Вишнёвая истина (СИ) - Андес Марсия "Angel-of-Death"

— Спасибо, — бросаю я, отдавая блондинке шляпу.

Она кивает, забирает вещь, но не надевает её. Недолго мы стоим в молчании — я осматриваюсь, словно ожидаю преследования, и лишь потом понимаю, насколько всё это глупо.

— Ир, — голос Элли возвращает меня в реальность. — Сядем?

Показывает на скамейку, и я киваю. Мы присаживаемся напротив фонтана, прежде чем Макеева вновь открывает рот.

— Я хотела извиниться, — она кладёт ноутбук рядом с собой, на него ставит сумочку, шляпу теребит в руках. — Я много чего натворила, за что мне сейчас очень стыдно.

— Да, — поджимаю губы, сдерживая язвительные нотки. — Чего только твои слухи в школе стоят.

Я вспоминаю о том, как вся школа дразнила меня шлюхой, из-за того что Элли распускала про меня слухи, будто бы я увела у неё Стаса. Сколько тогда козней она мне устроила! Думать об этом противно. И обидно.

— Я была стервой, не спорю, — виновато морщится. — Как вспомню, что творила в те времена, так стыдно становится…

Она откидывается на спинку лавочки и вытягивает ноги. Мы снова молчим.

— Слушай, Ир, — боковым зрением вижу, как она смотрит на меня, хотя мой взгляд направлен на бурлящий фонтан и детей, играющих рядом с ним с родителями. — Я очень сожалею обо всём. Рождение Артёмки изменило меня, я будто бы глаза открыла. Я давно думала о том, чтобы связаться с тобой, но смелости не хватало, а тут будто бы судьба свела.

Я шумно вздыхаю. Когда-то мы были лучшими подругами и помогали друг другу в трудных ситуациях, пока между нами не встали парни. Это было так давно, что я даже не знаю, что чувствую. Не обиду или злость, а скорее тоску из-за того, чем всё закончилось таким образом. Я так долго крутилась в водовороте эмоциональных событий, что теперь на подобное просто не осталось сил.

— Это было давно, — говорю я. — Мы были подростками.

— Это меня не оправдывает, — выпаливает Элли, но тут же замолкает. Я удивлённо смотрю на неё, и девушка смущённо отворачивается. — Не хочу, чтобы между нами оставались обиды. Если позволишь, я как-нибудь заглажу вину. Я бы хотела… ну… — она прикусывает губу. — Хотела бы иногда снова общаться с тобой. Если ты не против, конечно.

Я недолго думаю. Перед глазами всплывают картинки из прошлого. Вот, момент, когда Элли вытаскивает меня из воронки ада, в которую меня засасывает после смерти мамы. Вот блондинка выкупает картины у мачехи, чтобы я смогла поехать на экскурсию, и мы сжигаем каляки-маляки на заднем дворе. А потом Элли обвиняет меня в присутствие Назарова в том, что я знала об её интрижке с братьями. Вот она сплетничает и унижает меня за спиной, пока я не слышу, а вот стоит в доме Стаса и требует акции, угрожая, что расскажет о наших отношениях.

Такое не прощается?

Но я так устала злиться, что всё это просто меркнет на фоне виноватых серых глаз в коричневую крапинку, прожигающих меня прямо сейчас. Кажется, она и правда изменилась… В прочем, я в любом случае почувствую подвох, если она решит что-нибудь сделать, да и со Стасом я больше никак не связана, манипулировать им через меня у неё попросту нет смысла.

— Ты назвала сына в честь отца?

— А? Да… — Элли смущается. — Он очень похож на него. Если хочешь, как-нибудь познакомлю.

Пожимаю плечами.

— Как-нибудь…

Мой телефон вибрирует: я достаю его и впиваюсь взглядом в сообщения из «Тиндера».

«Ты где?».

«Куда пропала?».

«Ира!».

— Кажется, он заметил моё отсутствие, — кривлюсь я.

— Бедный, — с наигранным сожалением отвечает девушка.

Элли смотрит на мой сотовый, затем на меня. Мы встречаемся взглядами, а через секунду начинам смеяться. Хохочем до слёз, пока силы не оставляют нас и воздух предательски не заканчивается. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь вновь буду безмятежно веселиться рядом с Элеонорой Макеевой. Предательницей, сплетницей и лгуньей.

