Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джонс лично проводил собеседование с каждым прибывшим с Земли сотрудником. После меня в его кабинет направилась Гана Лань.
– Ну как? – игриво шепнула она, когда я вышел.
– Не кусается, – отшутился я.
Конечно, Джонс предусмотрительно умолчал о прежней структуре отдела. Изначально биологический сектор состоял из восемнадцати сотрудников. По официальной версии, трое погибло в результате расстрела Коробовым. Еще трое пропало без вести. Четверо осталось. Погибли профессор Стребухов и два ассистента. Тринадцать. Выходит, за последний год куда-то исчезли еще пять специалистов биологического сектора. Действительно, опасная работенка.
Снаружи было уже темно. На Земле я видел звезды лишь в степях Монголии, когда охотился на мустангов. Я ночевал под открытым небом и, глядя вверх, сравнивал их с частичками крупной соли, рассыпанной на черной скатерти. Здесь же кто-то словно подсыпал розовой пудры, которая в темных пустотах выглядела бурой, а на фоне угасающих солнц казалась розовым туманом. До барака, куда меня определи, было рукой подать. Очень хотелось спать. Делать какие-то выводы было рано. Преждевременный анализ неизбежно ведет к ошибке. Ответы приходят с терпением.
– Добрый вечер, – встретил меня китаец вахтер. – Семнадцатый отсек, добро пожаловать. – Он протянул мне ключ-линзу.
– Добрый, – сухо ответил я.
Подойдя к двери, я содрал оболочку и вставил линзу в правый глаз. Она рассосалась, замок, жалобно пискнув, считал данные сетчатки. Я авторизовался и попал в маленькую комнату площадью не более восьми квадратов. Окон не было, выдвижной санузел, выдвижная койка, шкаф такой же системы да зацарапанный монитор на стене. Нажатием кнопки я расстелил кровать, разделся, бросился на нее и уснул.
8
Сны мне почти не снятся, если только кошмары – едкие, бессмысленные и очень редкие. Отсутствие снов я почитал за благо. Ибо высшая пустота отражений не знает. Раньше мне часто снилась Лора, единственная женщина, которую любил, а может, лишь имел слабость считать так. Это меня делало несчастным, слабым, несобранным. Молод был тогда, но уже убивал. Вероятно, любовь делает сильней докторов и булочников, но полевых менеджеров она превращает в беспомощных, уязвимых каракатиц. Хотя, если верить Лоре, там, откуда у всех растут цветистые побеги любви, у меня торчит лишь сочащийся желчью обрубок. К чему все это? К чему эти вырезки блеклых, жухлых воспоминаний? Это все сны. Когда ты спишь и теряешь бдительность, чье-то жестокое щупальце вдруг цепляется за горло, дергает и окунает в дерьмо, о котором уже успел позабыть. Не люблю я сны.
Это если глубоко копаться, чего в моем положении делать не стоит. Однако той ночью мне снилась мать. Она гладила мою голову, и сквозь кончики ее пальцев в меня вливался бальзам тепла. Хотелось замереть, не шевелиться, чтобы впитать этой целебной любви как можно больше. Я чувствовал ее горячие слезы, прерывистое дыхание. Затем я вдруг убрал ее руку и заглянул в сияющие, влажные глаза.
– Нет! – вырвался из меня дикий рев. – Я не твой сын! Не твой! Разве не видишь?
– Лукас, – шептала она, – Лукас, родненький. Сыночек…
И действительно, в ее смуглом, вытянутом лице я ощутил что-то мучительно родное, близкое, связующее и давно забытое. Она все отдалялась, но продолжала тянуть ко мне руки, словно это был мост, по которому можно вернуться.
Я очнулся в липком поту, и тут же запищал сигнал будильника. Мне снилась мать Лукаса Форша. Я, конечно, видел ее прежде, когда изучал досье. И мало ли что вообще может присниться. Но та степень эмоциональной близости, которую мне довелось испытать в этом кошмаре, всерьез меня озадачила. Модули памяти Форша не могли содержать личностно-ориентированной информации. Сомневаюсь, что технологи «Ковчега» могли не до конца стереть неделимое ядро, оно ведь неделимое. Паранойя чистой воды. Все мои сновиденческие переживания в первую очередь были вызваны стрессом. Должно быть, не полностью освоился в чужом теле, и только. В новую шкуру вжиться непросто, а в шкуру кем-то поношенную еще сложней, впитывает она запахи.
Я быстро себя успокоил, однако тревожный осадок остался. Разобравшись с пищепроводом, я заказал кофе и пирожки с печенью. Кофе оказалось кислее уксуса, а в тесто здесь, видимо, было принято добавлять резину. Позже узнал, что большинство колонистов завтракало в столовой, еда там разнообразнее и свежее. Я кое-как подкрепился и отправился в научный центр.
Биологический сектор располагал несколькими кабинетами и двумя многопрофильными лабораториями. В одной из них персонал каждое утро собирался на линейку. Когда я пришел, все уже были в сборе.
– Доктор Форш, доброе утро! Наконей-то мы можем начать, – улыбнулась высокая женщина в желтом халате, – я профессор Ханна Бриг, ваш непосредственный руководитель.
