Бестиариум. Дизельные мифы (сборник) - Олег Кожин

Это первый запуск «Титана» – он должен был совершить трансатлантический перелет. На борту, по данным диспетчера, девятьсот восемьдесят семь пассажиров и двести десять человек экипажа. А спасти нужно лишь одного, остальными можно пожертвовать. Как несправедливо… Быстро подавляю свои чувства. За такие мысли можно попасть под трибунал. Чувствую укоризненный смешок координатора в сознании.

Необходимо просканировать дирижабль на присутствие живых существ. Пока далеко, но еще пять сотен метров и… Сосредоточиваюсь уже отсюда. Пытаюсь направить мысль в рубку, затем в огромную залу, расположенную в центре гондолы, затем снова в рубку. Когда-нибудь прокачусь на таком дирижабле… Легкое ощущение полета – никакой тебе болтанки десантного рейдера, заботливая прислуга, танцующие девочки. Или взять с собой жену?

Мысленный приказ координатора отрывает от приятных мечтаний – вышли на расстояние сканирования.

Сосредоточиваюсь на рубке. Тишина и пустота. Перевожу внимание на каюты экипажа – ни отблеска сознания живого существа. Настраиваюсь на залу…

Теряю сознание.

Майор Маркес

– Твою-то мать! – Переданные ощущения, конечно, слабее натуральных, но подавляющая сознание вспышка в голове лейтенанта Пайтона заставила майора Маркеса сжаться в кресле. – Что это было, капитан?

– Лейтенант Пайтон потерял сознание. Судя по всему, не выдержал контакта с телепатическим блоком террористов.

– Да он же t-7! – заорал майор. – Кто же тогда у них?

– Предположительно, телепатический щит был усилен каким-то незнакомым нам ритуалом. Спустя сорок минут мне удалось достучаться до лейтенанта и снова наладить устойчивое соединение. Готов продолжать передачу…

– Продолжайте, капитан.

Лейтенант Пайтон

Под щекой мягкие ворсинки ковра… Где я? Почему на полу? Напился и упал в коридоре? Жена будет в ярости… Почему у меня дома ковер? Должен быть гладкий паркетный пол. Странно. Какие-то хлопки в отдалении…

О Единый! Выстрелы!

Медленно открываю глаза. Ресницам что-то мешает. Отодвигаюсь – это цилиндрик отстрелянной гильзы, на веке чувствуется ожог.

Кто-то пытается прорваться в мое сознание. Слабый голос в голове что-то шепчет… Приказывает проснуться…

Меня переворачивают на спину и тащат куда-то спиной вперед, ухватив за разгрузочный жилет. Впереди маячат тени. Кто это? Никак не разобрать, перед глазами пелена. Поворачиваю голову и вижу перекошенное лицо сержанта Борче. Он тянет меня одной рукой, что-то кричит, но я не понимаю слов.

Я жив! Воспоминания вспышкой озаряют сознание. Телепатический блок такой силы?

– Очнись, очнись! Телепат сдох. Их телепат сдох. Чувствуешь сигнал? Тебя вырубило. Тут творится хрен знает что. Гребаные идиоты призвали сюда хрен знает кого!

Слабый шепот в голове превращается в мысли координатора. Я полностью открываю сознание.

– Борче, я в порядке. Связь со штабом установлена. Где командир?

Сержант рывком поднимает меня на ноги.

– Борче, где командир?

– Потом! Всё потом! Почти все наши мертвы. В рубку! Нам надо в рубку.

Поворачиваю голову – вижу сзади одинокого рядового Трентона, прикрывающего нас. Это всё, что осталось от пятой группы? Чувствую координатора – тот, если обстановка позволяет, требует считать данные с Борче.

– Борче, штаб требует считать с тебя данные… – Борче понимающе смотрит на меня и молча кивает на открытую дверь в какую-то то ли каюту, то ли подсобку.

– Эй! – кричит Борче рядовому. – Мы уединимся в каюте! Стой тут, кричи если что. Мы на пять минут.

– Зачем? – обалдело спрашивает Трентон.

– Вырастет – узнаешь, – глупо смеется Борче и заходит за мной в подсобное помещение. Садимся на пол. Я высвобождаю из нагрудного кармана блок гипноскопа, подключаю его к свисающим из рюкзака шлангам. Разматываю и кидаю Борче сетку проводов, он привычно опутывает ими голову… из левого уха сержанта течет кровь.

Последним из бронированной капсулы появляется шприц со «Смыслом». Инъекционно, в шею. Бам! Глаза Борче почти сразу мутнеют. Я сосредоточиваюсь, пытаясь наладить трехсторонний контакт.

Борче полностью расслабляется, и его память льется в мой мозг, а через него – в мозг координатора.

Сержант Борче

Группа уже в дирижабле, развернута в боевое построение. Борче и рядовой Трентон тащат потерявшего сознание Пайтона позади всех. Борче ругается, Трентон – это его первая подобная операция – тихо и без фанатизма молится Единому.

Никакого сопротивления. Группа отмеряет короткими перебежками пустые коридоры, по двое преодолевая повороты, по трое – развилки. Двери кают распахнуты, и яркие настенные светильники щедро наливают в них густые рваные тени. Стены увешаны поддельными фотографиями с изображениями божеств и связанных с ними сюжетов.

Впереди главная зала, и напряжение уже саднит в горле, рвет с языка крик.

Контакт! Выстрелы, крики, разлетающиеся в брызги светильники. Короткие очереди на подавление.

Борче закидывает Пайтона в ближайшую каюту, оставляет с ним Трентона и бросается ко входу в залу.

Двери встречают его разбитым стеклом и лаем приказов.

Он помнит инструктаж, планы и фотографии интерьера «Титана», но сейчас видит только глубину пространства и пришпиленные к ней дерганые картонки людей. Передний план уже залег, лупит вслепую, прижатый к перевернутым кругляшам – столы, алюминиевые обеденные столы! – мазками рикошетирующих пуль.

Бьют сверху и Борче – двадцать-два, двадцать-два – короткими очередями прижимает одну из картонок к перилам – так это балкон! – а другую перегибает пополам.

И вдруг наступает тишина. Взяв под контроль вскипевший адреналин, Борче медленно отыгрывает ситуацию назад и понимает, что по ним почти не стреляли – так, пара десятков револьверных хлопков. Захватившие «Титан» практически не вооружены. Естественно! Оружие на борту могло быть только у команды, да и какое там оружие, малокалиберные пугачи – пьяных разгонять.

Борче заходит в залу. Два этажа, грандиозная сопля люстры качается над танцевальной площадкой. В дальнем углу театральная сцена.

Капитан Василис уже идет через залу, короткими взмахами рук рассылая бойцов по углам и проходам. С балкона к командиру тащат вялое стонущее тело – кто-то из противников выжил и сейчас ему предстоит говорить.

Что-то свалено на танцплощадке, какие-то неровные кучи. Борче уже знает что это, но упрямо идет вперед. Тела. Огромная танцплощадка устлана телами, сотнями тел.

– Медик! – кричит Борче, и полноватый капрал Донц вразвалочку направляется к трупам, вытаскивая из подсумка какие-то инструменты, нашептывая под нос рабочий речитатив.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});