Жена поневоле - Лакс Айрин

Внезапно на плечо ложится крепкая, твёрдая мужская ладонь.

– Далеко собралась, Багратова?

Я вздрагиваю от звука этого голоса. Даже волосы начинают шевелиться на голове.

Мой муж и предположительно убийца моего брата собственной персоной.

Багратов разворачивает меня к себе лицом.

– Мы же договаривались. Или ты забыла? Не думал, что у тебя настолько плохая память.

– У меня отличная память. Но я… боюсь операций.

– Я помню. Именно поэтому я здесь.

Пальцы Багратова крепче сжимают мои плечи.

– Ничего плохого не произойдёт. После операции пройдёт пару дней, и ты будешь хорошо видеть, – убеждает меня будущий «муж», ведя обратно к операционной.

– Всегда есть вероятность, что что-то пойдёт не так, – нервничаю я.

– Есть, конечно. И если эта ничтожно малая вероятность случится, я заставлю всех виноватых пожалеть об ошибке.

– Вот спасибо, успокоил, – говорю под нос едва слышно.

Но угроза Багратова всё-таки делает своё дело. К тому же он изъявляет желание находиться рядом со мной. Ему выдают стерильный халат, шапочку, очки и перчатки. Присутствие Багратова на операции – событие из ряда вон. Но кто платит за банкет, тот и заказывает музыку. Поэтому решение Багратова не оспаривается. Ещё бы они осмелились оспорить его решение! Но смельчаков не нашлось.

Операция проходит по плану. Самым неприятным моментом оказывается установка векорасширителя, приспособления, позволяющего держать глаз открытым во время операции. Процедура та еще! Кожу век так натягивали в разные стороны, что мне казалась, будто она сейчас начнет рваться… Потом наступает минутная темнота. Это происходит в тот момент, когда срезают верхний слой роговицы. Срезают его не полностью, а так, чтобы осталась «ножка» для отгибания лоскута в сторону.

Хирург комментирует происходящее. То ли для меня, то ли для Багратова – неизвестно. И если бы не присутствие фиктивного мужа, я бы умерла со страха. Но я ощущаю Багратова каждой клеточкой кожи, покалывающей от эмоций. Потом врач программирует лазер в соответствии с данными. Мне приходится смотреть на него не двигаясь и не шевеля глазами. Казалось бы просто, но это даётся мне с трудом. Затем ранее отделенный лоскут возвращается на место, глаза поливают водичкой и… начинают проделывать ту же экзекуцию со вторым глазом.

По окончанию операции на глаза надевают специальные линзы и провожают меня в тёмную комнату отдыха.

– Жива, Эрика?

В голосе Багратова слышится насмешка. Но увидеть, усмехается он или нет, я не могу. Ведь я сижу с закрытыми глазами. Мне придётся сидеть так полчаса.

– Много времени прошло?

– Много…

Пауза.

– Вся процедура коррекции двух глаз заняла около десяти минут.

– Не может этого быть. Мне казалось, прошли часы кошмарной пытки!

– Трусиха.

Я расслабляюсь на мягком диванчике, прокручивая в голове слова врача. Где-то рядом лежит послеоперационная памятка. На следующий день нужно будет показаться в клинике для контрольного осмотра. А во всём остальном мне разрешили покинуть клинику уже сегодня.

Осознание того, что операция всё-таки прошла, и я ещё вроде как жива, накатывает на меня оглушающим потоком. Я обмякла всем телом, пытаясь поверить, что самый ужасный и опасный человек помог осуществиться моей давнишней мечте и даже разделил со мной минуты сильнейшего страха, не дав скатиться панику.

Странное чувство заставляет сердце колотиться в сто раз быстрее. Но я не даю чувству благодарности затопить меня с головой. Говорю себе, что эффект после операции пока не ясен. Вдруг всё прошло не так?

Но интуитивно я понимаю, что ошибаюсь. Всё прошло удачно. Так, как и запланировал Багратов.

– Возле клиники меня поджидал человек. Налимов…

– Я знаю. Циклоп доложил. Не бери в голову.

– Налимов сказал, что ты виновен в смерти Эда! – говорю и застываю в ожидании ответа. Ужасно сильно хочется увидеть лицо Багратова в этот момент. И в то же время я благодарна спасительной темноте. Так намного проще обманывать себя, что я общаюсь с Багратовым на равных. – Он сказал, что ты убрал сам убрал Эда. Чтобы прибрать прибыльный бизнес к своим рукам…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– И ты ему веришь?

