Позор семьи - Татьяна Королева

— Я в молодости много сидел, и мне, вернее маме, посоветовали начать заниматься кэн-до, — пытался развлечь меня светской беседой Андрей.

Он еще и сидел!

Мне оставалось только одно. По праву пострадавшей — закрыть глаза и надеяться, что дикий, немыслимый сон сам собой остановится!

Но вместо этого остановилась машина — я снова взглянула на мир, наивно полагая, что меня привезли в больницу!

Рядом нарядно поблескивала стеклами новостройка со стильным стаканом лифта. О предназначении сооружения любопытствующих уведомляла помпезная хромированная вывеска «Союз аудиторов». Пока я недоумевала, чем аудиторы могут помочь человеку с разбитым лбом, а Чигарский перемещал меня к лифту, Глазированный Сырок развернул джип и газанул так, что мгновенно растворился в изгаженном промышленными отходами воздухе.

На потемневшем небе размашистыми искрами рассыпался финальный фейерверк.

Где-то заканчивался праздник…

Все то же воскресенье. 20:45

Без четверти детское время. Поэтому в здание нас пустили.

Шеф пошептался с грозным охранником, и дюралевая капсула лифта беспрепятственно вознесла нас в пентхаус. Я проковыляла несколько шагов по пышному паласу, грудой перепачканного тряпья осыпалась в ближайшее кресло и уперлась взглядом в винтовку с оптическим прицелом, любовно выставленную на декоративной полочке. Рядом были развешаны медали — исключительно золотые — и фотографии хмурой биатлонистки, непременно на верхней ступени пьедестала почета. У меня даже голова прояснилась от внезапного озарения!

Любовница Чигарского — профессиональный киллер!

Точно киллер — в черной водолазке и обтягивающих брюках, с остриженным «а-ля парень из спецназа» затылком, она материализовалась в гостиной внезапно и беззвучно. Статная, спортивная и очень волевая.

Эффектная тетка, не чета Чигарскому.

Чигарский — безнадежно бывший. Может, в тревожные былые годы он был спортсмен и вообще парень хоть куда, но сейчас — тюфяк тюфяком. А дама вполне — абсолютно такая, как на фотографиях, — ни грамма веса не прибавила, легкая патина на веках и едва заметные строгие трещинки морщинок у губ только прибавили ей холодной харизмы.

— Лида, ты должна меня спасти! — театрально заломил руки Чигарский.

Леди-киллер безучастно изогнула одну бровь.

— Это… Это — дочка Шеремета! — запинаясь, объяснил шеф, — Она у меня работает. Девочка училась в Англии, приехала, традиций наших не знает — подралась на футболе… Счастье, что Анрик ее вытащил раньше, чем менты набежали!

Дама поджала тонкие губы и повела второй бровью.

Шеф примирительно замахал руками:

— Анрик не знает!

Дама молча коснулась коротких, выкрашенных в цвет разящей стали, волос.

— Шеремет девочку просто закопает, если увидит в таком состоянии!

— И тебя тоже закопает! Не уберег ребенка? — заорала Лида совершенно внезапно, зато так громко, что не только я, но даже винтовка на подставке вздрогнула. — Как люди тебе деньги доверяют? Ты полный идиот!

— Лида, я знаю, что дурак! Помоги, — противно захныкал Чигарский, — девочка — сиротка…

Мне сразу стало грустно. Так грустно, что я чуть не разревелась: хотя мамы нет уже пять лет, я так и не научилась чувствовать себя «сироткой», голова снова разболелась, и домой захотелось! Со стороны вид у меня был, наверное, очень жалостный, потому что платиновая леди, просканировав меня профессиональным взглядом, покачала головой, вздохнула и отвела в ванную. Я вымылась в жутком дискомфорте оттого, что приходится пользоваться чужой косметикой, замоталась в махровую простыню, как в чадру, снова высунулась в комнату. Надеть мне было нечего — мой замечательный небесно-голубой свитер ручной вязки навечно загублен пятнами крови!

— На, возьми, — Леди вынесла и протянула мне совершенно новый и совершенно черный свитер.

Видимо, в гардеробе успешной дамы других цветов просто не предусмотрено. Я же — существо скромное и серое, черный цвет вообще не ношу. Но выбирать не приходится. Я протиснулась в узкие трикотажные трубы, Лида еще раз оглядела меня и снисходительно кивнула:

— Можешь оставить свитер себе. Хотела тебе брюки подарить, только будут узкие… — Она сурово сдвинула брови и обернулась к Чигарскому: — Как можно единственного ребенка держать в черном теле? Ходит в джинсах, которые надо было выбросить лет пять назад!

