Ненужная семья (СИ) - Фомина Татьяна

И даже сейчас, когда я вернулся лишь для того, чтобы окончательно оборвать все нити, она свалилась мне прямо в руки. Точнее, её маленькая копия. И что это, если не знак свыше?

Приезжаю прямо из аэропорта к адресу, указанному Яном. Получается немного раньше назначенного времени, и я решаю пройтись по парку, который заметно изменился за прошедшие годы. Просто любуюсь видами противоположного берега, как детский крик раздаётся совсем рядом и бьёт по ушам. На автомате ловлю маленькую оторву, решившую скатиться с невысокой горки на самокате, и, видимо, в «знак благодарности» за прерванный адреналин, нехило получаю самокатом в самое незащищённое место.

Говорят, русский мат творит чудеса и обладает поистине волшебными свойствами. Даже смягчает боль, но проверить этого я не могу, чтобы не осквернять детские ушки.

Каково же моё изумление, когда к девочке подбегает Ясмина. Нет, это не галлюцинация в результате болевого шока, хотя я не сразу верю в то, что видят мои глаза. Ясмина зачем-то обрезала волосы и перекрасилась в тёмный. Но это она.

Перепугавшись за дочь, Яся даже не посмотрела на меня. Поэтому я разрешаю себе несколько секунд находиться рядом, оставаясь неузнанным.

– Видимо, у вас это наследственное. – Моя фраза заставляет её замереть.

Ясмина поднимает на меня свои удивительные глаза, одним взглядом вышибая весь воздух из моих лёгких. Они горят и готовы разорваться от тоски, переполнившей мою грудь, и невыносимой боли от несправедливости этого мира. Зачем Вселенная, или кто там управляет судьбами людей, позволила нам сначала встретиться, а потом жестоко разлучила навсегда?!

– Спасибо, – благодарит ещё раз, вставая.

Тону в её глазах, словно мы расстались с ней вчера, и не было этих чудовищных лет без неё.

Ясмина, словно забывшись, тоже смотрит на меня, но, быстро опомнившись, переводит взгляд на склон, с которого скатилась её дочь. Только поздно. Я успеваю увидеть в её глазах то, что хотел: ту же тоску, что все эти годы разрывала на части мою душу.

Совершенно забываю, зачем я здесь, хочу начать всё сначала прямо сейчас, и рука сама тянется, чтобы убрать волосы с её лица. Однако телефонный звонок жестоко напоминает о моей первоначальной цели.

Пару секунд запечатлеваю дорогой сердцу образ в памяти и заставляю себя посмотреть на Кнопку, таращившую на меня такие же красивые, как и у её мамы, глазищи.

– Не делай так больше, – наказываю ей.

– Угу. – Кнопка угукает как маленький совёнок, распахивает ещё больше глаза и трясёт забавными кудряшками, выглядывающими из-под девчачье-розового шлема.

Не хочу думать, что это чудо и Яся принадлежат другому, иначе мне самому придётся вырвать себе сердце.

Поднимаю детский самокат и, запретив себе ещё раз взглянуть на Ясю, отхожу и принимаю вызов.

– Да, – говорю Батурину. – На месте.

– Я на входе.

– Да. Вижу, – замечаю высокую фигуру. – Только не говори, что ты зря меня сюда притащил.

– К сожалению, не зря, – отзывается Ян, которому на этот раз досталось не самое приятное занятие.

Отключаю вызов и широким шагом подхожу к Яну. Пожимаю протянутую руки и буравлю его взглядом, считывая ответ на лице. Мне явно не нравится, что я вижу. Что ж, возможно, это и к лучшему, раз я всё равно решил поставить жирную точку.

– Ну? – произношу требовательно.

– Алан, – начинает Батурин, но я грубо перебиваю:

– Давай без лирики. Чётко и по делу.

– Динара Витальевна сорок минут назад сняла со счёта сто сорок тысяч наличными, вышла из банка, и доехала до своего косметического салона.

Этот маршрут жены мне хорошо известен. Пятница. Банк. Салон.

– Короче.

– Как обычно, оставила возле него машину и пересела в припаркованный рядом минивэн.

Иногда дотошность Яна переходит все допустимые границы моего терпения.

– Сейчас она где? – требую точного короткого ответа.