Глава 9

Вопрос Багратова остаётся без ответа. Ведь я ни в чём не уверена. Ни в словах Багратова, ни в словах Налимова. Я хорошо понимаю только одно – ставки в этой игре очень высоки, а я всего лишь пешка, ставшая ферзём по прихоти опытного шахматиста.

– Куда мы едем?

Багратов пресекает мою попытку снять тёмные солнцезащитные очки и нажимает на плечо ладонью, заставляя остаться на месте.

– В мой загородный дом.

– Ясно.

Хотя мне ни черта не ясно. Я кручу головой из стороны в сторону. Тонированные стёкла автомобиля плюс солнцезащитные очки. Мир кажется мне тёмным, тонущим в тумане.

Паника опять накатывает на меня. Я же плохо вижу. Я чертовски плохо вижу. Даже хуже, чем раньше.

– Успокойся. После лазерной коррекции зрения нужно время, чтобы всё наладилось. Не мельтеши… – в голосе Багратова появляются холодные, стальные нотки, о которые можно легко порезаться. Поэтому я лишь уточняю, долго ли нам придётся ехать.

– Столько, сколько потребуется.

Хорошо. Его лучше не злить. Я заставляю себя замереть на месте. Лишь отмечаю, что внедорожник покидает город и направляется в сторону элитных коттеджных посёлков. Оборачиваюсь. За нашей машиной следует ещё две, и впереди тоже виднеется сопровождение. Одним словом, людей у Багратова более, чем достаточно. Может себе позволить многолюдный кортеж. Для имиджа или для безопасности? Не всё ли равно…

– Я хочу свой телефон.

– Старого нет.

Багратов тотчас же засовывает руку в карман пиджака, протягивает мне последний флагман, мечту всех «яблочников».

– В памяти сохранён мой номер.

– Как ты себя подписал? Господин? Хозяин?

– Муж. Любимый муж, – резко обрывает мои попытки сыронизировать. – Есть номер Циклопа. Но он и так будет находиться с тобой почти круглосуточно.

При этих словах Циклоп поворачивается ко мне и одаривает улыбкой мясника, сдирающего кожу с туши свиньи.

– Не зли его.

Дышу через раз.

– Что ещё?

– Ничего. Пробудешь в загородном доме пару-тройку дней. Для восстановления. В спокойствии.

Согласно киваю. Тишину я люблю. Тишину, увлекательную книжку и кружку горячего шоколада… Позволяю себе немного помечтать.

Но через часа полтора морда автомобиля утыкается в контрольно-пропускной пункт. Глухая стена. Высокий забор. Солидная будка охраны. Серьёзная пропускная система, мимо которой и мышь не может проскочить незамеченной. Автомобиль минует шлагбаум, замедляясь напротив главного входа в роскошный коттедж. По обе стороны двери стоят навытяжку охранники. Поворачиваю голову налево… Ещё один охранник гуляет с массивной собакой агрессивной породы. Пока не могу сказать, какой точно. Услышав потрескивание рации охранников, я прибавляю ещё один штрих к зарисовке своей темницы. Начинает сосать где-то под ложечкой.

Я только сейчас окончательно понимаю, насколько сильно я вляпалась. У меня не получится сбежать, даже если я захочу попробовать это сделать.

Багратов бросает меня прямиком на пороге своего дома. Он оставляет меня на попечении своих людей и удаляется крупным, размашистым шагом человека, потратившего кучу времени на ерунду.

– Вперёд, – командует Циклоп. – Домом занимается Ольга Петровна. Она уже должна была всё подготовить.

Ольга Петровна оказывается женщиной в летах, около пятидесяти. Улыбается благодушно и доброжелательно. Она проводит меня в дом, но не даёт осмотреться. Я не успеваю разглядеть детали, только отмечаю, что обставлено всё по-высшему уровню.

– Дамир Тамерланович живёт здесь?

– Нет, – следует лаконичный ответ. – Это всего лишь домик для отдыха.

Я едва не спотыкаюсь после слов «домик для отдыха». Мне становится страшно представить, как тогда выглядит просто дом. Потому что в этом «скромном домике для отдыха» есть всё, чтобы почувствовать себя хозяином жизни или кем-то вроде него. Разглядеть всё подробнее мне не удаётся, потому что предметы всё ещё плавают в зыбком тумане.