Пощечина - Сергей Михалков

Лариса. Что ж, по-вашему, руководит этими людьми, которые задаром отдают то, что могут продать?.. А может быть, они просто хотят прославиться? Хоть таким путем. В ущерб карману.

Щеглова. Ну, сегодняшней старушке, ей прославляться поздно. Она на ладан дышит.

Алексей. Вот ее бы надо сфотографировать на обложку журнала "Советская женщина"!

Лариса. Или - "Советский цирк"! Ну, я пошла. Будьте здоровы! (Алексею.) Можешь не провожать.

Алексей. Воспитание не позволяет.

Щегловы. До свидания!

Алексей выходит вслед за Ларисой.

Щеглова. Леонид Степанович тут тебя ждал и не дождался, просил ему в больницу позвонить. Обещает тебя скоро на рыбалку пригласить.

Щеглов. Значит, я не зря удочки купил! Спрячь их куда-нибудь...

Входит Алексей.

Алексей. Отец, ты сейчас будешь свободен? У тебя нет никаких процедур или врачебных осмотров? Хотел с тобой посоветоваться. Я хочу уехать... в одну дальнюю экспедицию... Месяцев на десять. А то и на год. Океанологические экспедиции Академии наук в зоны Мирового океана. Судно "Витязь" идет в плавание... Хочу оформиться членом экипажа. Мне это будет полезно во многих смыслах. Поживу среди настоящих, полноценных людей. Сменю обстановку. Надышусь океаном. Просолюсь. Прожарюсь... Одним словом возмужаю.

Щеглов. А как Лариса?

Алексей. В каком смысле?

Щеглов. Кончился о'кей, начался гуд-бай?

Алексей. Отец, на сегодняшний день "гуд-бай" - он и есть "о'кей".

Щеглов. Алексей, от кого бежишь? От себя! Запомни: от себя, брат, не убежишь! По-мужски тебе признаюсь, всем существом своим чувствую свою вину в том, что с тобой происходит.

Звонок в передней.

Сонечка приехала!

В комнату входит Соня.

Соня. Здравствуйте, родственнички!

Щеглов. Здравствуй! Совесть заела? Куда пропала? То каждый день наведывалась, а то только позваниваешь!

Соня. Нет! На днях защищаюсь. (Отцу.) Выглядишь ты чудесно. Даже загорел!

Щеглов. И ты как-то похорошела!

Соня. Алеша? Как дела?

Алексей. Отлично!

Соня. Помнишь, ты обещал меня сфотографировать?

Алексей. Помню.

Соня. Не раздумал?

Алексей. Нет.

Соня. Торопись. Я, наверное, еще в этом году улечу в дальние края.

Алексей. Я тоже уеду.

Щеглов. А я... (Отходит к столу, где лежат удочки, несколько смущенно продолжает говорить.) А я, Сонечка, удочку купил. И сегодня уже восемь тысяч шестьсот шагов отмахал...

Входит Щеглова с букетом роз.

Щеглова. Ваня! А ты не считал, сколько шагов от нашего дома до клиники?

Щеглов. Нет. Я хожу в обратную сторону.

Алексей. Мама, кому цветы?

Щеглова. Отцу. Сегодня, десятого сентября, в двенадцать часов дня, в то время, как на Бережковской набережной была хорошая поклевка, профессор Щеглов встал к операционному столу и провел свою очередную уникальную операцию. А цветы от Петрищева. (Подходит к мужу, отдает ему цветы, обнимает, целует.)

Щеглов (смущенно). От Брижитт! (Уходит.)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Щеглов с сослуживцами. Шумно, с корзинами цветов входят

в квартиру Щегловых. Здесь же Чельцов, Соня.

Щеглов. Друзья, ради бога извините, я еще не успел поблагодарить вас за стихи! Как они там у вас кончались? "Юбиляр... скромный дар...".

Все. "Пусть же примет юбиляр наш партийный, скромный дар!"

Щеглов. Да вот! "Партийный, скромный дар"! Только дар был совсем уж не такой скромный - хрустальная ваза!

Забродина. Милый наш, дорогой наш Иван Иванович! Такой юбилей!

Щеглов. А кто автор стихов? Машенька?

Огуренкова. Нет, Иван Иванович, это коллективное творчество членов партийного бюро!

Щеглов. Очень талантливое партбюро, трогательно. Большое спасибо. Это было так непосредственно, так мило... Можно курить! Курите, пожалуйста!

Чельцов. Нет, нет, нет! Самоубийцы, в коридор!

Щеглов. Перестань, Леня. Сегодня...

Бабаян. Иван Иванович, а как вам понравился глаз?

Щеглов. Чудесный глаз!

Чельцов. Что за глаз?

Щеглов. О! Мне филатовцы из Одессы преподнесли муляж глазного яблока из пластмассы на хромированной подставке. А в зрачке светящаяся цифра "60". И эта прелесть несусветная все время моргает. Кстати, где ж он, этот глаз? Откуда он на меня смотрит?

Бабаян. Мы его в вашем кабинете поставили. Там он будет на месте. Не дома же его держать!

Чельцов. Одному отоларингологу, помню, на юбилее огромное ухо преподнесли, а в нем вмонтирован радиоприемник. Как это ухо вдруг заговорит человеческим голосом: "Передаем сводку погоды!"

