Генерал В. О. Каппель - А. Федорович

А где-то на конспиративных квартирах заговорщики горячо и страстно ждали человека, имя которого было овеяно постоянными победами. К этому легендарному белому вождю были посланы от организации свои люди и заговорщики, никогда не знавшие Каппеля, уже верили в его скорый приход.

Шестого июля с утра серые дождевые тучи тянулись с юга на город. С полудня начал накрапывать дождь, превратившийся к вечеру в жестокий ливень. Ветер гнал тучи на север и, казалось, им нету конца. Сквозь пелену ливня в десяти шагах не было ничего видно. Промокшее охранение, спрятавшись за стогами сена, под деревья, было спокойно -- кто в такую непогодь будет наступать? Вздохнули облегченно и красные командиры.

И вдруг, когда вечером шестого июля 1918 года серые дождевые сумерки окутали город, когда по всем вычислениям белые должны были быть еще далеко и можно было спать спокойно, над Казанью с ревом и гулом, заглушая шум ливня, пронеслись первые снаряды Каппеля, загорелось ярое, беспощадное "ура" и, расшвыривая, разметая красные части, на их плечах в улицы города ворвались люди с белыми повязками на руковах. Метались в страхе, смешанным с бешенством, красные комиссары и промокшие командиры, останавливая бегущих в панике своих бойцов, но улица за улицей, под аккомпаннмент пулеметных очередей, переходили в руки Каппеля, а в окруженных со всех сторон казармах, -- главная надежда красного командования, -- 5-ый латышский полк поднял руки и сдал оружие. К утру все было кончено, и над городом вызывающе и гордо под прояснившимся небом реяли по ветру национальные русские флаги.

Бесконечными приветствиями, цветами засыпали каждого добровольца и от края и до края города неслось одно слово: "Каппель". И рано утром, 7-го июля, генерал Андогский, явившись в Академию, начал свое обращение к офицерам курсантам словами: "Господа офицеры, забрало сброшено". А под распахнувшимся дождевиком на плечах генерала офицеры снова увидели погоны.

По радость и торжество победы были для Каппеля сразу горько омрачены. Если казанские противосоветские организации сразу вошли в состав его отрядов, то большинство офицеров или остались инертными, или же, зная, что Каппель действует от Самарского эс-эровского правительства, но не зная его взглядов и стремлений, причислило его тоже к этой партии, и решило пробираться в Омск. Призыв Каппеля к Казанскому офицерству поэтому остался почти без ответа и победитель, имя которого стало символом освобождения для волжан, тяжело и горько переживал это непонимание. Такое настроение поддержали еще генштабисты Академии на своем совещании решившие, что двигаться дальше нельзя, что нужно сперва основательно укрепить Казань, разработать детально дальнейший план действий и т.д., согласно законов ведения большой, но не гражданской войны. Разумеется это решение было для Каппеля необязательным, но для той массы офицерства, которая оставалась инертной, послужило поводом для уклонения от призыва Каппеля. Это непонимание толкало даже некоторых на преступление с военной точки зрения. Так полковник (впоследствии генерал) Нечаев самовольно вывел из Казани и направил к Омску большую кавалерийскую часть. Телеграмма Каппеля с приказанием немедленно вернуться догнала его, когда он уже грузил свою часть в вагоны. Исполняя приказ, Нечаев вернулся в Казань, но свою часть отправил в Омск. В Казани он доложил Каппелю, что готов нести ответственность за свой поступок, но, что его часть верит Омску больше, чем Самаре. Нечаев был оставлен при Волжской группе и впоследствии, разобравшись во всем, глубоко раскаивался, что лишил Каппеля своих кавалеристов. Все это не только отравляло радость победы, но и мешало проведению новых намеченных планов.

У Государственного банка, где хранился золотой запас, было немедленно по занятии города выставлено усиленное охранение. Каппель, учитывая неожиданности гражданской войны, решил вывезти золото в Самару. К вечеру к банку были согнаны все трамваи и, в присутствии Каппеля, добровольцы стали грузить на них ящики с ценностями. Было погружено, по словам полк. Вырыпаева, 650 миллионов рублей в золотой валюте, 100 миллионов рублей кредитными билетами, запасы платины и другие ценности. С трамваев все это было перегружено на пароход "Фельдмаршал Суворов" и отправлено под охраной в Самару, а позднее перевезено в Омск, к Адмиралу Колчаку. Невольно напрашивается вопрос почему Каппель не отправил золотой запас прямо в Омск? Причин было две и обе вполне уважительные. Во-первых, путь до Омска был гораздо менее безопасен, чем до Самары и, узнав об этом через своих агентов, Троцкий наверное приложил бы все силы, чтобы вернуть ценности. Вторая была для Каппеля не менее уважительная -- в Самаре сидели эс-эры, в Омске еще не было Верховного Правителя и было правительство Временное Сибирское, хотя и начавшее борьбу с Самарой, но состоящее из людей для Каппеля неизвестных и исповедующих тоже не его политические взгляды. Командующему, занятому чисто военными делами, просто не было возможности и времени разобраться в тонкостях разницы между Самарой и Омском. Впоследствии мы удивим и узнаем всю глубину преданности Каппеля Верховному Правителю, но тогда, в дни взятия Казани, он был только Командующим Народной Армией, занятым сверх сил планами прямой борьбы с большевиками.

