Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

прибором. — А колечко совсем не простое!?

Полковник еще раз опек мой бок плетью. Пришлось отбежать. Он приставил пистолет к кольцу. Грохнул выстрел — мой «Аладдин» умер.

— Ну вот, теперь все в порядке, — полковник слегка постучал по прибору, но стрелка не шелохнулась. — Да, сейчас колечко такая же дохлятина, как и его хозяин.

Я в бессильной злобе завыл, а затем, совсем обезумев, бросился на убийцу. Полковник прицелился, но пистолет вместо гулкого выстрела лишь щелкнул, оно-то был однозарядным. А я вгрызся зубами в бедро, чуть повыше сапога.

«Не так уж и плохо быть псом!» — неожиданно для себя решил я, все глубже вонзаясь зубами в мясо и сухожилия и поворачивая голову из стороны в сторону, пытаясь вырвать кусок мяса. О, с каким наслаждением терзал теплую плоть убийцы. А его удары руками по голове лишь помогали рвать сумасшедшего. Сейчас я узнал в полковнике беглеца из сумасшедшего дома, но я видел в нем не больного, а заклятого врага.

Наконец полковник сообразил изменить тактику, вытягивая из ножен саблю.

У меня хватило ума отпустить ногу и скрыться в кусты. А к полковнику уже бежали солдаты.

— К лекарю, быстро! — скорее выл, чем приказал полковник.

Его пронесли мимо моего укрытия.

«Ух, как обильно льется кровь! — я испытывал истинное удовлетворение, позабыв заложенные в детстве христианские заповеди. — Да она просто хлещет!»

Мое возбуждение неожиданно погасил противный зуд в боку. Я машинально куснул, где чесалось, хотя меня никто и никогда такому не учил — полегчало.

«Блохи! — изумился я. — Еще этого не хватало?!»

Еще полностью не осознав, что я сейчас представляю, нюхнул бок. В ощущения мгновенно ворвалась вонь немытой, давно пропотевшей шерсти, сладкий аромат полковничьей крови в пасти и, конечно же, едва заметный, но никогда не проходящий дух вечного врага — блох. Со злым рычанием выдохнул, раздвинув выдохом шерсть. Взору открылись полчища злых, кусачих паразитов. Зубы без команды защелкали, и иногда удавалось раздавить кусачее отродье.

Минут пять с урчащим наслаждением воевал с противником в кудлатой шерсти, пока стыд не проник в сознание.

«Тьфу ты, я же человек, а не псина!» — наконец дошло до меня. Но что-то, не подвластное логике, заставило еще раз порыться в шерсти и наплевать на приказы «венца природы». Все же я оказался незваным гостем собачьего тела, а его хозяин попросту меня игнорировал. И как я не противился глупейшему желанию псины, она задрала лапу у дерева и с наслаждением помочилась. Я честно признал, что это действительно очень приятно, хотя еще долго упрекал блошиного врага за не эстетичность.

Дворняга, выполнив свои жизненно необходимые заботы, позволила беспрепятственно пользоваться телом. Я приступил к разведке.

Открывшиеся неожиданно возможности не переставали удивлять. Например, я легко чуял «след» полковника. Конечно, собачьи способности уступали «Аладдину», но без них я был как без рук. На мысли о руках настроение несколько упало, но не в моих правилах долго оплакивать потери. Отчетливый кровавый след и запах убийцы привели к палатке. Я тихо всунул лохматую голову под полог. Полковник сидел спиной ко мне на складном стульчике. Штанина на правой ноге распорота до сапога, обнажив бедро и следы моих зубов.

«Все же я его классно обработал!»

Теперь я нашел беглеца из дурдома, но что толку?! Забрать его без кольца не мог. Да я и сам застрял в неспокойном веке. И тут меня словно ошпарило, и я во весь дух понесся обратно к телу. Конечно, кольцо, если его сломать, пошлет последний SOS. Несомненно, у моего тела надо ждать команду спасателей.

Еще метров за пятьдесят открылась картинка: четверо одетых в русские мундиры что-то делали с моим телом. Одеты они вроде и правильно, но говорили не чисто. Правда, кто в российской армии правильно говорил на русском? Большая часть солдат говорила с уйгуро-финским акцентом либо тюркским. Но в ложных солдатах прорывался знакомый по моему веку акцент, совсем не нынешний. Но главное: их прически совершенно не вязались с 19 веком. Наверняка, в спешке готовилась авральная команда.

— Введите консервант, — услышал знакомый голос профессора Острожского, и мои сомнения окончательно рассеялись.

Я потянул профессора за штанину и начал лаять, используя интервалы, как в древней азбуке Морзе: — Гав, гав…

Один из помощников профессора попытался пнуть меня ногой, дабы не мешал. Но в глазах профессора уже зажегся огонек. Он внимательно вслушивался в собачий брех и одновременно рукой остановил излишне ретивого помощника.

— Собаку тоже берем! — приказал он.

В нашу сторону шли солдаты с батареи Иванова. Видно их тоже смутила команда Острожского.

— Стартуем.

— Но мы породим легенду, исчезнув на глазах у солдат, — неуверенно возразил помощник профессора.

— Немедленно! — прекратил споры глава лаборатории.

Райский зеленый уголок заволокло туманом, в последний раз каркнул черный ворон, нетерпеливо ждавший, когда мы отойдем от падали. Сначала растаяли удивленно кричащие солдаты, а за ними возмущенно каркнувший ворон и лесная поляна.

Подлатали.

— Тузик, Тузик, Тузик… — подзывала к себе прекрасная блондинка, пытаясь соблазнить конфетой.

Как бы она мне не нравилась, но подобной фамильярности, унижения стерпеть не мог.

— Р-р-р! — гневно оскалил на нее зубы.

Девушка невольно отшатнулась к стене.

— Прости, Иосиф, неудачно пошутила, — она в знак примирения собралась почесать за моим обвисшим рыжим ухом.

Я предупредительно рявкнул.

— Ишь, какой недотрога, — хмыкнула блондинка, но руку побоялась опустить на голову. — Пошли в реанимацию, главврач просил тебя туда привести.

Я потрусил за ней, невольно уставившись в точеные ножки.

«И чего не дал почесать за ухом? Было бы ух как приятно! Да и паразитов пару штук бы соскребла».

Так я корил свой строптивый характер еще пару поворотов, пока не уперлись в знакомую дверь.

— Тузик, заходи, — дразнила собачьим именем блондинка, распахивая дверь. Она, несомненно, знала, как меня бесит любое сравнение с комнатной собачкой.

Мне не хотелось рычать, но пришлось поддержать резюме гордого пса.

— Ой, ой, ой! Какие они независимые, — опять она хмыкнула.

От ее подколок даже не знал, рычать мне или краснеть. Я наверняка не только рыкнул, но и покраснел, но густая шерсть скрыла смущение.

В палате собрались не только главврач психиатрической больницы, но и еще пара светил медицины, их помощники, Острожский и, конечно же, я. Я увидел себя совершенно нагого на хирургическом столе. Мне стало стыдно за наготу перед блондинкой, и я смущенно гавкнул.

— А вот и вы, — обрадовался главврач. — Как видите, мы над вами славно потрудились. Заменили разрушенные снарядом органы на вновь выращенные методом клонирования биологические материалы. Генетически они идентичны замененным частям тела. Так