Марш Обреченных. Эстафета - Вадим Климовской

Внутренне мастер успокоился и расслабился. Значит, лейтенанту Земан поручил строгий указ: доставить путников на прием к герцогу Альвинскому. Все дальнейшее будет уже зависеть от них. Исход общения с владыкой северных земель — дело уст мастера Сарма. Подмастер Родж, как уже определил целостную картину храмовник, в деле дипломатии, ему не помощник. Сарму предстояло взять всю инициативу на себя.

— После встречи с герцогом, вы сразу направляетесь обратно в храм?

Мастер Хизельмаша невольно вздрогнул, вопрос Арута Сорбата поверг его в неожиданность.

— По правде, говоря, даже не знаю, лейтенант? Как поступать дальше я думаю, будет известно по ситуации? Тем более нам еще предстоит дождаться ответа от господина герцога, а там он распорядится согласно письма старейшин. В любом случае, задерживаться в столице нас особо не привлекает. Зима — суровая пора. В Откосых горах в такое время, температура падает до утренних заморозков и то, на короткое время, седьмиц на две, потом либо оттепель, либо сезон холодных ветров. Но никогда в наших широтах не выпадало столько снега и не бушевало таких страшных снежных вьюг. Два дня подряд в дороге буря и метель, с ума сойти! Как вы живете на севере? — Возразил он.

— Севере?! Х-ха, — Горат отвлекся от котелка и вставил словечко. — Разве это север, лейтенант? Вспомните Молочные Пики или Свергилль! Свергилль, господин лейтенант! Вот то край, пресвятой Аллон! Дал бог место жизни, я вам скажу! Вспомните кампании прошлым летом, мы отправились целым легионом усмирять хобгоблинское племя, так вот там, почтеннейшие мастеровые, вот там настоящая зима и собачий холод! Ни за что больше не соглашусь наниматься в такие авантюрные походы, будь, прокляты собаки!!

— Горат!! — Казалось, что засвистел ледяной ветер в кронах сосен. — Присматривай лучше за похлебкой!

— Не отвлекайся за стряпней, у нас кишки к позвоночнику прилипли…

— Скоро ты уже?

— Не вспоминай то лето, мозоль тебе на язык! Столько наших тогда положили…

Сарм изумлено прислушивался к перепалке, вставить въедливое словечко старались буквально все солдаты отряда. И только лейтенант молчал, до тех пор, пока…

— Закройте пасти! Не о чем больше трепаться? Жрать и спать!

Мертвая тишина.

Родж засуетился под меховым тулупом, во временном лагере повисла неловкая пауза, многие старались даже уснуть на голодный желудок. Да только Горат им не позволил!

— Супец готов, налетай!

Восторженные крики полетели со всех сторон, даже Родж ожил, давно успевший проголодаться. Когда все получили по миске супа, краюхе хлеба, козьему сыру, сушеных фруктов, Горат сполоснул котелок и поставил снова кипятить воду для травяного чая. Сбором из сушеных трав он запасся еще с лета, когда ходил в разведотряды по землям графа Земана. Минут пять стояла однотонная музыка — лязг ложек по дну мисок, затем повеселевшие благодарности в адрес егеря и конечно, враки, и россказни о былых днях и походах, геройствах и самоотверженности в борьбе с недругом и врагом. Сарм старался солдатские басни слушать вполуха, чтобы не казаться невежей и в то же время, участвовать в беседах и дискуссиях. Вскоре, как и всегда, в таких вот случаях, караул сменился, а остальные зеваки, потихоньку стали засыпать под треск и тепло костра. Родж уснул почти самым первым, его не выставляли в караул из-за жалости, а также больших сомнений в доверии, как бы не вели себя храмовники, им все равно никто не смог в полной мере доверить безопасность собственных жизней. Поэтому мастер Сарм попросту игнорировал поведение солдат, а Родж успокоительно вздыхал.

Потяжелевшие веки сомкнулись и Сарм нехотя, словно через силу провалился в неспокойный, полный кошмаров и предчувствий сон…

Сон показавшийся почему-то явью?!

Даже дуновения морозного ветра затихли, отпустил холод, а погода в нереальном бытии разгладилась до свистящего и капризного ветерка, настырного и до боли знакомого. Сарм напряжено огляделся. Куда же он попал? Окружающая картина показалась настолько знакомой, что он панораму пейзажа принял за обыденную действительность. Горный ландшафт. Скалы, тянущиеся до облаков, но почему-то обрывающиеся у самых вершин. Лишь острые пики заснеженные вдали высоко белыми шапками, остальные каменные исполины — только въедались серыми фигурами в надоедливый калейдоскоп зорганской местности. В край Откосых гор. Родные места мастера Сарма и подмастера Роджа. Если бы не настырный ветер, то Сарм принял сон как послание старейшин, один из многочисленных способов передать важную информацию. Скользкая различность между вещим сном и обычными сновидениями — ощущение строгой нереальности в первой ситуации, а также абсолютная мешанина иллюзий жизни, во втором случае. Так и так, мастер Сарм четко подметил для себя, что первый и второй случаи безнадежно отвергаются, — более того, он пришел к неописуемому заключению, что все варианты его догадок стоило немедленно и безоговорочно отбросить, — его тело становится невольным свидетелем событий и притом ужасающе важных, в то же время происходящих не по вине лицезрителя, но и не по воле невольного свидетеля! Мастер Сарм говоря толком — являлся в подмире, абсолютным зрителем без права вступиться и принять участие в ходе разворачивающихся событий. Печально, но факт!

Откосые горы такие родные и в тот же момент, такие чужие, что замирает от паники сердце!

Сарм неземным чувством понимал, что перед его глазами должны будут развернуться непредсказуемые события, которым он никак не сможет помешать.

Так и произошло!

Он завис, словно ястреб на шпиле одной из башен храма, чутким слухом уловив отзвуки боя. На площадке крепостной стены гремела схватка и лилась кровь. Мерзкие твари полосовали бойцов храма. Он видел, как погибают молодые подмастерья и мастеровые. Как погибли три устрашающих монстра. Сначала показалось, что храм Хизельмаш отбил атаку неведомого врага, но то были всего лишь догадки Сарма. Чутье ястреба позволило ему различить в сумерках наступающей ночи, вероломный выпад гризолоидов, существа воспользовались внезапностью, провели молниеносную стопроцентную диверсию. Два чудовища обрушились на воинов, перемахнув через бойницы, третья кралась по опущенному мосту. И снова неравная схватка…

На этот раз уже гибли и старейшины!

С каждой смертью главы ордена, сердце Сарма наполнялось неотступной адской болью, что рвало сознание изнутри. Он видел гибель Имрана Брамта, Германа Зольта, Родемира и Доварта. Ужас! Бесконечный ужас!..

В хаосе нестерпимой боли Сарма выбросило из эфира подмирья, ввергнув в краткий обратный полет — собственное коченеющее в спальном мешке тело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});