– Минивэн чёрного цвета, номерные знаки…

Я уже знал, что моя жена передвигается на другой машине, пока её внедорожник красуется возле салона, «ожидая» хозяйку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Где? – зло цежу сквозь зубы, и Ян показывает рукой в сторону, противоположную моему взору.

В этот момент Ясмина с дочкой выходят из парка. Провожаю их взглядом, отворачиваюсь и требую:

– Веди.

Четыре месяца назад я попросил Батурина проследить за своей женой. Как ему удалось выяснить, Динара снимает квартиру рядом с парком, и каждую пятницу примерно в это время она приезжает именно сюда.

– Чей выяснил?

– Зарегистрирован на имя Сергеева Антона Эдуардовича.

– Выходили?

– Пока нет, – получаю ответ.

– Чего ждут?

На мой вопрос Батурин пожимает плечами. Что ж, пора познакомиться, Антон Эдуардович. Решительно направляюсь к минивэну.

В тонированных стёклах отражается вечернее солнце. Не особо церемонясь, распахиваю водительскую дверцу и столбенею на месте.

– Вы бы хоть блокировку ставили что ли…

Динара поднимает голову, отрываясь от мужского паха, и я наблюдаю, как наполняются ужасом её глаза.

Глава 10

Я знал, что Динара никогда не отличалась особой верностью, особенно в последнее время. Но знать – это одно, а видеть своими глазами – это, чёрт возьми, бьёт по мозгам сильнее, чем обухом топора. Собственно, я и приехал только для того, чтобы поймать благоверную «за руку» и с чистой совестью скинуть с себя ярмо ненавистного брака. Но увиденное оказалось просто за гранью.

Настоящей семьёй мы так и не стали. Вроде бы жили вместе под одной крышей, спали в одной кровати, но оставались чужими друг другу.

Это был договорной брак, который был нужен нашим семьям. Динара старше меня на четыре года, и она точно знала, чего хочет. А я… Я был наивным глупцом, впервые попробовавшим женское тело. И увяз как муха в пиале с вареньем. Вроде бы вкусно, но в итоге – смертельно.

Родители дали мне доучиться, а Динара терпеливо ждала, выдавая по скромной порции запретного лакомства, когда мне хотелось намного больше. У меня даже мысли не возникало, что всё может быть по-другому. Я, как верная собачонка, ждал возвращения «хозяйки», чтобы меня погладили и приласкали.

А потом случилась Ясмина. Эта девочка свалилась на меня как снег на голову посреди лета в буквальном смысле этого слова. Выбила почву из-под ног и разбила все, казалось бы, такие устойчивые идеалы и принципы.

– Ты кто? – спрашиваю лежащую на мне незнакомку, как только прихожу в себя.

– Яс-смина, – неуверенно шепчет девушка, а я вдыхаю лёгкий, едва уловимый запах жасмина, действующий на меня умиротворяюще, и в то же я чувствую необъяснимый прилив сил и жизненной энергии. Руки держат хрупкое, почти невесомое тело, и я не хочу убирать их.

Народ откровенно ржёт, отпуская пошлые шуточки, но они словно где-то там… А здесь есть только мы.

Динара уехала на три месяца в Европу. Я ведь даже не заметил тогда её отсутствия. Я вообще ничего не хотел замечать вокруг, нырнув с головой в водоворот новых чувств.

Решив, что поговорю с Диной, как только она вернётся, я был твёрдо уверен, что вопрос о нашей с ней свадьбе отпадёт сам собой. Но я ошибся. Жестоко ошибся.

Не скажу, что я чувствовал себя уютно после нашего разговора. Дина не дала никакого ответа, и я посчитал, что ей нужно время. А когда Ясмина пришла сообщить, что жалеет о том, что произошло между нами, и что подобное не должно повториться, я понял какую ошибку совершил.

Динара, не выбирая выражений, лично обвинила Ясмину в разрушении наших отношений. Назвала разлучницей, решившей увести чужого жениха чуть ли не накануне свадьбы, интриганкой, обрекающей расти ребёнка без отца.

Яся была белее мела, словно неживая. Она не захотела меня даже слушать, назвала обманщиком и запретила к себе приближаться, взяв с меня это дурацкое слово.