Тайна старого дома - Борис Бабкин

– Владлен Федотыч, – послышался женский голос, – к вам Екатерина Сергеевна.

– Зачем докладываешь, голова безмозглая? – Он поднялся. – Дверь ей открой и коврик расстели, чайку с травкой завари.

В комнату вошла красивая молодая женщина.

– Здравствуйте, Владлен Федотович, – улыбнулась она. – Я привезла деньги вашим рабочим и вам. – Она поставила на стол сумку.

– Смелая вы женщина, Екатерина Сергеевна. С такими деньгами вот так запросто…

– Разве меня так запросто отпустят? – рассмеялась она. – Трое в машине с оружием. И Коля следом с двумя собровцами.

– Правильно делает. Время такое, что и дома средь бела дня убить могут. Санька! – крикнул он. – Пусть бабы идут за мужей деньги получать.

– Подождите, – удивилась Катя, – а почему…

– По согласию обеих сторон. Мужикам деньги доверять нельзя. Вот и постановили – бабы за них получать будут. Ну зачем мужикам деньги? Куревом ты их обеспечиваешь, жратва опять-таки за твой счет, одежка рабочая тоже выдается, вот и отдаю деньги бабам.

– А я не знала, удивлялась, почему надо возить деньги вам. Вот и решила сама привезти. Теперь буду знать. И мне это нравится.

– А Колька твой узнал о Фролове?

– Ответа пока нет. Я все никак не могу поверить, что Иван Михайлович мог убить мужчину и беременную жену.

– Так ведь говорят, что он под воздействием какого-то лекарства был. Я с ним встречался два раза. Мужик нормальный, думающий, а тут… Специалист – поискать такого. И вдруг это… Виновны во всем руководители компании. А что касается бабы его, так ее и надо было убить. Изменила, забеременела от другого и двух детишек веры в людей лишила.

– Детей забрала директор детского дома, – сообщила Катя. – Я забыла об этом вам сказать. А если честно, думала, что вам все равно. Извините.

– Да за что извинять-то? – Леший улыбнулся. – Что поделаешь, ежели я такой?.. А тут что-то затронуло. Такого мужика, как Фролов, надо оберегать и ласку ему дарить, а она… – Он махнул рукой и выругался. – Ты это, – он смутился, – извиняй. Так уж русский мужик устроен: если матом своего настроения не выразит, то вроде как и не все сказал.

– Понимаю! – засмеялась Катя. – Ну, – она посмотрела на часы, – я поеду. Через полтора часа съемка, и я должна там быть, за правило это взяла. Не то чтобы не доверяю, а просто…

– Правильно делаешь. Золото контроля требует. И меня не допускаешь правильно. Я на чужое не зарюсь, но вот мимо золота пройти не могу. А если узнаешь что о Фролове, скажи. Наверное, кое-что ему можно туда послать, так сообразим. Ну и просто поддержать. В лагерях ведь тяжело сидеть таким, как он. А у меня в тех местах, не столь отдаленных, хороших знакомых много.

Омская область

– Фролов! – крикнул вошедший в большое помещение с двухъярусными койками худой мужчина. – К начальнику!

– Чего визжишь, падла! – приподняв голову, недовольно спросил грузный седой мужчина.

– Фролова отрядный вызывает, – негромко ответил тот.

– Подойди и скажи, сучара, – сказал седой. – Сон сбил, падла. Еще раз заблажишь, я тебя из шнырей в бригаду брошу. Завхоз уважит братву и на съедение тебя отдаст.

– К какому начальнику? – К дневальному подошел высокий крепкий мужчина.

– А ты чё, Фрол, – усмехнулся рослый парень, – не к куму ли?..

– Ты язык прикуси, – посоветовал ему седой, – а то отрежут и в задницу сунут.

Фролов подошел к двери с табличкой «Начальник отряда капитан Дунаев Л.С.» и вошел.

– Осужденный Фролов Иван Михайлович, – сказал он. – Осужден по статье УК РСФСР сто пять «а» к восемнадцати годам лишения свободы. Начало срока…

– Садитесь, Фролов, – кивнул сидевший за столом худощавый капитан.

Фролов сел.

– Что же вы никому не пишете? – спросил капитан.

– А мне некому, гражданин начальник, – выдохнул Фролов. – Жену я убил, а других родственников нет.

– Но ведь остались знакомые, друзья.

– Друзья? Какие друзья могут быть у осужденного за двойное убийство? Тем более женщина, жена, беременная была.

– Вас разыскивают. Мишины из Москвы, Бурцева из Якутска. Им сообщат адрес, и они вам наверняка напишут. Не замыкайтесь в себе, Фролов.

