Лилия и серп - Юргис Балтрушайтис

BEШНИЕ СТРУНЫ

Раскрылся к цвету хмурый север,И снова зимний сон далек…То в синий лен, то в красный клеверСвои холмы пpocтop облек,

И грудь, дышавшая лишь болью,Дивясь полдневному раздолью,Его лазурь и зной, как мед,В забвеньи детском жадно пьет…

Пусть кубок пламени и звонаВ час жизни пенится полнейУ уст, познавших горечь дней,

И час ущерба, жребий стона,Преобразится в полноту —Как май, как яблоня в цвету!

ПРИВЕТ ИТАЛИИ

В седых веках шумели воды Тибра —Векам веков их пляску петь и впредьО славе жизни, в духе беспрерывной,Хотя и разной, в пестрой яви дней…Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,Не дрогнула таинственная нить,Связавшая в один великий жребийМеч Цезаря и белый крест Савойский,И средь лавин, что зиждут мир и рушат,Не пресекалась вещая стезяОт Пестума к святым садам Ассизи…Волшебным плугом, видно, к цвету взрытВесь Лациум, раз жертва не скудеет,И оттого незыблем Капитолий,Что мудрый зодчий клал его ступени…И от него, по замыслу его,В святое имя истины вселенскойВоздвиглась в мире, в глубь земли и к звездам,Италия, как некий строгий храм,Что строился и строится от векаТоскующим напевом пастухаСреди безлюдья пущи Апулийской,С душою Данте, думою волхва,Кривой киркой садовника ТосканыИ царственным резцом Буонарроти,Безбольною молитвою Франциска,А — тоже — грузным молотом АрнальдоИ темной кровью в поле боевом…Велик в красе дворцов своих и башенБессмертный Рим, но выше Рим незримый,Тот Дух, что двигал кистью ЛеонардоИ тайным чудом звездного огняПылал в живых виденьях Галилея…Италия, как в сердце Гарибальди,Он дышит в воле всех твоих сынов!И только в нем ты обретешь упорствоВ своих трудах, свершеньях и надеждахИ верный щит величью твоему,Тот щит, что был с тобой на древнем РейнеИ не изменит ныне на Пиаве…И не его ль, не дух ли вещий Рима,Далекие, мы чтим благоговейноВ часы, когда, волнуя сердце, снитсяТвой кипарис и серый ряд олив,И пиния, как жертвенная чаша,Воздетая за даром солнца к небуИ врытая глубокими корнямиВ земную грудь, как вечный образ твой?!

ДУХУ ЖИВОМУ — НЫНЕ И ПРИСНО

Есть жизнь и смерть лишь в мнимых гранях праха.Есть только жизнь в пылании времен…Не для зерна зерно — для всхода и расцвета,Равно, как цвет опять цветет зерну,Чтоб Тайна мира вечно колосилась,И, строясь к Солнцу, были беспрерывныСтупени праха Богу своему.Кто мыслит так, кто верит так, тот знаетСвет истины. Его людское сердцеДрожит в слезах у гроба. Но, как дух,Ушедшему он вслед глядит безбольноВ сознании, что вечен дар зари…Аминь! Бессмертен Дух его, зовущийОт детских слез и счастья наших днейТуда, где грудь людская вновь воскреснетИз скудости в богатство полноты…Звучит векам певучий дар его,Преображая жребий человека,Чтоб стал он частью в чуде бытияИ в нашей жизни, тайно ускоряяК иному дню светающее время…В устах земли три имени ему:Пифийский жрец, Пророк и вновь Пророк,Что станет светом нового Синая.Он учит нас доверью ко Вселенной,И мы приемлем вещий зов его:Земные братья, пробил час крещенья!Бросайтесь слепо в воды Иордана,И будет в мире молодость души!

«Раскрылась ночь своей великой тьмой…»

Раскрылась ночь своей великой тьмой…Подходит час полуночи немой!

Простор земли во мраке утонул…И мир свои пределы разомкнул…

И над душой, неведающей сна,Горят лишь звезд святые письмена,

Свой тайный блеск таинственно дробя.Мои бедный ум, мне страшно за тебя!

