Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из них – мрачноватый и тучный мужчина лет пятидесяти пяти, в черном пальто, из-под которого выглядывают генеральские лампасы. Увидев нас, он отворачивается, делая вид, что рассматривает висящую на стене цирковую афишу.
Другой – крепенький лысый коротыш. Он охотно кивает нам, и мы имеем возможность рассмотреть его лучше. Мы видим черные блестящие ботинки, синий костюм в полоску, белую рубашку, желтый галстук и темно-синее, с отливом, полупальто. Все с иголочки. Пахнет дорогим одеколоном. Мы видим широкое добродушное лицо, нос картошкой, слегка оттопыренные уши и голубые глаза. Во взгляде крепыша чувствуется настойчивое предложение поделиться с ним любой информацией, рассказать обо всем, что известно, обсудить насущные темы. Коротыш здоровается за руку с каждым из нас.
Он говорит каждому:
– Петр.
– Гертруда.
Из полумрака выходит женщина лет тридцати пяти. Она похожа на фигурку из слоновой кости, вырезанную довольно грубо, но красиво. Она одета так, как одеваются наездницы. Кожу ее лица в уголках глаз прорезали глубокие морщины. У нее черные миндалевидные глаза. Она окидывает нас взглядом, и мне становится ясно, что для этой женщины не имеет значения то, что она видит, – для нее важно только то, по какой причине она смотрит. Она, без сомнения, красива, но отчего-то брезгливо держит свою красоту на расстоянии от себя, как хозяйка – прогуливаемую на длинном поводке собачку.
Я где-то видел ее раньше… Неужели – Гертруда?
Лет пятнадцать назад я был знаком с этой женщиной. Она жила в соседнем доме. Однажды я подвозил ее до метро. Была душная летняя ночь. Она казалась легкодоступной, улыбалась мне, шутила. Я смутился тогда, не спросил у нее номер телефона. А на следующий день подкараулил ее у подъезда. Она шла домой. Я проследил за ней до квартиры. Когда она зашла внутрь, я приложил ухо к обшарпанной двери и стал подслушивать. Они, девушки, жившие там, оказались проститутками. Я не решился продолжать свое знакомство в тот день. А как-то раз, через пару месяцев, напился с друзьями, приехал ночью и позвонил в ту дверь. Испуганная девушка рассказала мне, что Ольга – так ее звали, – исчезла.
Перед этим она некоторое время часто встречалась с бывшим офицером спецназа, страдавшим психическими расстройствами. Он был добр к ней, и поэтому предупредил заранее о том, что следует делать, когда он так нанюхается кокаина, что перестанет отзываться на свое имя. Тогда нужно изо всех сил врезать ему по лбу бейсбольной битой, всегда стоявшей в углу его полувоенной, антисанитарной комнаты, рядом с кроватью. Она сначала очень боялась, а потом поняла: он почти не чувствует боли. Он занимался перераспределением каких-то ветеранских льгот и фондов, и всегда по воскресеньям дарил ей розы. А как-то раз, попав в долги, расплатился ею по своим обязательствам. Целое боевое подразделение крепких и сильно пьющих мужчин целую неделю пользовалось ею в каком-то подмосковном хорошо охраняемом лагере. Последнее, что было известно о ней – она слегка помешалась после того случая, назвала себя Гертрудой и уехала в неизвестном направлении. Вот и встретились.
Она меня не узнает.
Я ненадолго задумываюсь и не замечаю, откуда появляется человек в костюме черного грача. У птицы – огромный клюв и блестящие глаза-бусины, светящиеся в темноте. Грач толстый и передвигается, смешно виляя задом с торчащими из него белыми перьями. Он машет нам крылом, приглашая идти за ним.
Мы идем мимо каких-то складов, подсобок и заходим в большую, тускло освещенную комнату: посредине стоит стол, вокруг расставлены стулья. На стене, противоположной входу, – учительская доска, окон нет. Человек-грач остается снаружи, закрывая за нами дверь. Мы переглядываемся, садимся. Стульев ровно семь. В комнате прохладно, никто не снимает верхнюю одежду. Ко мне приходит ощущение, что я сплю и вижу какой-то наивный и трогательный детский сон.
Зачем мне все это?
Я смотрю по сторонам.
Ася нервно смеется. Мрачноватый и тучный в генеральских лампасах что-то ворчит себе под нос. На его лице написано: «Какого хрена я здесь делаю?». Гертруда изучает свои тонкие, длинные пальцы. Петр напряженно осматривается. Дядя Миша украдкой посматривает на Асю. Костик говорит:
– Ухоеть жомно!
В этот момент в комнату входят дети лет девяти-десяти: мальчик и две девочки. Мальчик одет в костюм юнги. Брюки, тельняшка, синяя курточка и бескозырка, на ленте которой написано: «СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ». Девочки в таком же наряде, только вместо брюк у них короткие юбки, а надписи на бескозырках гласят: «СПОКОЙНАЯ». В одной из них я узнаю Ниагару. У них невозмутимые, взрослые лица. Они проходят к доске и встают возле нее.
Я шепотом спрашиваю у Аси:
– Это Гоша?
Она спрашивает меня:
– Это Ниагара?