— Мир? — она протягивает тонкую ладошку, и я секунду медлю, после чего плюю на весь мир и пожимаю её.

— Ладно. Но, чтобы ты знала, я очень злопамятный человек.

Пожимает плечами и достаёт из кармашка сумки для ноутбука бумажку и ручку. Быстро пишет номер телефона, после чего протягивает мне со словами:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Позвони, если захочешь. Мне пора уже забирать сына о мамы, так что не могу дольше с тобой посидеть. Да и, кажется, дождик скоро начнётся.

Она смотрит на небо — ветер теребит пряди её волос, и в этот миг Макеева выглядит ужасно грустной и одинокой.

— Ладно, — прячу бумажку в сумку. — Мне тоже пора, пока этот придурок не начал искать меня с собаками.

Она улыбается и встаёт со скамейки.

— Рада была повидаться, права, — говорит Элли.

Я встаю на ноги, медлю.

— Да. Пока.

Девушка кивает и, забрав вещи, разворачивается и уходит, а я смотрю ей вслед, пока призрак из прошлого не скрывается за пеленой настоящего. Вот уж и правда неожиданный поворот в моей жизни… Готова ли я к нему?

Истина 4. Элли

«Но конец лжи ещё не означает начала правды». Фредерик Бегбедер, 99 франков

Таисия Ашмарова — Перемен

Истина 4. Элли

— Статья должна была быть готова ещё к обеду, — раздражённый голос начальницы раздаётся из телефона, который я прижимаю к уху с таким напряжением, словно это мерзкая змея.

— Я знаю, — виновато бормочу. — Я её почти закончила. Отправлю в течение часа.

— Ты уже в который раз нарушаешь сроки, Элеонора, — Алла Викторовна говорит громко и строго, и на мгновение я представляю, что разговариваю с собственной матерью. — Сбиваешь наши графики. Не выполняешь должностной регламент. Я тебе за что плачу? За то, чтобы ты ничего не делала?

— Извините, — стыд заполняет меня вместе со злостью. — Дайте мне ещё немного времени, я всё закончу и…

— Это последний шанс, моё терпение на исходе, — почти рычит. — Ещё раз просрочишь работу, я тебя уволю. Я и без того пошла тебе на встречу и разрешила работать из дома, тебе даже не приходится тратить время на дорогу в офис, могла бы потратить его на статьи, а не на развлечения.

Злость вспыхивает во мне подобно вулкану, но я вовремя прикусываю язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

— Я всё пришлю, Алла Викторовна, дайте мне немного времени, — скрепя сердцем прошу я.

— У тебя час, — после секундного молчания говорит она и, не попрощавшись, отключается.

— Сучка, — бурчу я, бросая сотовый на стол. — Сама же меня из офиса выперла из-за нехватки помещений!

Пнув стул, я шумно вздыхаю и опускаюсь на диванчик, сверля ненавистным взглядом закрытый ноутбук, мирно лежащий на столе. Браться за статью нет никакого желания, особенно после неприятного разговора с начальницей.

В последнее время я всё чаще и чаще замечаю, что у меня нет ни вдохновения, ни сил что-либо писать. Я выжата, как лимонная корка, выброшенная в мусорное ведро. Одна лишь мысль о том, что придётся взять в руки ноутбук и выдавить из себя пару тройку предложений, вселяет ужас.

Я устала. И уже даже подумываю о смене работы, хотя прекрасно понимаю, что вряд ли потяну что-либо другое: слишком привыкла к удалёнке. Подумать только, Элеонора Макеева горбатится на кого-то за гроши! Если бы мне об этом сказали лет десять назад, я бы рассмеялась ему в лицо и назвала бы сумасшедшим. А теперь что?

Моя семья обанкротилась. Отец не выдержал и покончил с собой, а мать свалила и страны вместе со своим любовником, практически ничего мне не оставив. Такое вот окончание моей шикарной жизни, в которой я ни в чем не нуждалась.

Кое-как закончив статью, я отправляю её начальнице, после чего запираю мысли о работе в долгий тёмный ящик, придавливая крышку огромным валуном, дабы ничто не смогло оттуда вырваться и испортить мне остаток сегодняшнего вечера.

В холодильнике меня дожидается новенькая бутылка с красным полусладким, в верхнем ящике шкафа большой бокал для вина. Штопор рядом с ним, словно застуканные родителем любовники. Секунду подумав, я беру все найденные предметы и выхожу из кухни в коридор.