Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

А Славику и дела не было до косых соседских взглядов – он лез наверх, хотел «выбиться в люди». Он не мог смотреть, как его девочка бегает вместе с сыном алкаша Димки и дочкой потаскухи Людки. Он не мог вынести, что его жена, беленькая и нежная Катюша, находится на одной кухне с горластой Зинкой-табельщицей из его цеха, толстой и неопрятной бабой, злобной, подлой и сладострастно скандальной. Славик делал карьеру – не партийную, как многие в те времена, а настоящую. У выходца из деревни было какое-то внутреннее неприятие фальши и пустозвонства, которые являлись неотъемлемой частью партийных функционеров. Из Славика он стал Вячеславом Петровичем, инженером и хорошим специалистом, которого ценили и уважали на заводе. А Катюша была при нем. Девочка росла. И скоро им обещали дать квартиру, отдельную, в новом доме.

А Дане не было дела до соседей и социального статуса. Всю свою недолгую жизнь она провела в общежитии и не представляла даже, что можно жить по-другому. Когда она шла по улицам, думала, что все дома – это общежития, что везде живут одинаково. Она играла с Виталькой и Танькой чаще всего в своей комнате, папа был не очень доволен, а мама пекла на всех блины и открывала варенье. Виталька с Танькой ели с удовольствием, но Дана любила блины с мясом. Варенье – эка невидаль! Полно его.

– У тебя хорошая мамка. – Смуглый черноглазый Виталька с завистью смотрел на Дану. – А моя только дерется.

– Я знаю, – Дане немного жаль Витальку, ее-то никто никогда не бил. – Хочешь еще варенья?

– А можно?

– Мама позволяет.

Дана лезет под кровать и достает банку варенья. Когда приходит лето, Дана с мамой едут к бабушке в деревню – тоже ничего жизнь, только Витальки и Таньки нет, зато есть соседская Алена. С ней Дане весело, и речка рядом, а в лесу шелковица. Мама варит много-много варенья – из всего, что есть в саду. А потом оно «приезжает» сюда, под кровать.

– Давай Таньку позовем.

– Да ну ее! – Виталька облизывает ложку. – Когда были у нее шоколадные конфеты третьего дня, так она нам не давала.

– Все равно. Давай оставим ей.

Они с Виталькой устраиваются на диване и смотрят журналы «Вокруг света» и «Крокодил». Осенью они идут учиться, и Дана попросила маму записать ее в одну школу с Виталькой и Танькой. И если можно, то и в один класс. Мама только вздыхала, а отец хмурился.

У них свои секреты. Виталька рассказывал анекдоты и пел нехорошие песни, это секрет, конечно же. Танька рассказывает о том, что делает ее мать с дядьками, которых приводит, и это уж совсем тайна. И во дворе, за сараями, можно найти всякую всячину, только мама не разрешает нести находки домой, а Витальке с Танькой разрешают. А еще мама постоянно смотрит в окно, и Дане нельзя залезть на крышу сарая, а Виталька с Танькой уже там. Собственно, Дана немного боится залезать. Но один-то разочек можно? Нет, нельзя. Мама смотрит в окно.

А еще Дана не любит разговоров о квартире. Их заводит мама. И тогда родители сердятся друг на друга, а Дана боится ссор.

– Ну, пойди к Малыгину, ты же специалист, без тебя в цеху все рухнет! – Мама говорит спокойно, только Дана знает, что это ненадолго.

– Когда будет положено, нам скажут, не забудут!

– Как бы не так! Ты что, слепой? Вон, Митрохины получили, а они на очереди за нами! Ты должен сходить и поговорить с Малыгиным. Попроси его, ведь он хорошо к тебе относится! Сколько можно так жить?

– Катя, ты не понимаешь. По закону нам квартира положена – значит, дадут обязательно.

– Дана постоянно простывает в коридоре.

Папа молчит. Он знает, что дочка все время болеет. Это удар ниже пояса. Мама приберегает свой аргумент на конец разговора, чтобы последнее слово осталось за ней, потому что папа после таких слов хмуро молчит, а Дана чувствует себя виноватой, ей и самой совершенно не нравится болеть.

Гром грянул, когда Дана была уже в третьем классе. Вика Морозова позвала ее на день рождения. Мама принарядила дочь, повязала ей огромный капроновый бант – голубой, под цвет глаз. Дана чувствовала себя сказочной принцессой, когда входила в подъезд. До этого она ни разу не была дома ни у кого из своих одноклассников – кроме тех, кто жил в ее общежитии. А тут…

Первое, что поразило Дану, был подъезд. В нем не сидела вахтерша, просто висели синие почтовые ящики и было три двери, одна деревянная, а две обиты дерматином. И овальные бирки с номерами. Дана поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка.

Наверное, это была обычная квартира. Три комнаты, ванная и кухня. И балкон. Но Дане показалось, что она попала во дворец. Она долго не могла понять, как может быть, что здесь живет только Вика с родителями и братом. Пришло несколько девочек, Викина мама приготовила угощение, а Дана думала только о том, чтобы никто не заметил, что она чувствует.

Это была не зависть, нет. Ну, может, совсем чуть-чуть. Просто ранее Дана ненавидела «квартиру», потому что из-за нее ссорились родители. А теперь она поняла, что мама, наверное, права в своем стремлении. И Дана старательно улыбалась и вежливо отвечала на расспросы Викиной мамы.

Ирина Степановна никогда до этого не обращала внимания на Дану. И она не очень одобрительно отнеслась к затее дочери пригласить к себе одноклассницу из общежития, но Вика так просила, что мама сдалась. И теперь с удивлением смотрела на белокурую девочку с тонким личиком и странными дымчатыми глазами, огромными и задумчивыми. Эти глаза не улыбались, но речь девочки оказалась правильной, она умела вести себя за столом, одета была в красивое платьице, и сердце Ирины Степановны потеплело. Девочка ей понравилась.

– А кем работают твои родители? – Ирина Степановна заинтересованно рассматривает Дану. Что-то есть в этом ребенке, что-то тревожное и странное, но что? Маленькая леди. Но, боже мой, откуда взяться такому? А вот, поди ж ты…

– Папа работает инженером, мама тоже. На заводе.

– Очень хорошо. Ты приходи к Вике, когда захочешь.

– Ладно.

Дане отчаянно хотелось домой, зайти в свою комнатку с салатными стенами, сесть рядом с мамой и рассказать ей. Или нет. Ничего не надо рассказывать. Потому что мама опять расстроится. Лучше пойти гулять с Виталькой и Танюхой, с ними весело, а тут не очень, и Вику она терпеть не может. Но Дана сдерживалась. Ее личико было безмятежным, она улыбалась, а Ирина Степановна неотрывно следила за выражением ее дымчатых глаз.

«Эта девочка добьется многого, – думала она. – Просто настоящее чудо. Кто бы мог подумать!»

В те благословенные времена снобизм был не популярен, но Ирина Степановна была снобкой. Она работала директором книжного магазина и, как говорили, «имела связи», вращаясь в определенном кругу. Но девочка из общежития ей понравилась. К тому же она дочь инженеров…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});