Сердце врага - Норман Хьюз

— Кстати, — легким тоном заметила она, намеренно меняя тему разговора, — Вы все называете эту тюрьму дворцом. Что за странная шутка?

— Никаких шуток, — словно бы даже обиделся коринфиец. — Это самый что ни на есть настоящий дворец. Здесь внизу раньше были погреба… ну и графская темница, само собой, только куда меньше нынешней.

— А наверху что? Тоже камеры?

— Зачем, для этого подвалов хватает. Верхние залы — там кого только нет. Если не считать Месьора… Там судейские, канцелярия, стражники живут, да еще Митра ведает что. Но дворец громадный, сама видела. Большей частью пустой стоит. Рушится помаленьку. А жаль — такая красота пропадает…

Никогда еще Палома не слыхала ничего подобного. Чтобы огромный замок использовали под тюрьму, да еще так нелепо… Ей вспомнились изуродованные двери, прорубленная лестница в подвал. Точно чья-то злая воля намеренно отдала дворец на поругание! И, интересно, что это за Месьор, о ком упомянул Гарбо?.. Но она не успела ни о чем больше расспросить коринфийца.

Дверь темницы распахнулась, и старший из двух появившихся стражников зычно выкрикнул с порога:

— Где тут девица, называющая себя Паломой по прозванию Оса? Графский судья желает тебя видеть!

Девушка поднялась с места, вопросительно покосившись на Гарбо. Что-то слишком быстро до нее дошла очередь. Может, он объяснит? Но в глазах коринфийца было искреннее недоумение.

— Да пребудет с тобой Небо, сестра, — прошептал он одними губами.

Эрверд с другого конца подвала дернулся было встать, но его удержали. Как видно, остальные заключенные тоже понимали, что дело нечисто. Никто не хотел рисковать и привлекать к себе внимание.

Пожав плечами, Палома двинулась к дверям, на ходу оправляя тунику. Стражники пропустили ее вперед. Она вышла, не обернувшись, спиной чувствуя устремленные на нее взгляды.

— Что ж, — обратилась она к провожатым тоном королевы, шествующей на аудиенцию к иноземным послам. — Не будем заставлять судей ждать…

Глава III

Верхние коридоры и лестницы, которыми ей довелось пройти, лишь подтверждали прежнее впечатление: роскошный некогда особняк разрушался, стремительно приходя в запустение, и никто даже не пытался поправить дело. На стенах местами проступала сырость, разрушалась кладка, нищенскими лохмотьями свисала штукатурка… И лишь ближе к судейской зале наблюдался относительный порядок.

Страж у дверей, украшенных медными леопардами, вполголоса перемолвился о чем-то с провожатыми Паломы, посмотрел пергамент, который вручил ему старший, затем демонстративно пожал плечами.

— Да, я вижу, что это она. И вижу, что срочно. Но на вашем месте я бы все же переждал…

При этом он многозначительно ткнул подбородком в сторону закрытого зала; судя по понимающим ухмылкам стражников, те прекрасно поняли, о чем речь.

— Ладно, пожалуй, и впрямь лучше погодить немного.

Заинтригованная, Палома навострила уши.

Похоже, там, за дверью происходило что-то любопытное, раз ее провожатые не торопились входить туда с пленницей. Тяжелая дубовая, окованная медью дверь приглушала звуки, однако натренированный слух в который раз сослужил ей добрую службу.

— …совершенно никакого смысла, Месьор… — Голос брюзгливый, явно принадлежал человеку немолодому. Девушка почему-то не сомневалась, что это говорил судья. — Уверяю, мы способны разобраться в этом деле и без вашего…

Тут страж у дверей неловко шевельнулся, шум заглушил слова.

— Тс-с, — шикнул на него один из конвоиров, плечистый черноволосый гигант с небесно-синими глазами. — Дай послушать. А то сам не хочешь рассказать вечером в «Кувшине», как старый Мул лягался с Месьором?!

Пристыженный, тот застыл в полной неподвижности.

Теперь звучал другой голос; ленивый, со странными перепадами интонаций.

— Я в своем праве, дражайший Агиери, и вам это прекрасно известно. Я волен находиться в любом месте дворца — и сейчас это место здесь. Оспорите ли вы волю графа Лаварро?

— Однако правосудие…

— Помилуй Митра! Чем же я, самый богобоязненный и законопослушный человек в этом городе, могу помешать вашему правосудию?! Разве вы не намерены вершить его честно, скоро и праведно — то есть, как всегда?

Ответа Палома не услышала. Впрочем, вероятно, его не дождался и безымянный Месьор, с таким язвительным жаром отстаивавший свое право присутствовать на суде. Над ней, Паломой!

Связано ли это каким-то образом с ее персоной — или она здесь просто случайная жертва чьей-то игры? Если не считать Гарбо, она никогда и ни от кого не слышала об этом человеке, откуда же тогда он мог знать о ней?

— Ладно. — Черноволосый стражник наконец подал знак напарнику. — Лучше объявимся, а то, не ровен час, пройдет кто, увидит нас здесь, тогда неприятностей не оберешься…

И точно, из-за поворота коридора донеслись какие-то голоса.

— Жаль, не удалось дослушать, — ухмыльнулся молодой. Но второй только цыкнул на него и кивнул стоящему у дверей.

— Давай, что ли…

Вздохнув, тот скользнул в приоткрытую створку.

Странные все же порядки царят в Коринфии, размышляла Палома, дожидаясь возвращения стражника, который пошел доложить о ней судье. Даже где-нибудь в Туране, где процветает подкуп и местничество, подобное разгильдяйство было бы немыслимо. Там люди были порочны до мозга костей — и все же, при любых обстоятельствах соблюдали декорум. Чтили правила игры… Но здесь все было иначе. Во всем чувствовалась усталость и пресыщенность. Всем было на все наплевать. Стражники даже не пытались делать вид, что соблюдают дисциплину. Судейские глумились над правосудием…

Мрачные размышления прервал толчок между лопаток, грубо вернувший ее к реальности.

— Давай, пошевеливайся, судья ждет.

* * *

Зал, где вершилось коршенское правосудие, произвел на девушку странное впечатление. Высоченные потолки, с которых свисали штандарты с неведомыми ей гербами, обшитые темным деревом стены и наконец само место судьи — почти трон, на возвышении, под алым шелковым балдахином — все это было призвано создать атмосферу торжественности, внушить трепет нарушителям Закона… Однако маленький лысый человечек, утопавший в судейской мантии, так, что из мехового воротника едва виднелось сморщенное личико, перекошенное, точно от зубной боли, казался настолько не на своем месте среди всей этой пышности, что невольно приходили на ум мысли о балаганных лицедеях, суровый настрой улетучивался, оставляя лишь чувство смутной неловкости и недоумения.

— Девица, именующая себя Паломой по прозванию Оса, вольная наемница, — возвестил старший из стражников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});