Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Искандар не ограничивается заботой о процветании своей страны, его занимают судьбы народов мира, которые разорены и изнывают под гнетом своих поработителей. Он собирает огромную армию из представителей различных народов (среди них были и русские, высокими боевыми качествами которых восхищается поэт) и отправляется в поход для осуществления своей заветной мечты: «Освобождай народы мира, превращая в прах их угнетателей, а весь свет — в цветущий сад». В каждой стране народ благодарит своего спасителя. Так, например, из Кашмира ему
Писали: «Под насильственным жезломНарод наш не народом был — рабом!
Но, испытав могучий твой таран,Бежал Маллу, безжалостный тиран.
Тобой от рабства освобождены,К тебе мы благодарностью полны».
Искандар создает своеобразное централизованное государство, в котором повсеместно восторжествовали справедливость и благоденствие.
И радовались люди всей земли,Которые свободу обрели.
И ликовал не только весь народ,Весь ликовал девятисферный свод.
В произведениях некоторых предшественников Навои, посвященных Искандару и его походам, рассказывается о том, как великий полководец случайно встретил сказочный городок, где царило общее благополучие. В своей поэме Навои опускает этот эпизод, по-видимому, потому, что в отличие от других авторов он хочет показать, что во всем подвластном Искандару государстве нет угнетателей и угнетенных, поработителей и порабощенных, кровавых интриг и войн.
Подвергая резкой критике современный ему мир раздора и разрухи, золота и нищеты, гнета и мрака, великий гуманист лелеял, хотя и несбыточную в те времена, мечту о создании идеального государства благополучия народов.
VТворчество Навои проникнуто высокими идеями гуманизма и патриотизма. Его безграничная любовь к своему народу и Родине нисколько не мешала с большим уважением относиться к другим народам. Он возвеличил и воспел дружбу между народами независимо от того, где они проживают, на каком языке говорят, к какой расе относятся и каково их вероисповедание. Эта дружба обогащает, облагораживает народы:
Поймите, люди всей земли: вражда — плохое дело,Живите в дружбе меж собой — нет лучшего удела.
Фархад из Хотана, где жили узбеки, и армянка Ширин, Шапур из Ирана и индийцы Масуд, Фаррух, аравитянка Лейли и араб Меджнун, греки Искандар, Арасту, Афлатун, римлянин Плиний и многие другие, — самые любимые герои Навои!
Далеко не случайна глубочайшая ненависть Навои, человека, жившего во времена кровопролитных и губительных событий, гуманиста, всем сердцем желавшего, чтобы все народы жили в мире, дружбе и благе, — к жестоким и несправедливым войнам и захватчикам, которые сеили вражду, смерть и горе. «Они, — говорил поэт, — страшные существа, хуже смерти. Их занятие — грабить все, что удается награбить, и, как саранча, уничтожать зелень… повреждать листья в чужих странах. Между ними и человечностью ничего общего нет… Им чужды сознательность, рассудок, совесть и разум. Куда бы они ни направлялись, беспощадно сжигали все, день и ночь занимались мерзостями… Они не сознают, какие мучения приносят народу холод и жара, насколько вредны и мучительны голод и нагота. Они — самые подлые животные, звери… Их желудки не насытятся награбленным; они живут лишь для того, чтобы сеять смерть и горе».
Да, гуманиста Навои интересовали судьбы не только своего народа, но и всех народов земного шара, он не мог равнодушно относиться к их горькой участи. И поэтому в своих эпико-героических поэмах он призывал к активной борьбе с теми, кто сеет вражду между людьми.
Сам Алишер Навои, будучи близким другом великого таджикского поэта Абдуррахмана Джами, своей общественно-политической и творческой деятельностью показал удивительный образец дружбы, который является прекрасным выражением и символом многовекового братства узбекского и таджикского народов.
…Навои связал свою судьбу с народом, с его сокровенными мечтами о лучшем будущем, с его стремлениями к прекрасному и доброму.