Костромин. Иван Иванович! Вот, как вы сами понимаете, все полученные в ваш адрес телеграммы я зачитать, конечно, не смог! Их более трехсот! Пришлось сделать выборку! Пятнадцать правительственных и десять из-за рубежа я зачитал!

Щеглов. Вы объявили, как Левитан!

Щеглова. И еще одна телеграмма. (Читает.) "Поздравляю дядю профессора высоким званием, большое спасибо за глазик. Брижитт Петрищева".

Костромин. А еще в адрес клиники пришла поздравительная телеграмма из Лондона, от Королевского общества хирургов. Она тоже здесь!

Щеглов. Очень мило с их стороны! Не забыли коллегу! Одну минутку... Я сейчас. Почему мы к столу не идем? (Выходит.)

Костромин. Скуратов тоже телеграмму прислал: "Горжусь от всего сердца..." И так далее. Но я ее в сторону! Не стал зачитывать.

Бабаян. Правильно сделал.

Забродина. А почему, собственно, в сторону и почему вы ее не зачитали?

Костромин. Не стоит бередить старое.

Огуренкова. Старое? Это инцидент старый, а явление вовсе не устарело.

Бабаян. "И вечный бой. Покой нам только снится...".

Щеглова. Только уж в этот бой Ивана Ивановича не втягивайте. Пощадите его сердце.

Забродина. А кстати, где теперь Скуратов?

Костромин. Где-то на Украине. Кажется, в Одессе. Во всяком случае, телеграмма оттуда.

Бабаян. Ручаюсь, что уже докторскую пишет.

Огуренкова. Еще не известно, чьими чернилами...

Машенька. Ну, правда, первый раз в жизни пригласили на банкет, платье новое сшила, готовилась, думала - танцы будут, а все как у нас в клинике, попала на производственное совещание.

Соня. Правильно, Машенька! У нас сегодня праздник. Сотни телеграмм! Тысячи пожеланий! Море цветов! А самая счастливая - я!

Щеглова. Соня, когда у тебя самолет на Камчатку? Ты успеешь собраться?

Соня. Все уложено. Лечу сегодня ночью.

Щеглова. Писать будешь?

Соня. Через день!

Входит Щеглов в докторской мантии. Его встречают

аплодисментами.

Щеглов. Посмотрите на меня! Леди энд джентльмены! Пропустим по маленькой! (Ставит на стол две бутылки шампанского.) Как, Леонид? Ты - мой лечащий!

Чельцов. Не очень-то, Иван Иванович! Вы у нас под строгим наблюдением. Но один бокал шампанского мы вам дадим выпить! Один!

Бабаян. Тогда уж лучше рюмку коньяку!

Щеглов. Тогда лучше и то и другое!

Машенька и Ольга Ильинична разносят бокалы шампанского.

Появляется Алексей. Он сбрил бороду.

Господи, помилуй! Я не узнаю: кто же это?

Алексей. Я - ваш сын Алексей! Отсутствие моей бороды - подарок к твоему юбилею! Поверь, отец, это мне дорого стоило!

Щеглов. Бесценный подарок!

Соня. Алешка! Так вот ты какой на самом деле! А я и не подозревала. Только фотографию свою на прощанье подаришь мне с бородой! Обязательно с бородой! Я к ней уже привыкла!

Щеглов. Скажите, вы уже наконец разлили вино? Олечка, поднесешь?

Щеглова. Поднесу. Только помни, что этот бокал единственный.

Щеглов. Да, помню... Вот тут говорили, что надо щадить мое сердце. А кто сказал, что лучшее лекарство для сердца - это равнодушие?

Машенька. Иван Иванович, у вас же сегодня юбилей!

Щеглов. Машенька, скажу тебе по секрету, что не такая уж это радость, когда тебе стукнет шестьдесят! Важно не сколько ты прожил, а как ты прожил. А я жил по-разному. Да, да! От многого в жизни устранялся... суетился... Все мои интересы замыкались хрусталиком. Возвращал зрение людям, а сам зачастую оставался слепым. Заглядывать в человеческую душу не научился. А вот теперь, когда у меня волею судьбы оказалось достаточно времени для того, чтобы покопаться в самом себе, я понял, что в жизни ни от чего нельзя устраняться, нельзя жить только ради одной науки, только ради самоутверждения. Что такое счастье? Счастье - это понимать, что ты нужен другим. А вот быть нужным другим - это значит разделять вместе с ними всю ответственность за судьбы людей, за вашу судьбу, друзья, за твою, Алексей, за твою, Соня, за твою, Оля, жена моя дорогая, и даже за судьбу моего бывшего ученика Скуратова. Словом, я вас всех люблю, обнимаю и, честное слово, обещаю исправиться. Ваше здоровье!

Торжественная тишина. Все поднимают бокалы. Пьют.

"Что ж вы, черти, приуныли? Эй ты, Филька, черт, пляши...".

Алексей берет гитару и начинает играть. Соня и Ольга

Ильинична запевают застольную, все присоединяются.

Хор наш поет припев любимый,

И вина полились рекой...

К нам приехал наш любимый,

Иван Иванович дорогой!

Ваня, Ваня, Ваня!