Ольга. Часть 2 - Василий Кононюк

— А что будет в неблагоприятном?

— Всякое может быть, товарищ Сталин. Все зависит от того, сумеют ли немцы засечь стрелков с бесшумным оружием, насколько быстро сумеют отогнать миномет с занимаемой позиции. Если цель точно не засекли, известен лишь приблизительный район нахождения миномета, подавить будет очень трудно. Бегать за ним по лесу, тоже приятного мало. Группы прикрытия могут придумать много неприятных сюрпризов тем, кто будет стараться его обнаружить. Конечно, если засекут стрелков и обезвредят, проедут без особых потерь. По-разному все может сложиться, нужно пробовать, отрабатывать разные сценарии и выбирать лучшие варианты. Но такую полосу необходимо создать. Это существенно улучшит наши шансы в борьбе с агрессором. Он вынужден будет принять тот вид боевых действий, к которому мы готовы лучше него, не сможет воспользоваться своим преимуществом в моторах, не сможет продолжать выполнение собственного плана. А самое главное, будет вынужден вперед выпустить пехотные части, как более приспособленные к преодолению создаваемых нами помех. Как только это произойдет, мы фактически сравняемся в мобильности наших подразделений и можно начинать планировать контрудары, рассекать и окружать отдельные группировки, вести нормальную военную работу с противником, который не сможет преподнести неожиданных сюрпризов. Есть такая китайская игра, называется — «камень, нож и бумага».

— Мне докладывали, как вы провоцируете играть старший командный состав с вами на щелканы.

— Вообще-то мы играем на желание, просто это у меня желание такое появляется после выигрыша, дать щелкан товарищу командиру.

— Смелая вы девушка, но какое это имеет отношение к теме нашего разговора?

— Самое прямое. По легенде эту игру изобрел великий полководец, когда обучал своих детей и учеников искусству войны. В этой игре, нож — символ конницы, в наши дни, механизированных соединений, камень — символ укреплений, а бумага — пехотных соединений. Конница не может взять укрепления, в наши дни, танки не могут одолеть артиллерийский дот, значит, камень побеждает нож. Конница, танки бьют пехоту так, как нож режет бумагу, а пехота окружает и берет укрепления, бумага обматывает камень. Такой символизм заложил древний полководец в эту игру. На любую тактическую схему, любую операцию стоит взглянуть с этой точки зрения. Против немецкого ножа, которым он привык резать чужую оборону, мы ставим камни. Они вынуждены либо душить пехотой наши укрепления либо искать для танков иные пути. В любом случае они проиграют.

— Хорошо, ваша точка зрения нам понятна.

Глава 2

Андрей проснулся под стук колес от непереносимого желания облегчить свою душу. За окном вагона проплывала заснеженная тайга скованная февральскими морозами. Спрыгнув с полки и скривившись от головной боли, он пошел искать подходящее место. Каждый шаг отдавал тупым ударом в голову. События вчерашнего дня остались в памяти в виде отдельных, несвязанных между собой кадров на фотопленке. Единственное в чем он был уверен, это в том, что едет к месту прохождения военной службы.

Родился Андрей Копытов в небольшом дальневосточном селе Хабаровского края, в семье потомственных казаков. Отец рассказывал, что предок их пришел в Сибирь вместе с Ермаком, а дед, убежав из дому, приехал в эти края вместе с переселенцами из Вологодской губернии. Прадед и его побратим договорились о свадьбе своих новорожденных детей, когда те еще говорить не умели. Но не сподобилась деду его пассия, не захотел он с ней жизнь свою связывать. А поскольку прадед мягким нравом не отличался, был твердо уверен, что любую жену и любую кобылу можно сделать шелковыми с помощью нагайки, пришлось деду, собрав котомку, садиться в поезд везущий переселенцев в Приамурье. А что делать, если сказал отец: или женишься, или убирайся из дому.

Да и манила деда амурская земля хорошей пушниной, желтым металлом и прочим набором прелестей о неведомых краях. Женился дед на переселенке, о том, что сам из казаков никому не говорил и сыновьям своим о том рассказывать запретил. Желтого металла дед не нашел, но фантастических рассказов от отца о том, какая охота здесь была, сколько зверья водилось в их местах, Андрей наслушался вволю. Отец с одной охоты уже прокормить семью не мог и был вынужден пахать землю. Лишь зимой, когда зверь в шубу одевается, брал отец ружье, набивал котомки припасами, впрягался в небольшие санки на широких полозьях и уходил недели на две в тайгу. По возвращению отдыхал неделю, наводил порядок с добытыми шкурками и снова в тайгу.

