говорить матери, но по мере того, как дни становились все холоднее и холоднее, я все меньше жалел о том, что мне приходится спать в гостевой комнате.

- Я скажу маме, что вы здесь, - продолжал я. Но прежде чем я успел ее остановить, доктор Эйлин уже поднималась по лестнице следом за мной, не выпуская из рук кружку с чаем.

- Надо посмотреть на него, - сказала она. Одолев последнюю ступеньку, она поставила кружку на перила и двинулась было по направлению к гостевой комнате.

- Не туда, - схватил я ее за рукав. - Он живет в моей комнате.

Удивленно посмотрев на меня, она тем не менее повернулась и постучала в дверь к Пэдди Эндертону.

- Кто там еще? - Кашель на мгновение стих, но голос был похож скорее на хриплое кваканье.

- Это доктор Ксавье. Мне бы хотелось осмотреть вас.

- Мне не нужен врач! - Тем не менее замок щелкнул, и спустя пару секунд дверь приоткрылась. Пэдди Эндертон выглянул наружу. Вид у него был еще хуже обычного: лицо белее мела, глаза налиты кровью, губы приобрели лилово-красный оттенок.

Он уставился на доктора Эйлин.

- Мне не нужен врач, - повторил он, но тут же сложился пополам в приступе жесточайшего кашля. Ему даже пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.

Доктор Эйлин воспользовалась этим и проскользнула в комнату.

- Вы можете не хотеть врача, но он вам нужен. Сядьте, и я осмотрю вас.

- Нет, черт побери, и думать забудьте! - Эндертон оправился от приступа и сжал кулаки. - Я не жалуюсь на здоровье, и мне не нужны здесь старухи, будь то врачи или нет. Убирайтесь к черту!

Взгляд его устремился через комнату, и я не удержался, чтобы не посмотреть туда же. Сундук, обыкновенно запертый на замок, на этот раз был открыт, а на подоконнике красовалось странное сооружение из цилиндриков и брусков темно-синего цвета. Эндертон сделал шаг вправо, чтобы оказаться между доктором Эйлин и окном, затем медленно придвинулся к ней:

- Вон из моей комнаты!

Она даже не шелохнулась.

- Я не могу осмотреть человека, который этого не хочет. Но вот что я вам скажу: погода следующие четыре месяца будет все холоднее и холоднее, и если вы не обратитесь за медицинской помощью, к весне вы будете лежать пластом. И это не самое страшное, что с вами может случиться.

Он недовольно заворчал и помотал своей спутанной немытой шевелюрой, похожей скорее на воронье гнездо.

- Я не собираюсь застрять здесь на четыре месяца. И откуда вам знать, что самое страшное может со мной случиться? Как я себя чувствую - мое дело. Выметайтесь отсюда!

- Если я буду нужна вам, Молли Хара знает, как связаться со мной, - сказала доктор Эйлин, поворачиваясь и увлекая меня за собой из комнаты. - Только не мешкайте, когда вам действительно понадобится моя помощь. Если вам не приходилось зимовать на озере Шилин, у вас будет возможность исправить это.

Дверь за нами захлопнулась, замок злобно щелкнул. И прежде чем мы с доктором Эйлин успели сказать что-нибудь друг другу, на площадку выпорхнула мать.

- У тебя новое увлечение, Молли, - заявила доктор Эйлин вместо приветствия. Со стороны казалось, будто они обе продолжают прерванный час назад разговор. Однако мать только рассмеялась:

- Этот? Ни за что на свете! Заходи и не забудь захватить чай.

Они зашли в комнату матери и закрыли за собой дверь, оставив меня одного на площадке.

Конечно, я мог спуститься вниз и вернуться на улицу играть в снежки. Если бы не Пэдди Эндертон, я бы скорее всего так и поступил. Но его лицо пылало такой яростью, что я боялся, как бы он не подумал, будто это я рассказал о нем доктору Эйлин, и в гневе не пошел за мной и на улицу. Что-то мне не хотелось встречаться с ним наедине.

Я юркнул в свою спальню, то есть в бывшую гостевую комнату, и по возможности тихо прикрыл за собой дверь. Спустя всего несколько секунд я услышал скрип открывающейся двери Эндертона, а затем его тяжелые шаги на площадке и лестнице.

Вниз вел лишь один путь - я оказался взаперти. Я устроился на кровати, собираясь оставаться здесь до тех пор, пока не услышу, как он вернется. Вряд ли он задержится. Возможно, он только спустился на кухню за горячим питьем, в которое он добавлял спиртное из собственных запасов. В последнее время его завтраки этим и ограничивались.

В соседней комнате беседовали мать и доктор Эйлин. В этом не было ничего нового, они при встрече только этим и занимались. Неожиданным для меня было лишь то, с какой легкостью звуки проходили через тонкую перегородку гостевой комнаты.

- Хорошо. Теперь повернись спиной, - это был голос доктора Эйлин. - Дыши глубже. Медленнее!

- Ты же знаешь, что ищешь зря.

