Через три океана - Владимир Кравченко

После гигантской работы с углем на другой день утомленных людей потребовали на новую угольную погрузку госпитального судна "Орел" и буксира "Роланд". Работа эта снова продолжалась двое суток, а на крейсере за неимением свободных рук приборка наваленного угля шла страшно медленно.

По прибытии в Грейт-Фиш-Бей 23 ноября сигналом адмирала было сообщено, что в этой бухте грузиться будут пять броненосцев, к которым подойдут пять угольщиков, ожидавших нас там, а с их другого борта будут принимать уголь наши транспорты. Для последней цели были назначены люди с крейсеров, и это, в связи с тем, что у "Авроры" имелся еще полуторный запас угля, укрепило нас в надежде, что хотя бы на этот раз аврорцам удастся избегнуть угольной напасти.

Палуба в проходах почти что очистилась от угольных залежей, явился радостный простор, начали мыть борта, устанавливать на места снятые приборы стрельбы, подкрашивать избитую от угля окраску; успели выкрасить даже правый наружный борт. Все радовались, что хотя бы на несколько дней удастся вылезти из невероятной грязи. Не тут-то было. В девять часов вечера аврорцы были разочарованы приказанием допринять 300 т угля ночью, после того как угольщики освободятся от броненосцев. Около трех часов ночи подошел знакомый германец "Азия", с которого началась очень быстрая перегрузка 320 т, которую кончили к восьми часам утра. Работа по мытью и окраске, конечно, вся пошла прахом.

Погрузка угля в Ангра-Пекене 29 ноября дала себя знать в другом отношении. Отличительной чертой этого порта было то, что здесь постоянно дует очень свежий местный ветер силой до 8 баллов. Лоцмана говорили, что раз в пять дней ветер затихает, а затем снова задувает с той же силой. Погрузка угля здесь, в противоположность предыдущей, была самая печальная. Волной и ветром от борта крейсера "Аврора" оторвало угольщика, несмотря на то, что он стоял на стальных перлинях. Работа должна была прекратиться. К счастью, "Авроре" пришлось принять всего 100 т, но зато наша команда грузила углем "Метеор", "Камчатку" и "Роланд".

На "Суворове" при попытке грузиться борт о борт было сломано орудие. Еще того хуже было на броненосце "Ослябя": там угольщик продавил в одной из офицерских кают борт насквозь, образовав пробоину в рост человека. Это повреждение было необходимо исправить в двое суток и основательнейшим образом: впереди предстоял переход вокруг мыса Доброй Надежды. И действительно, этот переход дал себя знать: у мыса Доброй Надежды эскадра адмирала Рожественского 6, 7 и 8 декабря выдержала небывалый шторм. Волна здесь знаменита своей высотой и длиной. Во время шторма суда совершенно скрывались друг от друга. Наш хворый транспорт "Малайя" с поломкой в машине беспомощно стал поперек волны и скрылся из виду через каких-нибудь 5-7 минут. Думали, что он погиб. Во время этого урагана "Суворов" потерял гребной катер, "Аврора" - вельбот. Так как немало волн вкатывало на верхнюю палубу, проникая всюду, где только было возможно, внутрь крейсера, то пришлось тщательнейшим образом задраить все люки и отверстия. Внизу, в этой ужасной духоте, при страшной качке необходимо было перегружать уголь из разных случайных помещений в опоражнивавшиеся постепенно угольные ямы.

