Жена поневоле - Лакс Айрин

– Подай бумаги на подпись Эрике.

Инга деловито раскладывает веером кипу бумаг на столе и кладёт ручку ровно посередине одного из них.

– Твой выход, Эрика, – кивает Багратов в сторону листов бумаги. – Пора выполнять свои обязательства.

Я, подтянув простыню повыше, подхожу к столу. Договоры, дополнительные соглашения, акты выполненных работ и счет-фактуры. Всё заверено печатями и выглядит внушительно.

– Что это?

– Это то, чем занимался твой брат. Для отвода глаз, разумеется. Подписывай!

– Я хочу знать, чем именно он занимался.

– Выйди, Инга. Дальше я сам…

Тон Багратова обманчиво нежен и мягок. Но за этой мягкостью чувствуется стальная твёрдость и привычка повелевать. Инга покидает палату без лишних разговоров.

Я отчего-то тоже порываюсь встать. Но Багратов опережает меня. Толкает ладонью вниз, надавливая на плечи. Сжимает пальцы. Наклоняется, обжигая горячим дыханием шею. Отводит в сторону прядь волос в сторону.

– Чем занимался твой брат? Ты считала его художником. Он им и был. Мог нарисовать всё, что угодно – поддельные паспорта, водительские удостоверения, корочки… Или деньги, например. Но ты же не захочешь знать подробностей, Эрика…

Его дыхание скользит ниже, а пальцы обнимают шею, ласково поглаживая. Но нажим усиливается с каждой секундой.

– Потому что если ты захочешь и узнаешь подробности, всегда найдётся тот, кто захочет вытрясти их из тебя. И при должном усилии у него это получится. Но тебе, моль, лучше быть непричастной ко всему этому. Тебе лучше знать лишь то, что это… – давит пальцем свободной руки на лист бумаги. – Договор на обслуживание. У автомойки «Золушка» очень большой заказ на обслуживание корпоративных автомобилей.

– Здесь так написано, но…

– Но тебе не стоит знать, что скрывается за этими словами. Поверь. Ты не захочешь узнать. Или узнаешь, но дорого поплатишься за своё любопытство. Так что ты решила, Эрика?

Он протягивает мне ручку. Перьевой Паркер. Разумеется. Даже липовые бумаги здесь подписывают ручками премиум класса. Роскошь во всём, даже в деталях.

– Я не хочу быть любопытной, – ставлю подпись в нужных местах. – Я хочу быть живой.

– Правильный выбор. Я в тебе не сомневался…

Багратов награждает меня поцелуем в макушку и потом гладит ладонью, как домашнего питомца.

– И называй меня по имени, Эрика. Не забудь, в глазах всех остальных ты будешь моей женой. Будет глупо, если жена начнёт сторониться своего любимого мужа, верно?

Багратов неожиданно спускает простынь по моим плечам. Я успеваю подхватить её на уровне груди и напрягаюсь. Мужчина отстраняется, говоря с лёгким раздражением в голосе:

– Я буду близко, Эрика. Очень близко. И тебе придётся не только к этому привыкнуть. Тебе придётся вести себя так, словно ты хочешь этого.

Парфюм Багратова хорошо слышится на расстоянии. Но ещё больше я чувствую флёр опасности, исходящий от него. Я не решаюсь задержать надолго свой взгляд на этом мужчине. Лишь с тревогой думаю, смогу ли я выдержать целый год под постоянным давлением с его стороны?

Багратов покидает палату. Только палату. Ведь его присутствие до сих пор ощущается мной. Мужчина словно отравил весь воздух тяжеловатым ароматом своего парфюма с нотками кофе и табака. Он оставил печать своего присутствия не только в воздухе, но, кажется, и на мне. На коже и на волосах остаются следы его пальцев. По коже бегут мурашки от воспоминаний, как Багратов касался меня – властно, решительно, словно имел право делать это.

Я не хочу выходить замуж… Я не готова к браку, тем более на таких сомнительных условиях. Хмуро смотрю на дверь, словно оттуда в любой момент появится причина моего дурного настроения и благодушно отменит нашу сделку.

Сделка, Эрика. Союз с Багратовым – это не союз двух любящих сердец, а всего лишь сделка с огромным ценником. Сколько он мне пообещал? Один год – один миллион долларов.