- Надеюсь, зря. Ты вполне здорова, Молли. Но ты не очень-то стараешься оставаться здоровой и дальше.

- Я питаюсь правильно... - последовало глубокое, редкое дыхание, - ...много сплю. И эта лестница - куда лучше любой зарядки.

- Я не об этом. Твое здоровье зависит еще и от того.

Я не мог видеть, что они там делают, но мать рассмеялась:

- С этим-то? Я же сказала тебе: ни за что на свете. Ни за что, хоть озолоти меня.

- Приятно слышать. Но такой у тебя впервые.

Несколько секунд было относительно тихо, слышалось только глубокое дыхание матери. Потом доктор Эйлин продолжила:

- Ты же знаешь, это чертовски опасно - принимать их всех так, как ты делаешь.

- Не пугай меня. До этого никогда не доходило. Я очень осторожна, - вдох-выдох, вдох выдох. - За все время был один только раз, и то я теперь не уверена, был ли он вообще. Тебе бы он понравился, Эйлин, - вдох-выдох, вдох-выдох. - Так или иначе, все в порядке, разве нет?

- Лучше, чем в порядке. Если не считать того, что ты относишься к тем чудачкам, которые считают, что у всех обязательно должен быть отец. Но, Молли, я имею в виду другую опасность, и ты это прекрасно знаешь. Ты не боишься подцепить что-нибудь?

- Так ты здесь из-за этого?

- Я здесь для того, чтобы лечить местных больных. Но речь сейчас не о них. В Сорока Мирах запросто можно подцепить тысячу вирусов, и космолетчики приносят их с собой сюда.

- Ты думаешь, Пэдди Эндертон - этот человек в спальне...

- Нет, я не его имею в виду. На вид у него обычные для космолетчика нелады с легкими, усугубленные тяжелой травмой. Он в ужасном состоянии, но я боюсь гораздо худших вещей. Те вирусы, о которых я говорю, - мы еще не встречались с ними. И можно не сомневаться, имеющимися у нас лекарствами с ними не справиться. Если ты не боишься за себя, подумай хотя бы о Джее.

Я чуть не подпрыгнул на месте как любой, кто слышит свое имя, менее всего ожидая этого.

- Он уже давным-давно не болел, - сказала мать.

- Не так, как ты думаешь. Подумай, Молли, сколько ему сейчас лет?

- Шестнадцать. День рождения был в прошлом месяце.

- Значит, шестнадцать. Ты замечала в нем какие-нибудь перемены?

- Ты хочешь сказать, созревает ли он? Нет еще. Но разве это так уж необычно?

- Нет. - Теперь настала очередь доктору Эйлин вздохнуть. - Я все время встречаюсь с этим в моих поездках. Мальчики шестнадцати, семнадцати, даже восемнадцати лет, не достигшие половой зрелости. Но так же не должно быть! И так не было полсотни лет назад.

- Я никогда не знала, что было по-другому.

- А я знаю. Я помню то время. И я видела старые медицинские карты - столетней, двухсотлетней давности. Понимаешь, они все еще хранятся в Миддлтауне, на восточном берегу. Если верить им, мальчики достигали половой зрелости к двенадцати годам. И знаешь ли ты, что девочек рождалось столько же, сколько мальчиков?

Реакции матери я не видел, зато знаю, какой эффект это сообщение произвело на меня. Девочек столько же, сколько мальчиков! Я был знаком со множеством мальчишек, но девочек знал только трех. Да и тех, собственно говоря, знал плохо, потому что их не пускали в школу вместе с нами и все время держали взаперти по домам. Им не разрешалось выходить ни на рыбалку, ни на прогулку.

- Но почему так? - удивилась мать.

- Сама хочу знать. Но почти наверняка дело в этой проклятой планете.

- Мне казалось, ты любишь Эрин.

- Люблю. Но не настолько, чтобы закрывать на все это глаза.

- Почему же это началось сейчас, а не сотни лет назад?

- Потому, что мы живем в изоляции. Когда существовала Сверхскорость...

- Только не начинай опять, Эйлин.

- Закрывая глаза на существование проблемы, никогда не решишь ее, Молли, пусть все остальные и слышать о ней не хотят. В те времена существовал постоянный приток на Эрин нужных нам материалов и продуктов из сотен различных миров. К нам поступали растения, животные, пища и прочие припасы - поступали каждый день. Но сейчас мы изолированы, и так уже несколько столетий. Если не считать, конечно, тех крох, что попадают к нам из Сорока Миров. И все это чертовски плохо. Биохимия человеческого организма и местная природа - я думаю, они плохо подходят друг другу. Близки, но не совпадают. И это заставляет меня с тревогой думать о нашем будущем. Что будет через сто или двести лет? Люди жили дольше, чем живут сегодня, ты этого не знала? Дольше на тридцать или сорок лет. Не знаю, может быть, дело в нехватке в пище каких-то микроэлементов, или сам рацион неудачен, или виноваты какие-то токсины, или что-то в составе атмосферы Эрина...