В глухой тиши, среди глухих долин,Пред бездной мира в мире ты один!

Тебе видна дневная ложь,Нездешнего ты все же не поймешь.

В зловещей тьме ты — тень среди теней,С проклятием отдельности своей!..

«Здесь — лишь грохот, хаос, зной…»

Здесь — лишь грохот, хаос, зной…Там, у грани неземной,

Царство тайной тишины,Где лишь пение струны…

В этом царстве тайных сновЭто пенье — вещий зов,

Чтобы в звездный час в тишиВскрылось пение души…

Третий раз поет петух!И воскрес поющий дух…

Веет ангельским крылом…Весь — молитва, весь — псалом…

«Вновь у безвестного порога…»

Вновь у безвестного порога,Людское сердце, бьешься ты —Но пусть цветет твоя тревогаЛишь часу новой полноты…

Плетись сквозь ночь по звездам жизни,Не мешкая в угрюмой мгле,И снищешь ты стезю к отчизне,В веках завещанной земле…

В минувшем небе — солнце ржаво,Без пламени его огни —И ты, венчанный новой славой,На роковое посягни!

«Таков закон судьбы суровой…»

Таков закон судьбы суровой,Что вдруг раскрылся час зари,И стали в горной жизни новойЗолою царства и цари.

Пусть сладки сердцу в мире старомЕго отрада и печаль,Но ты, смельчак морей, лишь с жаромОт мертвой пристани отчаль!

И там, где в жизни будут крепкиСны старых стен, былая глушь,На их оплот могильно-цепкийЖелезный молот свой обрушь!

НОЧНАЯ ПЕСНЯ

Раскинуло свой звездный невод ВремяВ полночный омут яслей и могил,И дольний мир, как благостное бремя,Безвестной чащей сердце обступил.

И не уйти всей яви дней от ловли,Что в безднах мира длится век и век,Взошел ли миг, погас ли век, готов лиСтать трепетной добычей человек.

Скользит челнок вдоль смертных побережий,Где час вспоил свой краткий цвет в пыли,Чтоб вдруг вовлечь в таинственные мрежиВсе прихоти, все жребии земли.

«Когда твой час в земной тени…»

Когда твой час в земной тениНочь облечет в свои огни,Безмерность жизни оцени…

И нищим сердцем молви: ДнесьМир полноты открылся весьНам, мукой сна объятым здесь.

И все, что мы, как смерть, клянем,Всегда, всегда живым огнемНаш жребий осеняет в нем.

Вот отчего, сковав века,Несет на вольность их тоскаИ оттого нам боль сладка.

«По праху, в смертную обитель…»

По праху, в смертную обительНездешние следы легли,Но смертный дух не небожитель,И мы не странники земли…

Пусть боль, и ропот, и тревогаОбъемлют нас в земной глуши,Но нет изгнания у БогаИ нет опалы у души…

Средь смуты дня и ночи звезднойСплетают вихри с тишиной,Венчают нас одною безднойИ миг небес, и час земной.

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

I

Как трудно высказать — нелживо,Чтоб хоть себя не обмануть —Чем наше сердце втайне живо,О чем, тоскуя, плачет грудь…Речь о мечтах и нуждах часаВ устах людей — всегда — прикраса,И силен у души — любой —Страх наготы перед собой,—Страх истины нелицемернойИль, брат боязни, хитрый стыд,О жалком плачущих навзрыд,Чтоб точным словом, мерой вернойToгo случайно не раскрыть,Чему сокрытым лучше быть…

II

Но есть и час иной напасти,Когда мы тщетно ищем слов,Чтоб с тайны помыслов иль страстиХотя б на миг совлечь покров,—Чтоб грудь, ослепшая oт муки,Явила в знаке, или в звуке,Иль в скорби молчаливых слез,Что Бог судил, что мир принес…И, если пыткой огневоюВесь, весь охвачен человек,Он только холоден, как снег,И лишь с поникшей головоюВ огне стоит пред тайной тьмой,Вниманью чуждый и немой.

В НОЧНОМ ПУТИ