В этот момент мальчик говорит нам:
– Здравствуйте.
– Лопный пипец.
Это говорит Костик.
Не обижайте нас – мы дети
Мальчик говорит нам:
– Меня зовут Гоша. А это – Аня и Вика.
Девочки кивают головами. Аня, которая Ниагара, просит:
– Не обижайте нас, пожалуйста, ведь мы еще дети. Мы с Викой сестры, а Гоша – наш братик.
Вика, которая Монтана, показывает нам три желтых свертка с волнистыми линиями. Такие же, как и у нас. Она открывает их, достает из каждого по два конверта – красный и синий. И продолжает:
– Эти свертки дал нам дедушка. Это случилось месяц назад, в больнице, за день до его смерти. В синем конверте написано то, что нужно сказать каждому из вас. Про три линии, про людей прямого и отраженного цвета, про людей скрытия и раскрытия, про тех, кто видит мир внутри, и тех, кто видит мир снаружи. Про тридцать шесть праведников, из которых остался тридцать один. Про то, что мир остановится, если не найти замену. В красном конверте – ваши имена и точное указание места, даты и времени встречи с вами. Там же были билеты на самолет и на поезд, куда нужно – туда и обратно.
Она кладет свертки и конверты на наш стол, перед Петром и Костиком.
Петр берет конверты, открывает их, достает оттуда тексты на иврите, листочки с переводами, и внимательно изучает. Костик присоединяется к нему. Гертруда протягивает руку и тоже берет один листок. Она громко и с выражением читает там с того места, куда падает ее взгляд:
– У них особая миссия на Земле. Представьте себе обычный автомобиль. В нем есть генератор энергии, ее вырабатывающий, и аккумулятор, ее сохраняющий. Если последний ломается в машине, ее не завести, она не поедет. Так вот. Сила, пронизывающая миры, – это генератор любви, управляющей всем. Они – ее аккумулятор. Их всегда должно быть тридцать шесть, и не одним меньше. В противном случае в один прекрасный день машина этого мира заглохнет.
Ого! Это, кажется, мой листочек!
Петр вежливо пожимает руку Гертруды.
– Потом почитаете.
Он спрашивает Гошу:
– А кто был ваш дедушка?
Мальчик отвечает:
– Он работал на заводе пластиковых изделий.
– С меня довольно.
Какой приятный баритон!
Это говорит мрачноватый и тучный в генеральских лампасах. Он встает и идет к двери, он явно намерен уйти. Аня срывается с места, бежит, становится между ним и дверью, говорит ему, глядя снизу вверх:
– Пожалуйста, не уходите. Потерпите еще несколько минут. Не обижайте нас, мы же еще дети. Задайте нам какие-нибудь вопросы.
Она спрашивает его:
– Как вас зовут?
– Генерал Рогов.
Похоже, генерал немного опешил. Он пятится назад, садится на свое место.
Мы спрашиваем:
– Детишки, скажите нам, зачем это все?
Этот вопрос задает дядя Миша.
– Кто организовал это чудесное и странное представление? Вы сами или взрослые дяди и тети? И кто написал эти удивительные тексты, от которых так симпатично веет старинной мудростью?
Эти вопросы задает Гертруда.
– И как объяснить то задание, что прописано в наших черных и белых конвертах? Про царя любви, про «нет никого, кроме Него», про «если не я, то кто»? И почему праведников именно тридцать шесть? И куда делись пять из них? И почему свертки передали именно нам, а не кому-то другому? И почему это доверено именно вам?
Эти вопросы задает Петр – строгим голосом.
– Скажите честно – нас снимают скрытой камерой? По какому каналу это покажут?
Эти вопросы задает Ася, с трудом сдерживая смех.
– Левесый недек!
Это говорит Костик.
– Мы не знаем! – громко, в один голос, отвечают сестры.
Гоша добавляет:
– Мы честно не знаем. Дедушка ничего такого нам не говорил. Он сказал нам, что скоро умрет, и это поручение – его последняя просьба. Он сказал, что это очень важно для него, и чтобы мы в точности выполнили инструкции. Он сказал, что их фабрика выпускает одинаковые кнопки для звонков, но одни используют как дверные звонки, другие – как пусковые кнопки для ракет. Он сказал, что так же и люди: есть обычные люди, есть праведники, есть те, кто ищет праведников, а есть те, кто находит тех, кто ищет праведников.
- Всё, что ты хочешь - Виктор Пикар - Социально-психологическая
- Zona O-XА. Книга 1. Чёрная дыра - Виктор Грецкий - Социально-психологическая
- Снег - Владислав Март - Биографии и Мемуары / Социально-психологическая
- Говорит Москва - Юлий Даниэль - Социально-психологическая
- Бабочка и василиск - Юлий Буркин - Социально-психологическая
- Черная книга секретов - Фиона Хиггинс - Социально-психологическая
- Черная книга секретов - Фиона Хиггинс - Социально-психологическая
- Стена за триллион евро - Чезар Мальорк - Социально-психологическая
- Оттенки серого - Джаспер Ффорде - Научная Фантастика / Социально-психологическая / Разная фантастика
- Облако, золотая полянка - Владимир Соколовский - Социально-психологическая