Эпоха мёртвых. Начало - Андрей Круз

— И?..

— И тогда любой мёртвый восстанет, необязательно даже быть жертвой нападения. Жертва аварии, жертва несчастного случая прямо в «скорой помощи» и так далее. Любой инфицированный. И нападёт на живого, а живой заразится непосредственно от нападения, вскоре умрёт, восстанет и так далее. Фильмы ужасов отдыхают.

Дегтярёв вздохнул, помолчал, глядя на своё отражение в тёмном стекле окна. Во дворе уже ночь была. Затем сказал:

— Знаешь, это возможно. Опасность в том, что вирус не вызывает болезни у переносчика. Сначала переносчик должен погибнуть, чтобы «тёмная сторона» вируса себя проявила. А пока он жив, то и жаловаться ему не на что. Он ведь даже гриппом болеть не будет.

Ну вот, долго объяснять не потребовалось. Шеф быстро соображает, понял, в чём настоящая проблема.

— Именно так. В этом и опасность, — продолжил я. — Будь моя воля, я сейчас уничтожил бы все образцы этого модифицированного нами вируса. Пусть останется тот, который мы нашли в экспедиции — нулевая вирулентность, содержится исключительно в организме некоторых глубоководных рыб, и даже если ты рыбу съешь, то всё равно не заразишься. Начнём работать заново, от отправной точки.

Если честно, то у меня волосы на голове последние сутки шевелились, не останавливаясь. Я просто представил себе, что же это такое. Эта зараза может распространиться по всему миру, и никто даже тревогу не поднимет. Представьте себе одну из великих пандемий прошлого, хоть ту же «испанку», благо её природа тоже вирусная. Люди болели и именно поэтому с ней боролись, как могли в то время. А теперь представьте, что люди не болели, а наоборот, лучше себя чувствовали. Кто-нибудь стал бы бить тревогу? Сомневаюсь. Весь мир бы спокойно заразился. А затем начали бы подниматься мёртвые, чтобы «питаться от живых». И тогда бороться с вирусом было бы поздно. Почему? А он уже у всех у нас внутри.

— Это не так просто, — подумав, сказал шеф. — Он есть у американцев, например. Программа международная, и даже если мы уничтожим образцы здесь, то это мало что изменит. А вот поднимать тревогу надо, в этом ты полностью прав. Этот НИИ совершенно неприспособлен для работы с опасными инфекциями, нет ни требуемых мер безопасности, ни охраны. Я завтра же выйду на наше руководство и потребую перевести дальнейшую работу в место, где меры безопасности выше. А сейчас мы ничего дополнительно сделать не можем. Что мы ещё знаем?

— Примерно то же, что знали раньше, — ответил я. — Но есть нечто интересное. Когда из поля зрения крыс-зомби исчезла потенциальная добыча, две из них как будто продолжали искать её, а затем впали в некую кому. Две других вели себя пассивней и впали в летаргию сразу. Однако стоило поблизости появиться живым крысам из числа инфицированных, и они снова начали оживать. Я пересадил крыс-зомби в одну клетку и запустил туда крысу из числа инфицированных. И они её съели, не оставив почти ничего, но даже то, что осталась, ожило. От неё осталась голова и треть туловища, ни одной лапы, вся кровь вытекла, но она всё равно ожила.

Дегтярёв кивнул, как бы подтверждая, что усвоил информацию, затем спросил:

— Самый, возможно, важный вопрос: как убить зомби?

Верно, до этого должно было дойти. Как убить то, что уже давно мертво? Звучит странно.

— Я пытался сделать это несколькими способами, — ответил я. — Ни яд, ни травматические повреждения на них не действуют. Удалось достигнуть результата двумя способами — разрушение мозга и удар электричеством. В первом случае я просто пробил череп крысы шилом, во втором — поднёс к животному электроды и дал сильный разряд.

— Не воскресли заново?

— Нет. — Я даже сделал жест некоего сверхотрицания. — Я не стал забрасывать их в печку пока, продолжаю наблюдать, но они стали самыми обычными трупами.

— То есть поражение центральной нервной системы, и всё? — уточнил Дегтярёв.

— Да, только центральной нервной системы, — кивнул я. — Повреждения позвоночника вызывают частичный паралич, как и у живых, разве что зомби, судя по всему, дискомфорта от этого не испытывают. Просто часть тела отключается. В общем, оживший труп всё же можно убить, но с большим трудом.

— Ладно, заканчивай свой отчёт, и пошли по домам, — вздохнул тяжко шеф. — А лучше — просто пошли по домам, поздно уже.

— Может, вы и правы, — согласился я. — Я скопирую отчёт на диск и закончу его дома.

Я уже на стенки от усталости натыкался, надо бы поспать. А потом можно и отчёт закончить.

— Правильно, давай.

Владимир Сергеевич Дегтярёв

19 марта, понедельник, вечер

Дегтярёв затушил сигарету и вышел из лаборатории. Выводы, изложенные Крамцовым, действительно поражали. Вот так, совершенно неожиданно, они получили биологическое оружие, небывалое по своим характеристикам, апокалипсис, судный день в чистом виде, в самых ужасных его формах. Владимир Сергеевич религиозную литературу не читал, но нечто насчёт «…и мёртвые восстанут из могил» всё же откуда-то помнил. Как раз тот самый случай. И это в исследованиях, имевших самую мирную направленность. Владимир Сергеевич вовсе не был учёным-маньяком из кино, готовым на всё для продолжения исследований. Он даже не против был прямо сейчас уничтожить полученный вирус, прозванный «Шестёркой», но теперь это ни к чему бы не привело. Остались отчёты, осталась документация по его модификации, остались образцы нового штамма в других лабораториях, работающих по этой программе. Скрыть результаты, полученные здесь, теперь даже опасней, чем опубликовать их в открытой печати. Слишком много людей уже посвящено в то, что происходит здесь.

Дегтярёв выкурил ещё сигарету, глядя в окно своего кабинета. Он принял решение. Завтра с утра он официально затребует от своего руководства перевода дальнейших работ по «Шестёрке» в место с повышенными мерами безопасности. Если же его начальство не сочтёт необходимым принять такие меры, он, Дегтярёв, открыто передаст свои выводы по экспериментам военным. Контакты у него имелись, и кое-какие предварительные шаги втайне от своего нового руководства он предпринял заранее.

Военные, разумеется, не самые лучшие партнёры для работы и, скорее всего, заберут всю работу по программе себе, наглухо перекрыв к ней доступ другим, но они гарантированно переведут исследование в такое место, где безопасность проекта будет обеспечена на сто процентов. Лаборатория в закрытом городе Горький-16, в просторечии именуемом «Шешнашкой», — именно такое место.

Владимир Сергеевич взял свой портфель со стола, вышел из кабинета, запер за собой дверь и спустился вниз. У стойки, за которой сидели двое охранников, он столкнулся с Крамцовым, сдававшим ключи от лаборатории.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});