В 1914-м году пошел отец на войну и отвоевал три года в пехотном полку, дослужившись до унтер-офицера. Как началась смута в 17-м году и развалили революционеры армию, их полк в полном составе двинулся по домам. Приглашал его дружок фронтовой, которому он жизнь спас, к себе, расписывал какие у них девки красивые, но не мог забыть батя смешливой и вертлявой соседской девчонки. Вернувшись домой, сразу взял ее в жены и начал обустраивать свой дом.

Революция не прошла стороной их таежный край. Но сказал дед своим сынам:

— Не наша это война. Не дело это по родичам стрелять. А у нас что там, что там родня имеется. Без нас разберутся.

И увел всю семью в тайгу. Подальше от дорог и натоптанных троп. А с ним еще несколько семей ушло. Потом еще. Так и возникло в тайге новое поселение. В уездном городке появлялись только менять шкурки на припасы и железоскобяные изделия да последние новости узнать. Постепенно все в стране успокоилось. А то, что закупать меховые шкурки вместо старых купцов начала какая-то артель с труднопроизносимым названием, так главное, чтоб в ней имелся нужный охотнику товар. А вздумает новая артель с охотника три шкуры драть, так ведь и контрабандисты из-за границы ходят. И не меньше артели мехом интересуются.

Через два года после свадьбы, и через год после рождения дочки, появился на свет в 1919 году и сын — Андрей Копытов, потомственный казак и охотник. Мелкокалиберную винтовку отца, которой он бил пушного зверя, Андрей научился разбирать, чистить и собирать, раньше, чем выговаривать букву «р». А как подрос, начал клянчить у отца, чтоб с собой на охоту брал.

— До ста тебе уже считать в школе научили?

— А то!

— Тогда бери ведро с водой в левую руку, подымай вровень с глазом и считай до ста. Как до ста досчитаешь, руки не опустишь — пойдешь на охоту.

— Батя, а рука прямая или согнутая?

— Чуток согнуть можешь, ружьишко чай не на прямой руке держать. Раз на охоту захотелось, сам должон знать, как руку держат.

Тринадцать было Андрею, когда в первый раз повел его батя на охоту, а в свои девятнадцать он за сто шагов попадал из мелкашки белке в глаз. Но не только метко стрелять и скрадываться по лесу научил его отец. Ухватки рукопашного боя, умение владеть ножом и шашкой, грамотно обиходить лошадь, ориентироваться на местности, выживать в лесу и много еще всякого, разного настойчиво и целенаправленно закладывалось в голову, руки и ноги будущего казака.

За будущую службу Андрей не переживал и на свои первые в жизни сборы ехал как на экскурсию в большой мир, о котором он до сего дня только слышал. Сосед Степан, успевший уже два раза отслужить по три месяца, рассказывал ему о ней много интересного. Если первый раз вся его служба свелась к ходьбе строем, распеванию программной песни «Но от тайги до британских морей, Красная Армия всех сильней», активному участию в строительстве укрепрайонов вдоль границы и употребления водки в значительных количествах, то во второй раз все было не так просто.

Каждый день с утра километровая пробежка с препятствиями и зарядка. Взводные и ротные командиры личным примером показывали своим бойцам, как нужно ежедневно тренировать свое тело и волю. После совместного завтрака (младшему и среднему командирскому составу предписывалось обязательное совместное питание с рядовым составом), занятия в поле. После обеда теоретические занятия, матчасть, разборка, сборка винтовки, ППС и ручного пулемета, строевая подготовка на плацу. Больше всего жалел Степан, что отправившись по пьянке на губу, лишился возможности попасть в сержантскую школу и остаться в армии.

— Смотри, Андрюха. Через три месяца ваш командир взвода будет направлять отличившихся бойцов на сержантские курсы. Если ты попадешь, как я в пехоту, там курсы сержантские — четыре месяца. Возвращаешься, тебе дают командовать отделением, зарплату неплохую платят. Если твое отделение становится лучшим в вашем взводе, тебя могут направить на командирские курсы, а там знаешь, сколько денег платят…

— Сколько?

— Много, Андрюха, мы тут таких деньжищ и невидали… а еще постарайся в снайперы попасть.

— А это кто такие?

— Снайпер, Андрюха, это меткий стрелок. Если ты в своем отделении лучше всех стрелять будешь, тебя запишут в снайперы и отправят на снайперские курсы. Их отдельно учат, паек у них лучше, строевой подготовки нет, денег больше платят…