Все сопровождающие расходы он берёт на себя, в том числе, заботы по уничтожению тех, кто жаждет добраться до меня. Кажется, Багратов сформулировал немного иначе – ликвидация проблемы, покровительство… Но теперь я не уверена, что речь идёт лишь о защите. Он хладнокровно пристрелил того, кто похитил меня. И сделает это ещё не раз, если потребуется. Я понимаю это так же хорошо, как понимаю, кто я такая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эрика Соломонова, двадцать пять лет, по уши в проблемах. Больше и добавить нечего. Краткое и малоинформативное досье с примечанием мелким шрифтом: в прошлом имелся проблемный брат-близнец.

Мне до сих пор не хочется верить, что Эдмунд, мой Эд, был на такое способен. Я же знала его иным – милым растяпой, неприспособленным к жизни, мечтателем… Неужели он всё это время притворялся?

Я вспоминаю всю нашу жизнь. Мы надолго расставались лишь однажды, после окончания университета. Тогда Эд решил податься на вольную жизнь. Он отсутствовал полгода и вернулся. Эти полгода были самыми тяжёлыми для меня. Ведь я привыкла к его постоянному присутствию. Эд вернулся не только в город. Он вернулся к прежней работе – много рисовал, делал портреты, зарабатывал понемногу.

Наша квартира на последнем этаже казалась мне островком спокойствия. Да, Эд часто отсутствовал, но говорил, что много гуляет и путешествует вместе с друзьями, что работает над очередным шедевром. В итоге оказывалось, что мы перебивались с копейки на копейку, а его шедевр становился рядовой работой. Но я верила в него, верила в своего брата. Ведь именно для этого и нужны близкие!

Но теперь оказывается, что всё было ложью… Багратов продемонстрировал мне запись с видеокамер. На видео был мой брат, вне всяких сомнений: его фигура, привычки, голос… Но выглядел и держался он совершенно иначе. В нём чувствовалась сталь и характер, которых я не замечала в нём раньше.

Эдмунд врал мне. Обманывал меня во всём. Я жила ради него и ни разу в нём не усомнилась. Я считала, что у нас с ним особая связь. Но для брата наша жизнь была лишь удобным прикрытием. Нищий художник и работница библиотеки, живущие под самой крышей. Кому придёт в голову заподозрить одного из них в крупных махинациях?

Мало того, что Эд пользовался мной, как прикрытием. Он ещё и оформил все бумаги на моё имя. Если посмотреть на документы, можно решить, что грязным бизнесом заправляла я. Мать всей Cosa Nostra. Как брат это провернул? Да легко! Он же художник, подрабатывал и на копировании картин. Подделать мою подпись для него было несложно.

Почему никто не имел дело напрямую со мной? О, это тоже можно было легко объяснить тем, что я держу свою личность в тайне… Иначе говоря, Эд проворачивал свои грязные дела с изяществом злобного гения.

Но если всё было настолько хорошо, почему вдруг он решил исчезнуть с чужими деньгами? Может быть, он решил, что пора перестать ютиться в клоповнике? Захотел жить красиво, но не удалось. Его настигла кара. А потом они решили прийти за мной. Ведь Эд умудрился ободрать при жизни ни одного криминального авторитета, и даже не двух.

Багратов выразился очень изящно и обтекаемо – они. Сколько головорезов жаждет вернуть свои деньги, считая, что я замешана в махинациях брата? Не знаю… Даже думать об этом страшно.

Багратов пообещал разобраться со всем – с проблемами, с кредиторами… Обещал щедро заплатить мне за услуги жены. Если бы ему это было невыгодно, он бы не стал этого делать.

Особых поводов для радости нет, честно говоря. Ведь это всё означает только то, что брат лгал мне. Он меня предал. И теперь мне придётся жить с этим предательством всю свою жизнь.

Настроение гаже некуда. Беспокойные мысли крутятся то вокруг моего покойного брата-лжеца, то я заново переживаю каждый ужасный миг похищения.

Но чаще всего я думаю о Багратове Дамире. Он перевернул мою жизнь с ног на голову. Теперь ничего не будет прежним.

Глава 7

– Мне нужно поговорить с вашим боссом.

Охранник в ответ одаривает меня взглядом «пошла-вон-добровольно-пока-тебе-не-отвесили-пинка-под-тощий-зад».