Подлинная народность, общечеловеческий, интернациональный характер его творчества, гениальное художественное мастерство обусловили то огромное влияние, которое оказывал он на протяжении нескольких столетий на развитие передовой художественной культуры не только узбекского, но и ряда других народов. Характерным является то, что все основоположники новых литератур этих народов — узбекской, казахской, азербайджанской, туркменской, татарской, каракалпакской и других — считали его одним из своих великих учителей и наставников.
Творчество Навои, выдержав суровые испытания веков, дошло и до нас. Великий и прозорливый поэт верил в могучую силу человеческого разума и совести и, обращаясь к потомкам, говорил:
За темнотой придет сиянье света,Ты в это верь и будь неколебим…
Вахид Захидов
СМЯТЕНИЕ ПРАВЕДНЫХ
Перевод В. Державина
О НИЗАМИ И О ХОСРОВЕ ДЕХЛАВИ
Он — царь поэтов — милостью творцаЖемчужина Гянджийского венца.
Он — благородства несравненный перл,Он в море мыслей совершенный перл.
Его саманной комнаты покойБлагоухает мускусной рекой.
Подобен келье сердца бедный кров,Но он вместил величье двух миров.
Светильник той мечети — небосвод,Там солнце свет неистощимый льет.
Дверная ниша комнаты его —Вход в Каабу, где дышит божество.
Сокровищами памяти великХранитель тайн — учителя язык.
Хамсу пятью казнами назови,Когда ее размерил Гянджеви.
Там было небо чашей весовой,А гирею батманной — шар земной.
А всю казну, которой счета нет,Не взвесить и не счесть за триста лет.
Он мысли на престоле красотыЯвил в словах, что как алмаз чисты,
Так он слова низал, что не людьмиА небом был он назван: «Низами».[1]
И «Да святится…» как о нем сказать,Коль в нем самом и свет и благодать?
Хоть пятибуквен слова властелин,Но по числу — он: тысяча один![2]
От бога имя это рождено!А свойств у бога — тысяча одно.
«Алиф» начало имени творца,[3]Другие буквы — блеск его венца.
Шейх Низами — он перлами словесНаполнил мир и сундуки небес.
Когда он блеск давал словам своим,Слова вселенной меркли перед ним.
После него Индийский всадник былВ звенящей сбруе воин полный сил.
С его калама сыпался огонь,Как пламя был его крылатый конь.
К каким бы ни стремился рубежам,Шум и смятенье поселялись там.
И в крае том, где мудрый строй царил,Он сотни душ высоких полонил.
Его с индийским я сравню царем,—Ведь Хинд прославил он своим пером.
Все пять его волшебных повестейЖивут, как пять индийских областей.
А Шейх Гянджи собрал, как властный шах,Казну — неистощимую в веках.
Стал от него Гянджийский край богат,Он был не только шах, но и Фархад.
Путь прорубал он, гору бед круша…Гора — поэзия, а речь — тиша.
Душа его, как огненная печь,И току слез печали не истечь.
Он сходит — пир свечою озарить,Пирующих сердца испепелить.
Когда знамена над Гянджой развил,Он, как державу, речь объединил.
В те страны, что открыл он в мире слов,Вослед повел полки Амир Хосров.[4]
От старого гянджийского винаДуша делийца навсегда пьяна.
Где б Низами шатер ни разбивал,Потом делиец там же пировал.
С «Сокровищницей тайн» гянджиец был,[5]Делиец — с «Восхождением светил».[6]
Гянджиец новым нас пленил стихом,Делиец следовал ему во всем.
Все, что потом им подражать пошли,К ограде сада мусор принесли.
Единственный лишь равен тем двоим,Который, как они, — неповторим.
ОБ АБДУРРАХМАНЕ ДЖАМИ[7]
- Непрошеная повесть - Нидзё - Древневосточная литература
- Повесть о прекрасной Отикубо - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Искандер-наме - Низами Гянджеви - Древневосточная литература
- Записи о Масакадо - Автор неизвестен - Древневосточная литература
- Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями) - Митицуна-но хаха - Древневосточная литература
- Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль - Древневосточная литература
- Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник - Древневосточная литература
- Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлинский насмешник - Древневосточная литература
- Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Бувэй Люй - Древневосточная литература
- Дорога превращений. Суфийские притчи - Джалаладдин Руми - Древневосточная литература