Тайна одной лаборатории - Владимир Михановский

Искра протянул своей любимице плитку соли. Козлёнок, переступая своими спичками, доверчиво подошёл к капитану.

Внезапно животные начали проявлять беспокойство. Заблеяли овцы, закудахтали куры, низко замычал бык.

Владимир сначала не сообразил, в чём дело. Ничего, как будто, не изменилось. Он оглянулся. Ага, вот оно! Зелёный глазок сигнализатора, вмонтированного в высокую телемачту, погас, и на его месте зловеще подмигивал багровый глаз — сигнал неведомой опасности. В то же мгновение глухо охнул гонг, предупреждая, что произошло какое-то чрезвычайное происшествие.

Владимир Искра бросился к выходу. Он быстро нажал аварийную кнопку, и люк податливо раскрылся. Капитан выскочил в узкий коридор. Стены и пол зловеще мерцали в красном свете сигнальных ламп. Сирена выла не умолкая. Владимир рывком повернул до отказа регулятор скорости, но эскалатор остался неподвижен: как видно, его заклинило.

Тогда капитан побежал. «Что случилось? — метались тревожные мысли. — Как там Иван?» Внезапно из стены прямо перед ним вырвалась узкая белая струйка, раздался тонкий свистящий звук. Капитан отпрянул назад. Несколько струек вырвалось из пола, а одна ударила наискось с потолка.

Владимир даже сквозь свой термоизолирующий космоскафандр ощутил нестерпимый жар. В углу коридора, на повороте, сиротливо и беспомощно загудел кондиционер воздуха, безуспешно пытаясь понизить температуру до той, которая была запрограммирована.

Владимир понял, что единственная надежда для него — попытаться перебежать через опасную зону и пробиться в жилой отсек, защищённый гораздо более надёжно, чем переход, соединяющий отсеки.

«Метеоритный ливень? — лихорадочно соображал Владимир, пробираясь между гейзерами, пульсирующими со всех сторон. Метеоритами астронавты называли потоки частиц высоких энергий. — Но почему же локаторы «Дракона» не предупредили об опасности? Неужели локаторы повреждены?» Капитан похолодел при этой мысли. Ведь разрушение локаторной системы означало бы, что фотолёт превратился в слепого козлёнка, который беспомощно тычется, ничего не видя вокруг.

А сирена продолжала свой тревожный вой. Нагрудный гейгеровский счётчик капитана показывал непрерывное увеличение радиации. Космоскафандр пока ещё служил защитой от опасного излучения, но надолго ли?..

Вот и конец коридора. Владимир из последних сил бросился к выходному люку и рванул его на себя. Люк не поддавался. В сгустившемся от многочисленных вспышек тумане трудно было что-нибудь различить. Капитан попытался на ощупь отыскать аварийную кнопку для открывания люка. Руки его внезапно наткнулись на несколько небольших ямок с рваными горячими краями: аварийная система была нарушена.

Владимир ещё раз изо всех сил дёрнул люк, но тот не подался и на миллиметр, — как видно, заклинился намертво. Вдруг одна из струек, вырвавшихся из пола, ударила в подошву ботинка. Тело капитана пронзила боль, быстрая, как молния. Превозмогая её, Искра опустился на пол, достал индивидуальный пакет и, надорвав его, принялся бинтовать раненую ногу, предварительно обнажив её. Кое-как справившись, капитан тяжело поднялся, придерживаясь за поручни невесомости, окольцовывающие стены коридора. Голова его внезапно закружилась, и он едва не упал. Кровь прилила к голове, и в висках быстро и больно застучали молоточки: тук-тук-тук-тук… Владимир понял, что запас кислорода в его маске на исходе. А дышать воздухом коридора, отравленным смертельной радиацией, было нельзя.

В глазах капитана появились и медленно поплыли красные круги.

Штурман Иван Орлов занимался излюбленным делом — возился с релейной схемой необычайной сложности. Уже год им владела одна идея, которую никак не удавалось воплотить. Верный напарник штурмана Кир находился рядом, помогая монтировать диэлектрические ячейки.

Внезапно тревожный вой сирены резанул воздух.

Дежурные роботы сразу же бросились по своим местам, а штурман и Кир рванулись к головному пульту управления «Дракона». На обзорном экране, показывавшем внешнюю поверхность звездолёта, им представилась ужасная картина. На серой матовой поверхности боковой части корабля беззвучно вырастали стремительные белые султаны. Телеметр показал, что высота самого большого султана составляет около ста пятидесяти метров. Электронный мозг сообщил, что султаны — это взрывы высокой интенсивности.

— Согласно спектрометру, вспышки белого цвета состоят из раскалённого металла неизвестной породы, распылённого в вакууме, — сообщил Энквен со своего участка.

— Интенсивность вспышек возрастает, — добавил Кир.

Штурман дал задание электронному мозгу ракеты сбавить скорость. Мгновенно на всех навалилась многотонная тяжесть. Иван упал в глубокое противоперегрузочное кресло, уцепившись за ручки. Роботы, привыкшие к подобным передрягам ещё в условиях земных испытаний, продолжали делать своё дело, крепко обвив щупальцами металлические поручни.

Неимоверным усилием Иван оторвался от кресла и впился взглядом в головной пульт. Он умел отлично читать в этом невообразимом хаосе мечущихся стрелок и судорожно пульсирующих кривых, вычерчиваемых осциллографами. Снова и снова сверял он показания различных приборов. Сомнений быть не могло: вспышки, образовывавшие на поверхности «Дракона» бесчисленные кратеры с рваными краями, получались при бомбардировке корабля космическими микрочастицами чудовищной энергии, достигающей сотен миллиардов электроновольт. До сих пор космонавтам Земли никогда не приходилось встречать в космосе частицы с подобной энергией. Конструкция фотолёта была, конечно, рассчитана на встречу с космическими ливнями: с этой целью в носовой части корабля имелись магнитные ловушки, искривлявшие путь частиц и собиравшие их в «магнитный невод». Но ловушки не могли справиться с частицами таких немыслимых энергий.

Где сейчас Владимир? Не грозит ли ему опасность?

— Свяжись с капитаном, — приказал Киру штурман.

— Слушаю, тотчас ответил робот.

Включив свободным щупальцем селектор, Кир вызвал седьмой отсек. Несколько раз повторил он вызов, но ответа не последовало.

— Проверь все секторы, — сказал штурман. — Возможно, капитан в аппаратном отсеке.

Но все отсеки молчали.

Штурману было ясно, что только четырёхметровый нейтритовый слой предохраняет жилой отсек от смертоносного излучения. Известно было Ивану и то, что в боковой части корабля, куда направился капитан, защитный слой на переходах был гораздо тоньше…

Несколько мгновений Иван Орлов раздумывал, прежде чем принять решение. В условиях повышенной тяжести вести как следует корабль из всех роботов мог только Кир — у остальных это получалось гораздо хуже. Человек в таких условиях еле-еле мог пошевелить рукой. Но Кир обладал повышенной чуткостью и восприимчивостью. Его «глаза» и «уши» улавливали самые слабые сигналы, которые никто из роботов уловить не мог. И штурман решил отправить Кира на поиски капитана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});