Мне показалось, я встречал ее прежде. Грубые скулы, тонкие брови, решительные, но чуть растерянные глаза, смотрящие будто бы сквозь вас. Ну и дурак! Как же я мог упустить это! Ханна Бриг. Когда я торопливо просматривал досье, почему-то не уловил ни малейшего сходства с Ханой Тевосян, девчонкой, которую я вызволил из секты хопперов двадцать пять лет назад. Это была она. Узнать ее было непросто. Беззаботность и свежесть молодости сменились сухостью и усталостью. Прежде иссиня темные, волосы были выкрашены в светло-пепельный цвет. Тогда ей было восемнадцать, сейчас она выглядела на сорок, хотя по моим подсчетам, учитывая разницу с Землей во времени, ей было тридцать четыре. Она попала на Пси в составе второй экспедиции и через год возглавила биологический сектор. Однако важно было другое. Как и Хоакин Хорди, Ханна какое-то время состояла в секте хопперов. Вряд ли это могло быть просто совпадением. Вот только почему этого не было в досье «Ковчега»? Вероятно, не уследили. Отец Ханы был влиятельным человеком; может быть, папаша постарался, чтобы в биографии дочери отсутствовали нежелательные эпизоды.
– Уважаемые коллеги, прошу обратить внимание – Доктор Лукас Форш, – представила меня сотрудникам профессор Бриг, – бунтарь из Будапешта. Специализируется на способах коммуникации моноплакофоров.
– Очень приятно, – кивнул я, присев за свободный стол.
– Биологический сектор состоит из двух отделов, – продолжила Ханна деловым тоном, – флоры и фауны. Сама я специализируюсь на головоногих, хотя мы обнаружили уже восемь новых классов мягкотелых. Помимо меня в отделе фауны работает нейрохирург Кишидо Такамара.
– Очень приятно. – Из-за стола приподнялся невероятно тучный японец, на вид вполне пригодный для борьбы сумо: брови домиком, стрижка ежиком, чугунно-волевое лицо. – Также я имею степень в биологии, химии, физике. Соответственно, упорно тружусь на стыке дисциплин.
– Доктор Такамада патологический трудоголик, – шутливо заметила Ханна Бриг и затем по очереди представила остальных.
Генри Фосс был старшим и единственным лаборантом. Невысокий, коренастый блондин с притупленным взглядом и неловкими деревянными движениями, он более походил на водопроводчика, чем на специалиста научного центра. Руководитель отдела флоры профессор Богдан Сухоручко специализировался в микологии. Растительный мир Пси состоял в большинстве своем из грибов и мхов-псилофитов, которые имели сходство с земными кустарниками. Высокий, бледный, сутулый, с проеденной плешью головой, Сухоручко сам напоминал гигантский, но чрезвычайно разумный гриб.
В помощь ему с Земли прибыли Мехмет Абас и Гана Лань. Превосходно разбираясь в растительных микроорганизмах, Гана по совместительству являлась агентом «Барьера». Насколько мне было известно, в научном центре лишь биологический корпус удостоился чести внедрения шпиона. Учитывая меня, не одного. По всей видимости, «Ковчег» неслучайно выбрал для операции Форша.
Мехмет Абас был типичным кучерявым арабом и даже говорил с характерным акцентом, зато имел степень в информатике и микологии. Помимо Лукаса Форша, восполнить потерю кадров в отделе фауны предстояло Кларе Кем из Лейпцига. Особый интерес эта щуплая, невзрачная блондинка проявляла к репродуктивной деятельности мягкотелых.
– Вы, конечно же, в курсе: все проводимые на Пси исследования строго засекречены, – продолжила Ханна Бриг. – Полагаю, вы будете крайне удивлены, узнав, чем нам тут приходится заниматься. Возможности Пси неисчерпаемы. Нам известно ничтожно мало об этом изумительном мире, полном чудес и загадок. Все мы оказались здесь благодаря корпорации ТРАХ, поэтому обязаны неукоснительно следовать уставу. Диапазон исследований определяет академик Лукреций Джонс. Все инициативы необходимо согласовывать с руководителем вашего отдела. Дисциплина залог успеха. В научном центре Хордитауна нет места самодеятельности. Но не переживайте, работы хватит на всех. При четкой координации каждый сможет полностью реализовать свой потенциал. А сейчас сотрудники отдела флоры остаются в лаборатории X. Сотрудников отдела фауны прошу проследовать за мной в лабораторию Y.
- Бойтесь ложных даров! - Дмитрий Вейдер - Научная Фантастика
- Crysis. Легион - Питер Уоттс - Научная Фантастика
- Р26/5/пси и я (СИ) - Коуни Майкл Грейтрекс - Научная Фантастика
- Потерянный в Будущем. Том 2: Препятствия на Титане(СИ) - Екатерина Дмитриевна - Научная Фантастика
- Клятва двух миров - Елена Крючкова - Научная Фантастика
- Омега-12 - Владимир Васильев - Научная Фантастика
- 2005 № 10 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Ослепительный крик - Антон Первушин - Научная Фантастика
- Варианты виртуальной реальности - Влад Менбек - Научная Фантастика
- Нф-100: Врата Миров - Марзия - Научная Фантастика