– Гражданин начальник, сейчас мне почти сорок шесть. Прибавьте семнадцать, год я отсидел. Выйду я в шестьдесят три. Ни квартиры, ни родственников. Здоровья тоже не будет. И груз на совести – я убил двоих. Если говорить откровенно, сожалею, конечно, но этот грех я себе простил. А вот того, что в утробе матери убил ребенка, не прощу себе никогда. Я хотел убить себя, но это не искупило бы моей вины. Я буду нести этот крест всю жизнь. Спасибо за ваше отношение. А что касается друзей, зачем мне их письма, для чего они мне? С Петровичем, Афанасием Мишиным, мы много работали и в переделках не раз бывали. Золото искали и устанавливали оборудование. А золото всегда манит таких, с кем я сейчас в одном отряде. Может, среди них находится кто-то, кто в нас стрелял. Петрович на суде заявил, что не верит, что я мог так поступить…

– И все-таки поддерживать связь с теми, кто за забором, необходимо. Дело, конечно, ваше, Фролов, но человек, где бы он ни был, не может быть один. А вы сторонитесь всех. Удивительно, что вас…

– Я могу идти? – Фролов поднялся.

– Идите. И мой вам совет…

– Мне советы не нужны. Претензий у вас ко мне, надеюсь, нет, а остальное, гражданин начальник, вас не касается.

– А чего ты за него мазу держишь, Купец? – спросил молодой зэк.

– Зачем на него наезжать? – вздохнул седой. – Мужик сам по себе, один на льдине. Хвостов за ним нет. Кроме того, мой кент по зоне Швед ксиву прислал. Мужик в непонятку попал. В общем, передай своим бойцам, чтоб не пытались хавать Фролова. Понял, Гиря?

– Все путем, Купец, – поспешно проговорил тот. – Просто он на этапе одному из моих врезал…

– По делу врезал, – перебил его Купец. – Или желаешь предъявить Фролу? – Он засмеялся. – Тогда к вам много претензий будет. Твои шакалы на пересылках мужиков обирали. Они молчат, но ведь и предъявить могут. И еще, Гиря, может, в натуре Бросок не по делу парня опустил в Ярославле на пересылке. Ты с ним сам разберись.

– Да все путем, тот сучонок сдал…

– Так Бросок базарит. А есть слух, что парнишка что-то о Броске знал, тот с кентами его и поставил у параши. Так что думай, Гиря. Скоро вор приедет, а за беспредел сейчас спрашивают.

– Разберусь. И если Бросок косячину гонит…

– Он парнишке жизнь испортил, опустил ниже некуда, и тот горло себе вскрыл. Не там ты, Гиря, кентов ищешь.

– Хорош, Купец.

– И кончай мужика прижимать. Если достанете, мало не покажется.

– Слушай, Купец, мы с тобой здесь самые…

– Все, иди. И не забудь: мужиков не трогать.

Фролов подошел к двухъярусной койке и сел на нижнюю. Вытащил из кармана цветную фотографию, на которой были изображены он, женщина и между ними мальчик лет пяти.

«Отрезал бы я ее, но не получается. Она не заслужила смерти, хотя и предала и тебя, Алеша, и меня. Прости меня, Алеша, но, надеюсь, ты уже забыл про обманувшего тебя папу и нашел в Маргарите маму. Мне этого очень хотелось бы…»

– Чего тебя начальник дергал? – Худощавый мужчина сел ближе к стоявшим между койками тумбочками.

– Друг меня ищет. – Иван убрал фотографию.

– А кто у тебя там? Ты частенько смотришь. – Фролов указал на фотографию.

– Жена, которую я убил, и Алешка. Я не могу иметь детей, а очень хотелось. Вот и нашел себе мальчонку в детском доме. Он на меня даже похож, правда?

– А я ведь думал, что это твой сын.

– Ты серьезно?

– Чего я фуфло двигать буду? – отдавая ему фотографию, хмыкнул худощавый.

– Значит, похож?.. – Фролов посмотрел на фотографию. – Правда, Георгий?

– Да точно. Слышал я твою историю. Правильно ты заделал ту парочку. А баба твоя, значит, не от тебя забеременела? Тем более валить надо было. Молодец…

– Но она беременна была. Когда я узнал об этом, был потрясен. Да и Маринку, и того мужика жаль. Люди ведь они, не должен я был у них жизнь отнимать.

– Наверное, ты по пьяному делу их замочил.

– Таблетками врач напоила, вот и потерял себя. Я смутно помню, как бил Марину по голове, потом по животу, как мужчину ударил. Как бы со стороны это видел. Никогда не забуду…

– Привет, Кубинец! – К Георгию подошел невысокий полный зэк.

– Долг принес? – спросил Георгий.

– Так последний день завтра, и я с вестью, а ты сразу наезжаешь.

– Что за весть?

– Скорпион пришел.

– По ушам ездишь, Пончик?! – Кубинец резко встал.

– Да в натуре! – Пончик отшатнулся. – Сам видел, и мужики его узнали. К куму дернули после распределения.

– Сколько у него сейчас?

– Не меньше двадцати, наверное.

* * *

– Осужденный Иванов Иван…

– Садись, Скорпион, – усмехнулся сидевший за столом подполковник.

Иванов сел.

– Как погулял? – Подполковник подвинул к Иванову пачку сигарет.

– Да неплохо вроде, – усмехнулся рослый мускулистый мужчина. – Правда, маловато. Не успел…