На Мадагаскаре погрузки угля имели рейдовый характер и, если бы не экваториальная жара, их можно было бы считать веселым спортом; все решительно, не исключая и медицинского персонала, на долю которого перепадало много случаев травматических повреждений, сопровождающих обычно эту работу, втянулись в аврально-боевые угольные погрузки, как в свое обычное рутинное дело. Но нас зарезала не наша погрузка угля, а перегрузка с больших транспортов на малые и с малых - на пароходы Добровольного флота. Для этих работ делался наряд; каждый раз все на разные суда, в разную обстановку. При отсутствии здесь соревнования работа являлась очень утомляющей. С выходом из Мадагаскара началась другая эра угольных погрузок. На 4000-мильном переходе суда грузились в открытом океане восемь раз. Эти погрузки превзошли всякие ожидания: уже на второй океанской погрузке суда поднимали 130-140 т за время работы с восьми часов утра до трех часов дня. По окончании погрузки в три часа дня, как только взвивался адмиральский сигнал: "Поднять все гребные суда", вся работа, бывшая перед тем в полном своем разгаре, сразу обрывалась, и производился маневр быстрого подъема барказов и паровых катеров на свои суда. За эти погрузки был только один случай, когда паровой катер "Сисоя Великого" попал под пятку шеста от сетей минного заграждения, наполнился водой и пошел ко дну. Бывали еще такие курьезные случаи, когда железный бот распарывался, сдавал по шву и заполнялся водой поверх находившихся в нем 10 т угля, но, благодаря воздушным ящикам, не шел стремительно ко дну, а был не прочь еще поплавать, если бы его из предосторожности не поднимали тотчас же наверх. В том и другом роде продолжались погрузки и у берегов Индокитая. За погрузку угля в Камранге, когда было принято за четыре часа без 5 минут 400 т угля, последовал памятный аврорцам лаконичный сигнал нашего грозного адмирала: ""Аврора" - молодец!" Самая лихая погрузка была сделана личным составом крейсера "Аврора" под самым носом неприятеля за двое суток до Цусимского боя. В этот день "Аврора" побила рекорд, приняв барказами 270 т угля. Кем же держалась вся эта работа, составившая гордость личного состава 2-й Тихоокеанской эскадры, благодаря которой русский флот двигался по свету, не одолжившись ни на одну полушку ни у какого иностранного благоустроенного порта со всеми его приспособлениями, где можно было бы произвести погрузку угля и скоро, и безопасно, без аварий для судов и людей. Вся эта работа наладилась и развилась благодаря общему энтузиазму, которому способны поддаваться, прежде всего, конечно, молодые офицеры - судовая молодежь. Стоило собраться трем офицерам, как разговор их тотчас же переходил на тему о спортивном складе нашего плавания: как бы принять хорошего угля да с хорошего транспорта (с большими стрелами и лебедками, что поднимают не одну, а две тонны)? Как ускорить быстроту погрузки, поднимать так, чтобы стрела дрожала как тростник? Нельзя ли переменить ход на электрических лебедках к стрелам так, чтобы подъемы мешков были не минутные, а полуминутные? Что легче: подавать ли уголь мешками или грузить его большими матами (пластырями), насыпая кучу угля весом в две тонны и поднимая всю эту массу угля за четыре угла мата? Лучше ли носить уголь мешками на спине или везти по рельсам, подобно тому, как подают беседки со снарядами, или на тележках, или просто тащить волоком по палубе? Что делать с вечной нехваткой мешков, ибо таковые скоро изнашиваются, рвутся, а восемь человек парусников, работая каждый день, не успевают между двумя погрузками починить достаточное количество мешков? Довольно ли судовому врачу фельдшера и двух санитаров на помощь при перевязках раненых при частых случаях повреждений во время погрузки или пусть врач перевязывает один с фельдшером? (Остальные - один фельдшер и два санитара - всегда принимали деятельное участие в погрузке угля в роли счетчиков и ординарцев). Поливать ли команду, как на пожаре, из брандспойта или вспрыскивать водой только уголь? Давать ли команде воду с красным вином или чай со льдом? Останавливать ли рефрижераторы для всех судовых надобностей за исключением льда для работающей команды? Давать ли каждый час пять минут отдыху, чтобы покурить, а музыке - чтобы тем временем сыграть два веселых марша, а потом на рожке сыграть сигнал: "Слушайте все", и в большой рупор объявить: "Погружено за последний час столько-то тонн!" и т.д. и т.д. И вот еще полсотни таких вопросов сделали погрузку угля не просто валовой работой, а доблестью личного состава судна. Этим работа держалась, и таким именно путем она могла дать те блестящие результаты интересного боевого морского маневра, которые изображены здесь лишь в кратких общих чертах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});