После захвата Казани, Каппелю досталось военное имущество, которое было трудно учесть. Дорога вперед открывалась ему широко и открыто, но... об этих "но" уже говорилось. К ним прибавилось и другое.

В это самое время, 27-летний красный командир Тухачевский всеми имеющимися у него силами обрушился на недавно взятый Каппелем Симбирск. Местные симбирские формирования задыхались под жестокими ударами Тухачевского. Город был накануне падения. И прямой провод из Самары передает в штаб Каппеля беспрерывно одно "Спасайте Симбирск!"

Полным ходом, задыхаясь, несут волжские пароходы Каппеля с его армией к городу, под которым уже прославившийся красный командир шлет волну за волной своих войск на обреченный, казалось, город. Он отлично учитывает и понимает, что город нужно взять до прихода Каппеля, так как в противном случае задача будет значительно сложней. Задыхается, бьется белый гарнизон симбирцев, знает, что Каппель изо всех сил спешит на помощь, знают также, что если удержатся до его прихода, то будет победа, ибо с ним идет только она одна. Поэтому и Тухачевский гонит без пошады своих красноармейцев на город.

Но уже прямо с пароходов ведет в бой свои части 36-летний Каппель на озверевшие от неудач части 28-летнего Тухачевского. Огромный военный талант Каппеля, одухотворенный страстной любовью к родине, пропитанный высоким сознанием чести, честности, жертвенности и долга, столкнулся с тоже огромным военным талантом Тухачевского, отравленным талантом честолюбия, эгоизма и беспринципности. Жестоко защищается бывший поручик Императорской Гвардии, продавший свою шпагу кремлевским хозяевам, падают под его огнем добровольцы Каппеля, но они заражены верой своего Вождя, его порывом, и оставшиеся идут вперед и вперед, и то там, то тут между их цепей мелькает фигура заколдованного от пуль Каппеля. И на третий день жестокого, упорного боя вынужден Тухачевский отойти и перенести свой штаб к Инзе, верст на 80 западнее Симбирска. Город был спасен и опять по волжским просторам прокатилось имя человека, знавшего только победы, имя Каппеля.

Но противника нужно добить и уже создан план дальнейшего наступления на Инзу, как вдруг прямой провод передает, что в Казани местные формирования не в силах удержать город, так как прибывший на фронт сам Троцкий повел наступление на Казань.

Беспощадными мерами вводил Троцкий порядок и дисциплину в потерявшие дух красные части. "Революция в опасности" повторялось беспрерывно в его приказах, а если так, то все меры хороши. Уже больше 20 командиров красных частей расстреляно по его приказу; из центра России беспрерывной волной тянутся красные подкрепления и Троцкому удается, за время отсутствия Канпеля под Симбирском, вклиниться между ним и Казанью.

Верстах в 50 от Казани к югу, в районе Нижнего Услона, Каппель высадил свои части с пароходов и двинулся к Казани, обходя ее с запада через город Свияжск, занятый большими красными силами.

Прибегая к своим обычным правилам, Каппель выделил конную группу с полк. Вырыпаевым и его батареей, которая должна была занять станцию Тюрельму и двигаться на Свияжск, который должны были атаковать на рассвете главные силы. Выступив вечером, полк. Вырыпаев занял Тюрельму, разгромил красный броневик и двинулся к Свияжску. Когда его батарея втягивалась уже в город, он заметил шедший ему навстречу автомобиль. Этот автомобиль внезапно резко остановился и два человека, выскочив из него, скрылись в каком-то дворе. Шедшие впереди белые разъезды успели захватить шофера. Оказалось, что убежавшими были сам Троцкий и его адъютант. Но главных белых сил в городе, почему то, не оказалось -- он был занят красными, и полк. Вырыпаев был вынужден боковыми улицами выйти за город и только к вечеру присоединился к ним. Оказалось, что в ночной темноте они спутали направление. Каппель, после соединения всех частей, решил взять город на другую ночь. Но неожиданно, перед самым наступлением, из Нижнего Услона от защищавших его сербов пришло донесение, что они не в силах дольше сопротивляться красным и должны его оставить. Это оголило бы фланг Каппель и, оставив Свияжск, он бросается на помощь сербам. Новые и новые красные волны бросает Троцкий на Нижний Услон.