Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики - Майкл Муркок

— О, это такая честь для меня, — залебезил Козел, — такая честь!

— И, — добавил Гиена, — будь доволен, что я вообще разрешаю тебе ходить, балбесу этакому.

Последнее замечание заставило Козла почесаться с такой силой, что пыль, взбитая этим действием, на какое-то время совершенно скрыла его из виду. Затем он бросил злобный взгляд на пятнистого компаньона и продолжил свой путь к Мальчику, но, прежде чем он добрался до распростертого тела, Гиена каким-то непостижимым образом — уж не по воздуху ли? — перелетел к лежащему Мальчику и оказался сидящим рядом с ним.

— Видишь мою гриву, ты, насекомое?

— Конечно, — ответил Козел, — ее не мешало бы умастить.

— Замолкни и делай то, что я тебе говорю.

— Что же я должен делать, Гиена, радость моя?

— Заплетай ее!

— О нет, — вскричал Козел, — не сейчас…

— Заплетай гриву!

— Но для чего же, Гиена?

— Заплетай шесть косичек!

— Для чего, мой дорогой?

— Чтобы привязать его мне на спину. Я понесу добычу к Агнцу, и это понравится ему. Так что давай заплетай гриву и привязывай мальчишку. Тогда я смогу бежать, ты, вонючка! Бежать так быстро, как умею только я. Я помчусь быстрее ветра, черного ветра пустыни! Я самый быстрый в мире, быстрее самого быстрого своего врага. А как силен я — самому свирепому льву становится плохо при виде меня, и он уползает прочь на брюхе. У кого еще есть такие руки? Даже великий Агнец когда-то восхищался ими… когда он еще мог видеть. О глупец из глупцов, ты раздражаешь меня. Заплетай гриву! Мою черную гриву! Чего ты ждешь?

— Это я нашел его в пыли, а теперь ты…

Но речь Козла была прервана неким движением, и, повернув голову, Козел увидел, что Мальчик поднимается на ноги. В тот же миг Гиена прекратил глодать свою кость, и на несколько секунд все трое замерли без движения. Вокруг них беззвучно трепетали листья на деревьях. Птиц не было. И вообще казалось, что вокруг нет ничего живого. Сама земля несла на себе печать смерти. Ни одно насекомое не перелетало с травинки на травинку, не ползло с камня на камень. Только солнце лило на землю свой мертвенный жар.

Тем временем Мальчик, несмотря на слабость и испуг, внимательно слушавший спор Козла и Гиены, смог собраться с мыслями.

— Во имя Слепого Агнца, — крикнул он, — приветствую вас обоих! — Он повернулся к Гиене. — Пусть пятна на ваших чудесных руках никогда не поблекнут от зимних дождей и не почернеют под летним солнцем!

Мальчик передохнул, пока сердце его чуть не вырывалось из груди. Его била дрожь от напряжения, но он чувствовал, как внимательно эти двое слушали его.

Он знал, что должен продолжать.

— А какая грива! Сколь блестящи и красивы волосы в ней! С какой черной силой и напором они вырываются из-под снежно-белой рубашки! Пусть ничто не нарушит красоты этой яростной гривы, достойной расчесывания только при лунном свете, когда на охоту вылетают совы. О прекрасное создание! А какие челюсти! Поистине вы должны гордиться их несравненной мощью!

Мальчик повернул голову в сторону Козла и глубоко вздохнул.

— О Козел, — сказал он. — Мы встречались раньше. Я так хорошо помню вас. Было ли это в этом мире или предыдущем? Я помню широту вашей улыбки и ясную отрешенность взора, но что же такое было с вашей походкой? Что-то ведь было? Что-то очень личное. Не пройдетесь ли вы для меня, мистер Козел? От щедрот вашего сердца? Будьте добры, пройдитесь вон до того дерева и обратно. Чтобы я мог вспомнить.

Какое-то время в воздухе висело молчание. Казалось, что Гиена и Козел приросли к месту. Никогда прежде не выливалось на них такое красноречие, никогда прежде не были они так удивлены. Это слабенькое существо, над распростертым телом которого они спорили недавно, теперь стояло между ними.

Затем раздался хохот, страшный и печальный, заполнивший собой все вокруг, — то хохотал Гиена, его тело содрогалось, голова запрокинулась, на шее набухли жилы. Так же неожиданно, как возник, смех оборвался. Свирепая голова опустилась на обтянутые белой рубашкой плечи.

Но повернулась она не к Мальчику, а к Козлу.

— Делай, что тебе говорят! — закричал Гиена. — Ты, пыльный мешок, олух, грязный кретин! Делай, что тебе говорят, пока я не свернул тебе шею! — Гиена повернулся к Мальчику: — Он туп, как лошадиное копыто. Ты только посмотри на него!

— О каком дереве ты говорил?

— О ближайшем, мистер Козел. Как же это вы ходите, не могу вспомнить… А, вот оно, вот оно! Немножечко боком, подобно кораблю при боковом ветре, боком и покачиваясь. О, мистер Козел, истинно странен и привлекателен способ, которым вы передвигаетесь по пескам земли. Бесспорно, оба вы чрезвычайно необычны, и я приветствую вас во имя Слепого Агнца.

— Слепого Агнца, — эхом откликнулась парочка. — Во имя Слепого Агнца.

— А еще во имя его, — продолжал Мальчик, — будьте милосердны — я так проголодался! То, что вы подумали о своей гриве как колыбели для меня, говорит о вашей исключительности. Но я мог бы умереть от такой близости к вам, я не выдержал бы работы ваших мускулов. Ваша чудесная грива слишком густа для меня, биение вашего сердца оставляло бы на мне синяки. Я слишком слаб, но вы так чудесны… так прекрасны… ваша исключительность… не подсказывает ли она вам мысль сделать носилки из веток, в которых вы могли бы понести меня… О, куда же вы хотели понести меня?

— Ветки, ветки! — вскричал Гиена, пропуская вопрос мимо ушей. — Чего ты ждешь? — он наградил Козла тумаком, и оба они принялись обрывать ветки с ближайших деревьев и плести из них носилки. В неподвижном воздухе треск ломаемых ветвей звучал особенно громко и страшно. Мальчик присел рядом, наблюдая за двумя зловещими существами и размышляя, когда и как он сможет удрать от них.

Удрать от них сейчас значило бы обречь себя на голодную смерть. А у того, к кому они хотели отнести его, наверняка есть хотя бы вода и хлеб.

Вдруг Гиена бросил трудиться над носилками и поспешил туда, где сидел Мальчик. Рот его конвульсивно дергался, но членораздельно говорить Гиена не мог. Наконец дар речи вернулся к нему.

— Ты, — вскричал он, — что знаешь ты об Агнце?! О таинственном Агнце? Как ты осмеливаешься говорить об Агнце… Слепом Агнце, для которого мы живем. Мы — это все, что осталось от них… от всех существ, которые населяли землю, от всех насекомых и всех птиц, от рыб соленого океана и животных… Это он изменил их сущность, и все они умерли. Но мы не умерли. Мы стали тем, что мы есть, благодаря силе Агнца и его искусству. Что можешь ты знать о нем; ты, живущий в белой пустыне? Послушай, ты ведь несмышленое дитя! Что можешь ты знать о нем?

— О, я всего лишь иллюзия, порождение его мысли, — отвечал Мальчик. — В действительности меня здесь нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});