Выбросить? Это же «Левис» — модель 1985 года! «Винтаж» в прекрасной сохранности! Я поскорее нацепила драгоценные штаны — они действительно стоят как хороший гардероб. Да что там деньги — за такие раритетные джинсы любой японский модник без колебаний отдаст почку или даже глаз! Но как человек слабый, спорить с леди-киллером убоялась, за что и была вознаграждена добрым советом.

— Попроси Игоря, пусть тебе зарплату прибавит, — сказала Лида сочувственно, понизив голос, протянула мне визитку и добавила: — А еще лучше — попроси отца, пусть тебя быстро выдаст замуж. Нормальная женщина здесь сама никогда не заработает!

Шокирующее откровение в устах успешной деловой особы, перед которой трепещут мужики — от здорового омоновца до хамоватого бизнесмена, апартаменты которой от пола до потолка заливает византийская роскошь! Я шагнула за порог, послав прощальный взгляд самому аскетическому предмету обстановки — снайперской винтовке. И вдруг поняла — Лида просто не причисляет себя к нашей касте. Презренной касте особей, неспособных дослать патрон, отличить арест от задержания или произвести эффективный рейдерский захват. Жалкой касте постельных одалисок, героических матерей, офисных подавалок и дачных рабынь. Она играет на одном поле с солидными дядьками по их взрослым пацанским правилам!

Воскресенье. 23:55

Ну и пусть!

Я никому не завидую, особенно сильным женщинам.

Сейчас, в полной темноте, укутавшись в одеяло вместе с больной головой, я могу вполголоса признаться, что не собираюсь умножать папашин капитал.

Я не собираюсь доказывать городу и миру, что дочка — почти настоящий сын, выстраивая блестящую карьеру.

Я вообще НИ-ЧЕ-ГО не собираюсь делать!

Даже если ради этого «ничего» придется выйти замуж.

Ну, максимум, на что я готова, — окопать раз в сезон цветочную клумбу или испечь кекс на Пасху. Я, правда, печь еще ни разу не пробовала. Но ничего — справлюсь! Должен же быть в Интернете рецепт подходящего кекса?

Поеду в Англию на Рождество, Вик встретит меня в аэропорту, вручит мне кольцо с лучистым камешком политкорректного размера, тактично попросит моей руки, и мы поженимся. Папа подарит мне на свадьбу малюсенький старинный домик с тихим садиком. В конце концов отец не такой уж изверг и хочет своему единственному ребенку только хорошего!

Главное, продержаться до Рождества…

Я уснула, преисполнившись сладких надежд.

Понедельник. 8:30

Недоброе утро

С выводом насчет того, что мой отец не изверг, я поспешила!

Кто же знал, что он так разозлится из-за моей злополучной шишки, даже музыку выключит и будет битый час орать со страшной силой:

— Ника, ты что, своего отца считаешь идиотом? Так удариться лбом о двери в офисе НЕЛЬЗЯ! Даже в таком идиотском офисе, как у Игоря! Я прекрасно вижу, что ты дралась! С кем? Я хочу услышать правду!

Меня в жизни ни разу не били — я росла послушным ребенком. Но сейчас папка, судя по всему, настроен серьезно — снял пиджак и по всем признакам собирается запоздало всыпать мне ремня!

Здорово будет…

Я сперва молча разглядывала блюдечко с голубой каемочкой, забытое на кофейном столике, в поисках подходящей к случаю «правды».

Потом неуверенно забормотала:

— Ну, я пообещала рекламный щит одному клиенту, а другая девочка его уже продала своему клиенту! Мы поссорились… Так получилась — она меня ударила, а я ее…

Папа посмотрел на меня с некоторым отстраненным интересом и уточнил:

— А что она в воскресенье делала на работе?

— Что и все… Работала!

Работать по выходным в агентстве — общее место, даже папка про это знает. Наверняка его шнурки тоже мантулят по выходным с удвоенным энтузиазмом, чтобы скрасить мрачный понедельник шефа победными реляциями об отгрузках и денежных поступлениях. Может, поверит и оставит меня в покое?

— У этой девочки есть имя, фамилия, адрес? — подозрительно уточнил Славин.

— Есть, конечно… — Я хлюпнула носом как можно жалостнее. — Только я их не знаю… Имя — Лена, она недавно работала… А когда я ей нос разбила, шеф ее сразу выгнал…

Мой экспромт окончательно вписался в отцовскую парадигму человеческих отношений, он внутренне успокоился и продолжал орать исключительно в силу инерции. Голос с богатым интонационным контуром заполнял просторное помещение, упирался в бордовые стены, в бежевый потолок и по сложной конструкции из хрома и хрусталя, служащей люстрой, осыпался вниз, на мою виноватую макушку.